Глава 13
Одним из самых важных умений, полученных Щукиным во время прохождения службы во внутренних войсках тогда еще Советской армии, было умение изменять свою внешность. Изменение внешности — целая наука, ведь это не просто банальная маскировка: наклеить фальшивую бороду и фальшивые усы сможет каждый дурак, а вот вести себя так, будто ты всегда ходил с бородой и усами, да еще сделать голос, манеру двигаться, говорить, смотреть, курить, смеяться, отличными от собственных манер, — в этом и состоит вся тонкость данного умения.
Щукин своей способностью перевоплощаться заметно выделялся среди сослуживцев, но это, конечно, не значило, что он умел лишь изменять свою внешность. Николай превосходно стрелял из многих видов оружия, отлично владел приемами рукопашного боя, а в метании ножей мог дать фору любому спецназовцу.
Но именно сейчас ему нужно было припомнить все тонкости умения перевоплощаться, освоенного в армии и отточенного за годы его бурной послеармейской жизни.
Поэтому Николай, внимательно осмотрев женскую одежду, отложил ее на край ванны и повернулся к зеркалу. На подставке под зеркалом стоял прибор для бритья, принадлежащий, по всей видимости, Ляжечке. Щукин брезгливо повертел в руках дешевую бритву и, тяжело вздохнув, намылил лицо.
Выбирать ему не приходилось. Щукин без колебаний чисто выбрился и взялся за косметику. На наложение соответствующего макияжа у него ушло пять минут. После этого Николай критически осмотрел себя в зеркале, подправил помаду у края губ и гуще наложил румянец, скрадывающий совсем не женские очертания его лица.
Затем Николай быстро переоделся в женское платье, не забыв про колготки и туфли.
«Слава богу, — подумал он, — что Ляжечка купил темные колготки, а не белые, скажем, в крупную сеточку — у него на это ума и вкуса хватило бы. Хорошо бы я смотрелся в колготках, через дырочки которых выпирала бы буйная растительность…»
Покончив с переодеванием, Щукин приладил у себя на голове рыжий парик и еще раз осмотрел себя в зеркале.
По всей видимости, осмотром он остался доволен, потому что уже через несколько секунд жеманно улыбнулся, умело подражая женской мимике, и послал собственному отражению кокетливый воздушный поцелуй.
Еще несколько минут у него ушло на то, чтобы смоделировать свой голос, сделав его более или менее похожим на женский.
— Все, — сказал Щукин, мельком посмотрев на часы, — хватит. И так потратил на перевоплощение полчаса. Как бы мне не опоздать к месту встречи. Да! — воскликнул он. — Чуть не забыл!
Николай выскочил из ванной. На кухне он схватил первую попавшуюся вилку и сунул ее в карман. Потом, проверив Лилю, вышел из квартиры, захлопнул за собой дверь и присел возле нее на колени.
Достав из кармана вилку, Щукин каким-то диковинным образом загнул ее зубья и вставил одно из зубьев в замочную скважину. Затаил дыхание и, слегка нажав ладонью на дверь, повернул вилку в замке.
Тихо щелкнув замком, дверь открылась.
— Порядок, — прошептал Николай, опуская вилку обратно в карман.
Умению проникать без ключей в любое запертое помещение Щукина в армии не учили — этому научили его на зоне, во время трехгодичной отсидки.
Через минуту Николай уже был на улице.
Стараясь двигаться как можно быстрее и не забывая при этом, что нужно сохранять женскую пластику движений, Щукин пересек двор и остановился на проезжей части.
Там он поднял руку, голосуя, и, когда остановилась машина, Щукин открыл дверцу, просунул в салон голову в рыжем парике и пропищал:
— Подбросишь, шеф?
— Куда, красавица? — буркнул мрачный водитель, мельком взглянув на «красавицу».
Щукин назвал ему адрес, который услышал от Ляжечки.
— Двести, — оценил водитель.
— Идет, — легко согласился Щукин и уселся на заднее сиденье, а не на переднее — как это всегда делают женщины, когда им нужно разместиться в машине, где, кроме водителя, никого нет.
— И побыстрее, — попросил еще Щукин. — Опаздываю.
— На свиданку, что ли? — посмотрев на Николая в зеркало заднего вида, осведомился водитель.
— Ага, — небрежно ответил Щукин и, тоже глядя в зеркало, поправил локоны рыжего парика. — Представляешь, один придурок меня уже два часа ждет. Я ему назначила, а потом забыла. Так вот он мне позвонил только что — пришлось срочно придумывать оправдание… А теперь спешу — как бы он окончательно не обиделся и не ушел.
