Исполняющий обязанности настоятеля монастыря остановился перед очередным саркофагом, в котором под полуистлевшим полотном угадывалась мумия, коротко прочитал часть молитвы и взмахнул кропилом.
– Да пребудет с нами сила Господня, – гулко прозвучало в старом храме.
Внезапно мумия под истлевшим полотном дернулась и стала медленно подниматься. От испуга священник даже забыл слова молитвы. Он только мелко крестился и отступал.
– Сгинь, сгинь, пропади… – бормотал он, и тут за спиной у него что-то зашуршало.
Отец Меркурий затравленно оглянулся и увидел, как из другого саркофага медленно поднимается еще один мертвец. Нервы у него сдали. Выронив распятие, книгу, расплескав святую воду, он сломя голову побежал прочь.
Священник сам не помнил, как очутился в темной церкви. Темноту лишь сгущали лампадки, теплившиеся перед древними иконами. Он упал на колени перед алтарем и принялся истово молиться. Но странной получалась молитва, словно отец Меркурий вел диалог с самим Всевышним.
– …Я знаю, я грешен, Господи. Но ведь все, что я делаю, – ради Твоего величия. Ведь на благое дело идут деньги от нашего с Шамилем бизнеса. Храмы восстанавливаем, приюты, гостиницы для паломников. Тысячи людей благодаря этим деньгам к Тебе лицом обращаются, обретают вечное спасение. А то, что пьяницы горькие из-за паленой водки род свой не продолжат, так это же и хорошо, очистится земля Русская от скверны и настанет царствие Твое. А то, что не все деньги на благое дело идут, а только часть их, так по-другому в бизнесе и нельзя. Ты сам это, Господи, знаешь. И если я немного беру себе и для других иерархов, так это ради прославления имени Твоего. Ведь своим блеском и великолепием церковь должна в трепет богобоязненный прихожан ввергать. Не зря же на Руси купола чистым золотом крыли. Не для корысти своей я часы эти золотые с платиной ношу, а чтобы прославить имя Твое. Грешен я, Твой раб и слуга. А потому дай мне знак, Господи, правильно ли я поступаю? Потому что появилось у меня сомнение.
Отец Меркурий в поклоне ударил лбом в пол. И тут он замер, почувствовал, что в храме не один. Раздались неторопливые шаги и какое-то странное деревянное постукивание.
– Господи, дай мне знак Свой! – выкрикнул отец Меркурий.
Неожиданно с грохотом распахнулись царские врата. Из-за них неторопливо вышел архимандрит Филарет. Вид его был ужасен. Прогоревшая до дыр ряса. Половина лица в страшных ожогах. В руках бывший настоятель держал простую деревянную палку – посох, как у древних пророков. К ней шершавой конопляной веревкой была привязана перекладина, превращавшая палку в крест. Отец Меркурий хватал воздух открытым ртом и крестился, полагая, что видит призрака, который пришел по его душу. «Покойный» архимандрит замахнулся на него деревянным посохом и гневно выкрикнул:
– Мало тебе было знаков свыше, пес смердящий?
Обезумевший отец Меркурий поднялся и попятился.
– Сгинь, сгинь. Иди туда, откуда пришел. – Он поскользнулся на ступеньке и упал, ударившись головой о балюстраду…
…Отца Меркурия обнаружили, когда монахи шли к заутрени. Жалкий, беспомощный, абсолютно невменяемый, он сидел на паперти в обнимку с юродивым Пашкой. Тот гладил его по голове, как котенка, и что-то шептал. А сошедший с ума и окончательно поседевший отец Меркурий только всхлипывал и мелко вздрагивал. Вскоре его увезла вызванная монахами «Скорая помощь».
Старший оперуполномоченный Нежин приехал со службы поздно. Было уже около полуночи. Он припарковал машину и ступил на мокрый асфальт. Во дворе свистел ветер, раскачивал верхушки деревьев. Моросил дождь, освежая лицо.
Николай неторопливо вошел в подъезд и стал подниматься не в лифте, а пешком по лестнице. Все равно сразу не уснешь. От бесед с начальством нервы разыгрались. И Нежин знал: выпей он сейчас даже бутылку водки, хмель его не возьмет. Такое бывает, когда работаешь на пределе возможностей.
Он шагнул в квартиру, захлопнул за собой дверь, не нагибаясь, сбросил с ног туфли и направился в комнату. Но не успел он и занести руку для того, чтобы щелкнуть выключателем, как в глубине комнаты раздался спокойный голос уверенного в себе человека:
– Нежин, ты свет не включай.
Опер видел на фоне задернутого занавесками окна темный мужской силуэт. Незваный гость сидел на стуле возле письменного стола.
– Ты кто такой и зачем здесь? – Странно, но опер чувствовал, что угрозы от гостя не исходит, во всяком случае для него, Николая.
– Нашел тех, кто убивал священников? – прозвучал вопрос.
Нежин осторожно присел на край дивана.
– Я знаю тебя. Ты тот самый, с кем я схватился у скита отшельника Серафима.
– Угадал.
– Ты из тайной организации по борьбе с коррупцией? – тихо спросил опер.
