– А зачем вам лишние проблемы? Покойная была проституткой, наркоманкой, она запросто могла стать жертвой собственных пристрастий. Я вас ни в чем не упрекаю.
– Не надо упрекать. Мы работаем не за галочки в отчетах. Хотя, конечно, от этого уйти пока не получается. Вы что-то говорили про соседку покойной. Думаете, она могла сделать укол?
– Все возможно. Мартынченко ее фамилия, из Полтавы она. Но, возможно, находится где-то в Москве. Задержать ее надо.
– Не переживайте, мы примем все меры к ее задержанию. А вы можете возвращаться к себе в отдел.
– У вас могут возникнуть ко мне вопросы.
– Логично. Оставьте свой телефон.
Шульгин прекрасно понимал следователя Корейцева, которому не хотелось, чтобы под ногами крутился опер с чужой «земли», но и сдаваться он не собирался. Надо было найти убийцу, чтобы выйти на заказчика преступления, и он сделает для этого все, что в его силах.
Кованые ворота были закрыты на замок, калитка задраена намертво, машин во дворе нет, зато откуда-то вдруг появились спущенные с цепи собаки. Они с жутким лаем бросились на ворота. Проскочить сквозь прутья они никак не могли, но Романов инстинктивно отпрыгнул назад, затем, постояв несколько секунд в нерешительности, сел в машину.
Сам Круча из машины выходить не стал. Рано у него хоть и не болит, но все-таки вынуждает ограничивать себя в движениях.
– Похоже, бордель закрылся на карантин, – недовольно буркнул Романов. – Люди вымерли, остался только СПИД и сифилис.
– И разносчики бешенства, – совсем невесело улыбнулся Круча.
Может, и есть кто-то в притоне, но туда без приглашения не попасть. А собаки в гости не зовут, как раз наоборот.
Круча вздохнул. Зря он сам поехал сюда, надо было Романова на разведку отправить. Но уж больно захотелось ему поговорить со Снежаной.
Возможно, Муравлева действительно в прошлом была проституткой. Может, она только прикидывалась образцовой женой, а сама время от времени приезжала в бордель, чтобы в потных объятиях похотливого самца вспомнить бурную молодость. Так или иначе, но Степан Степанович застукал здесь Наташу, он мог сообщить об этом ее мужу, именно этого она и боялась. Женщина она не бедная, не без связей в темном подлунном мире – возможность заказать Степана у нее была. Что, если в него стрелял из подводного ружья нанятый ею человек? Вероятность такого сценария ничтожна мала, но все-таки ему очень хотелось поговорить со Снежаной. Вдруг она прольет свет на темное прошлое своей подруги, возможно, вовсе не «розовой».
Круча позвонил Шульгину:
– Как там у тебя дела, Дима?
– Да пока неплохо. Мартынченко искать вроде бы начинают, меня хотят подключить, я не против…
– А к Снежане подключиться не хочешь? Не пускает она нас к себе, собак с цепи спустила. Ты ей позвони, объясни, что нельзя так поступать.
Шульгин перезвонил через пять минут.
– Телефон абонента заблокирован или находится вне зоны доступа сети, – с сожалением констатировал он.
– Но мы-то в зоне доступа, значит, ее здесь нет. Или телефон заблокирован. Ладно, Дима, занимайся Мартынченко. И по сторонам посматривай, вдруг твоя Снежана там где-то неподалеку засветится. Да, и номер ее телефона продиктуй.
Розыск – это хождение по лабиринту с одним-единственным выходом. Уперся в тупик, значит, надо поворачивать назад, отступать на исходные позиции и двигаться в другом направлении в надежде, что выход не заблокирован наглухо.
Но где эта исходная позиция? Дом гражданина Костина, где погиб Остроглазов? Но ведь это далеко, может, есть что-то поближе?
Круча направился в Зеленоградский ОВД, и, как оказалось, не зря. После инцидента с Колей Могилевским там побывала и Снежана, она же Мария Викторовна Субботина, и погибшая Стелла-Ванесса, она же Ирина Игоревна Вислогузова. Одна родом из Курска, другая – из Астрахани, у обеих прописка по месту рождения. А московские адреса указаны от фонаря, место жительство Вислогузова указала вовсе не то, где сейчас находился ее труп. И вряд ли Субботина жила на Краснобогатырской улице. Да и номер ее телефона не совпадал с тем, который она продиктовала дознавателю.