Водитель неопределенно хмыкнул.
— Жалко такого бросать, — вздохнул Щукин, будто отвечая на вопрос водителя, — при бабках мужик и со знакомствами нужными…
— Деньги вперед дашь, — проговорил водитель, — а то знаю я вас. Десять лет вожу — как только разговор заводят о бабках да о ресторанах, значит, все…
— Что все?
— Мозги пудрят, — объяснил водитель. — Довезешь до какого-нибудь места, а она — ой, сигареты куплю… Или — ой, подружке забыла купить «Реми Мартен», она просила. Остановлюсь, а она шмыг из машины и в ближайшую подворотню.
— Нет, — твердо сказал Щукин, — я не из таких. Я девушка честная.
И достал деньги.
* * *Кадр с обдолбанным Матросом сменился на телеэкране взволнованной физиономией диктора.
— Я уверен, — сказал диктор, — что местные власти все-таки примут надлежащие меры и разберутся с разгулом преступности в Северной столице. Вина человека, которого вы видите на своих экранах, почти доказана. Правда, следователям не удалось выжать из него пока ни одного вразумительного слова, кроме бредовых инсинуаций. Кто он? Отмороженный член одной из бандитских группировок, для которого убить человека так же просто, как высморкаться, или наемный убийца, умелый и безжалостный, хитро прикидывающийся теперь невменяемым? Кто он? Этот вопрос остается открытым. Смотрите на нашем канале репортажи из милицейских докладов о допросах подозреваемого. А теперь о текущих новостях страны…
Филин выключил телевизор и сказал, мрачно глядя в погасший экран:
— Видал суку? Зуб даю, это он наших ребят положил…
— Он один? — с сомнением отозвался Петя Злой и, поморщившись от боли, поправил повязку на недавно простреленной руке.
— А то, — проговорил Филин и с трудом приподнялся на подушке. — А, черт…
Видимо, боль, пронзившая его при этом движении, была очень сильной. Филин открыл рот, и на его внезапно побелевшем лице проступили крупные капли пота. Минуту Филин боролся с затухающей постепенно болью и, когда приступ прошел, сдавленным голосом сказал:
— На лицо его поганое посмотри. Это же отморозок полнейший. Такому только автомат в руки, и он пойдет косить направо и налево.
— Что же он, — не сдавался Петя, — всех ребят кончил? И Семена, и Сивого… всех… Он же не Рембо все-таки.
— Он один, что ли, на разборке был? — угрюмо спросил Филин. — Там еще пять трупов нашли. Те, которые до сих пор опознать не могут. Наших-то всех опознали, а эти… Какие-то крутые ребята, наверное, наших покосили. А наши тоже не девочки из Красного Креста — пятерых положили, этот придурок только в живых остался, да и то — крышей поехал из-за ширева и ранения.
— Что-то туфту гонят по телику, — задумчиво проговорил Петя.
— В смысле?
— Не знаю, как там было, — медленно выговорил Петя и снова поправил повязку на руке, — но сердцем чую, что не так, как менты докладывают. Темное дело.
— Темное, — согласился Филин, — да и Капитон ничего определенного сказать не может. Вроде он по своим каналам пытался узнать, что именно произошло, но тоже ничего не узнал. Говорит, сами менты в догадках теряются…
Они помолчали немного.
— Какая разница, как дело было, — проговорил бледный и мрачный Филин, — только ведь теперь не вернешь никого из наших ребят. Семен бы хоть остался в живых. Он бы что-нибудь придумал. А сейчас нам что остается делать? Валить домой раны зализывать?
— Не раны, — поправил его Петя Злой, — а Седому жопу лизать, чтобы он нас в расход не пустил. По злобе — может. Ты не звонил ему?
— Звонил, — сказал Филин, — а чего толку? Он только наорал на меня и трубку бросил. Больше звонить не буду. Хочешь — сам давай. А Седой мне, кроме мата, ничего не выдал. Никаких указаний, никаких инструкций.
— Чуть позже надо позвонить, — предложил Петя. — Седой сейчас не в себе, так что соображать не может. А потом — когда отойдет — позвоним. Надо же нам узнать, что делать дальше.
— А кто будет звонить? — осведомился Филин.
— Ты.
— Я? — изумился Филин.
— Ну да, — сказал Петя Злой, — не я же. Ты у нас парень умный, ты и поговори с Седым. Объясни ему, что мы ни при чем тут. К тому же с тебя и взятки гладки — ты раненый.
— А ты будто нет, — криво усмехнулся Филин.
— У меня легкие ранения, а ты — почти труп… Седой, как узнает, залупаться меньше будет.