– Может быть. Так нашел убийц или нет?
– Исполнители уже мертвы. А заказчик – Шамиль, я это точно знаю. Но у меня на него ничего нет.
– Нет, так будет, – с легким смешком произнес незваный гость.
Щелкнул выключатель настольной лампы. Под низко опущенным абажуром образовалось яркое пятно света. Ларин положил на него пистолет с глушителем.
– Из этого оружия был убит отшельник Серафим. И еще совершено несколько убийств. Баллистическая экспертиза все это подтвердит. Завтра этот пистолет я подброшу в дом Шамиля. Он будет приклеен скотчем с тыльной стороны картины в его кабинете. Так что завтра постарайся раздобыть ордер на обыск. Там его и обнаружишь. Только сделай все в рамках соблюдения процедуры: понятые и все такое прочее, чтобы потом подкупленный судья не отверг эту улику. Не сомневаюсь, что и адвокат у Шамиля будет не из дешевых. Но и убийство монаха-отшельника – преступление не из «детских».
– Но это же фальсификация, – проговорил Нежин.
– А ты чего хотел? С коррупцией, с организованной преступностью, с продажными судьями, и чиновниками, и бизнесменами, находящимися под их опекой, только так и можно. Так что приходи к Шамилю с обыском, и получишь искомый результат.
Пистолет исчез из светового пятна. Андрей поднялся, прошел мимо Нежина, тихо закрылась входная дверь.
* * *
Ярко светило солнце. Ларин, Лора и Дугин неторопливо шли по немноголюдному парку на окраине столицы. Прямо перед ними аллейку перебежала белка, блеснула бусинками глаз и ловко взлетела на дерево – замерла на ветке, глядя сверху на троицу.
– Ну и как вам отдыхается? – спросил Павел Игнатьевич со своей всегдашней лукавой улыбкой.
– Отдыхалось бы лучше, если бы знали, что наша работа принесла плоды, – проговорила Лора.
– Каждый день в Интернет захожу, «Ю-Туб» просматриваю. Даже телевизионные новости включать стал. И что-то не видно вброса компромата. О церковных делах, как о покойнике – или ничего, или хорошо?
– Не все тайное становится явным, – широко улыбнулся Дугин. – Нельзя, чтобы из-за отдельных мерзавцев в рясах у народа вообще доверие к священникам и церкви пропало. Все добытое вами нашло свое применение и дало неплохие плоды. Кстати, у нас в организации пополнение.
– Значит, нашими коллегами стали некоторые православные священники и монахи? – спросила Лора.
– Даже церковные иерархи. И почему только православные? Есть один ксендз, двое раввинов, муфтии и ламы. Страна-то у нас поликонфессиональная. Короче, так: по своим каналам я передал все, что вы накопали и узнали, в Патриархию надежным людям. А они немалые посты занимают и с бесами дружбу не водят. Отдельно организовал им встречу с раскаявшимся архимандритом Филаретом. Он теперь святее папы римского сделался.
– Это неплохо. Как сказано в Писании, раскаявшийся грешник милее Богу, чем сто праведников, – усмехнулся Андрей.
– Зря иронизируешь. В сухом остатке получился неплохой результат. Проведена ревизия всех монастырей, выявлено и закрыто семь преступных подпольных производств. Из них четыре паленой водки и три – тяжелых наркотиков. Многие настоятели лишились своих должностей, а кое-кто и сана. Отец Меркурий окончательно спятил. Держат его в областной дурке и признали неизлечимым. Все бесов каких-то ловит в трехлитровую банку.
– Хоть кого-нибудь посадили? – нетерпеливо спросил Ларин.
– Если ты о Филарете, то нет. Он сам высказал желание стать отшельником-молчальником. Церковные власти пошли навстречу. Теперь он обживает скит-землянку в глухой сибирской тайге, грехи замаливает. Дал обет молчания. Поверь, ему там не слаще, чем на зоне. И такое наказание он выбрал себе добровольно. А вот Шамиля посадили. Взял-таки его Нежин с поличным. Хотя ума не приложу, почему такой опытный в грязных делах Шамиль решил пистолет, из которого отшельника Серафима убили, у себя в доме хранить? Если б не эта улика, ничего ему предъявить не смогли бы. Ведь он даже на спусковой крючок не нажимал.
Лора отвела взгляд в сторону, а Андрей смиренно произнес:
– Наверное, так Богу угодно было.
* * *
Бизнесмен Шамиль лежал на верхнем, третьем, ярусе шконок в областном СИЗО. Хоть и попал он за решетку, но надежды вскорости оказаться на воле не терял. На пистолете, найденном в его кабинете, который подбросил ему и приклеил скотчем к подрамнику картины какой-то гад, отпечатков пальцев бизнесмена не нашли. И один из самых дорогих адвокатов России мог повернуть это обстоятельство в пользу Шамиля. Пока же по совету защитника он на сотрудничество со следствием не шел, законно отказавшись давать против себя показания. Подельников не сдавал, потому как люди, облеченные церковной властью, пообещали ему содействие в освобождении.