Сотовый телефон излучает сигнал, по которому посредством специальной аппаратуры можно отследить место его нахождения. Даже если выключить мобильник, он все равно продолжает посылать сигнал, и его можно вычислить. В системе МВД существует специальный технический отдел, который занимается решением таких проблем, да только далеко не всякий сыскарь имеет свободный доступ к этой системе. Но подполковник Круча в столичной системе уже давно, друзья и просто хорошие знакомые у него по всей Москве, и он знал, к кому можно обратиться напрямую. И результат не заставил себя долго ждать. Как оказалось, мобильник Снежаны находился в доме терпимости, по двору которого бегали страшные псы. Но ведь он мог оставаться там и без хозяйки. А если возле выключенного телефона находился сейчас труп гражданки Субботиной?
Бегающие по двору собаки – это уже само по себе нарушение общественного порядка. Вдруг в заборе окажется дырка, через которую эти монстры могут вырваться на свободу, покусать ни в чем не повинных людей. Да и частный бордель можно рассматривать как рассадник не только разврата, но и терроризма. Но главное, сегодня ночью погибла сотрудница этого заведения… И все-таки даже под этим соусом Круче пришлось постараться, чтобы получить постановление на обыск. Да еще время ушло, чтобы выбить группу захвата.
Собак усыпили, но все старания ушли этим псам под хвост. Не было никого в доме. И только мобильник Субботиной лежал на тумбочке в ее комнате. Шкаф пуст, от вещей только старые стоптанные тапочки да упаковка от колготок.
Круча заглянул в телефонную книгу памяти – ничего. Пустовал и список входящих вызовов. Видно, Субботина оставила телефон в доме неспроста: не хотела стать жертвой технической разведки. Потому и память очистила. Но ведь данные с карты памяти можно восстановить, есть специалисты, которым это по силам. Жаль, что на это нужно время…
* * *
Рана разнылась, разболелась, но Круча все-таки свернул с дороги домой. Он позвонил Костину, и тот готов был встретиться с ним в своем особняке прямо сейчас, а это почти по пути – три версты не крюк даже для подраненного опера.
Евгений Максимович сделал правильные выводы – видеокамеры контролируют и подступы к воротам, и территорию двора, охранников прибавилось.
Костин принял его без особой радости, но все-таки сам вышел к нему навстречу, проводил в домашний кабинет. Не в его положении хорохориться: в убийстве Остроглазова обвиняется Ковальский, но ведь и на него самого следствие смотрит косо…
Евгений Максимович посадил Степана с одной стороны журнального столика, сам устроился по другую, пальцем коснулся головы китайского болванчика, которая тут же закачалась в режиме метронома. Отсчет времени пошел – так можно было расценить этот жест.
– Вы нам очень помогли Евгений Максимович, – издалека начал Круча. – У нас появился еще один подозреваемый, это первый муж Элеоноры Ковальской. В принципе, он мог ударить Остроглазова по голове. Но вы признались, что оружие убийства находилось на чердаке вашего гостевого дома. Зворыкин еще мог пробраться во двор вашего дома, но не стал бы лезть за молотком в гостевой дом. Он мог бы убить Остроглазова кирпичом. Выковырял бы бордюрный камень из вашей дорожки, например. Хорошо, что вы сказали про молоток…
– Вы же не думаете, что это я ударил Вадима? – с напряжением в голосе спросил Костин. Его совершенно не интересовал Зворыкин, он боялся, что компас правосудия снова покажет на него.
– Против вас нет прямых улик, – покачал головой Круча. – Но согласитесь, эта история с убийством вашего брата слишком уж запутанная. И у вас был повод избавиться от Вадима, и у Ковальского. И даже у Зворыкина, у первого мужа Элеоноры, ведь Вадим приставал к его бывшей жене, возможно, у него на глазах. Вы знаете Зворыкина?
– А кто это?
Круча еще раз убедился, что Костин слушал его вполуха, погруженный в собственные переживания.
– Я же говорю, первый муж Элеоноры. Вы ведь сами говорили мне, что это вы познакомили Элеонору с Леонидом Ковальским.
– Да-да, было такое.
– И еще говорили, что у нее до этого был муж.
– Да, конечно, и муж был, и ребенок. Просто я не знал, что у ее первого мужа фамилия Зворыкин.
– Теперь знаете.
– Скажите, это имеет ко мне какое-то отношение?
– Да нет, со Зворыкиным все ясно. Не мог он убить вашего брата. А Ковальский мог. Возможно, он это и сделал.
– Что значит возможно? Все-таки вы меня подозреваете!
– Нет, вас я не подозреваю. Но мне нужна от вас исчерпывающая информация обо всем, что мне требуется знать. Ведь вы сразу не признались насчет молотка, которым убили вашего брата. Это хорошо, что потом вы вспомнили об орудии убийства. Но будет лучше, если вы ничего не утаите от меня сейчас. Меня интересует жена вашего друга Наталья Муравлева. Что вы можете сказать о ней?
