— Всё по порядку.
— Дальше он удрал обратно в гостиницу. Оттуда быстро, собрав вещички, рванул в аэропорт. Лукин всё устроил и передал через Лёшку, что никаких претензий к Косте больше нет. Он Новый год встречал уже в Питере, в ковбойском клубе, с дружками. Сидел там, как стукнутый — всё думал, что же сделали с девчонкой. Она же беременная была на последнем месяце…
— Чепель пытался выяснить судьбу девушки? — вяло спросил Артур.
— Через два дня он позвонил на квартиру, где Лера жила у гражданского мужа. Тот сказал, что она бесследно исчезла, заявление в милиции лежит, но пока никаких вестей. Больше Костя ничего не пробовал узнавать. Пьяным он не был, но, возможно, сошёл с ума. Обвинял меня во всём, орал, что я при желании могла бы удалить дело как-то иначе. Ничего не желал слушать, потом вдруг притих. Я успокоилась, занялась приготовлениями к отъезду. Решила тайком от Кости узнать, не нашлась ли девушка. Уже имела телефон Валерия, отца того ребёнка, что должен был родиться. Но никак не могла выбрать удобный момент, и потеряла Костю навсегда. Он повесился, думая, что погубил амиго — так называл Леру. А ведь она его и в больницу отвозила, и деньги давала. Один раз даже наркоту спрятала в своей тумбочке, когда в общагу с обыском пришли. «Она не побоялась, а я сдал её», — Костя повторял эти слова бесконечно. Ну, а потом планируемый разговор потерял смысл. И я до сих пор не знаю, нашлась девчонка или нет. Костю уже всё равно не вернуть…
— Он оказался в безвыходном положении. — Артур решил пока ничего не говорить Жанне о Валерии. — Судя по всему, в случае отказа Лукин осуществил бы свою угрозу. Исходя из того, что я знаю об этом господине, он подходит к своей работе творчески. Убивает так, как на моей памяти ещё никто не убивал. Потому я и оберегаю вас, Жанна. Адреса Лукина вы, конечно, не знаете? Где вы встречались, как правило?
— Здесь Кеша обычно останавливается в «Невском Паласе». Я приезжаю в ресторан на ужин, который он даёт для многочисленных друзей. А в Москве мы виделись в «Совинцентре» — в ресторанах, в барах, в гостинице «Международная». Там же он представлял мне Лобысевича, а я свела его с Костей на одной из вечеринок, в мотеле «Ольгино». Где они живут, я не знаю, даже не интересовалась. Да и Иннокентию это бы не понравилось. Я всегда считала, что разумнее всего будет выполнить его требования и тихонько отойти в сторону, иначе будет только хуже…
Жанна посерела лицом, и её зрачки расширились, а губы, наоборот, высохли, подобрались. Она смотрела на Тураева, но видела кого-то другого, кого смертельно боялась.
— У Иннокентия есть один амбал, Лёва Мерейно, который тоже оформлен как секьюрити, только не на Тверской, а где-то у «Балчуга». Так про него рассказывают всякие ужасы, и я верю.
— Какие ужасы?
Артур всё думал о синем «БМВ», принадлежавшем Лёше Лобысевичу. Нужно теперь спросить насчёт другой машины, задействованной в работе группировки. Очень хорошо, если Иссурина располагает и этой информацией, но сейчас она хотела говорить о другом.
— Когда кого-то хотят ликвидировать, просто так не кончают. Если Иннокентий не придумывает особый вариант казни, вызывают Косаря…
— Кого? — не понял Артур, который уже сформулировал следующий вопрос, ещё не задав предыдущий. — Косарь — это кличка? Чья, Мерейно?
— Да. И вы знаете, почему?
Жанна сжалась буквально в комочек, мгновенно потеряв весь свой лоск. Перед Тураевым сидела забитая худенькая девчонка, которая сдерживалась из последних сил, чтобы не зареветь, не прильнуть к майору в безумной надежде на защиту и помощь.
— Они человека закапывают по горло в землю на разный срок. Кого — на час, кого — на сутки; как захотят. А после приходит Мерейно с косой, размахивается и отсекает голову. Очень эффектно, говорят, головы в кусты улетают — как футбольные мячики. И я всё время об этом думаю…
Жанна всхлипнула, полезла за платочком, но не нашла его в кармане жакета, и просто сгребла слёзы ладошкой.
— Дайте коньяку, пожалуйста. Там, в углу, в баре возьмите. Бутылка слева стоит… Не могу больше, думаю день и ночь, день и ночь об этом — вдруг скажу что-то не так, сделаю, или даже гляну косо. Они ведь могут заподозрить просто так, и ничем не докажешь… Костя тоже испугался — вы теперь всё понимаете. Или садиться ему, или Косаря позовут. И ко мне, и к его матери. Но и девчонку выманить, а после забыть, он тоже не смог. И где гарантия, что опять не привяжутся?
Жанна взяла из рук Тураева пузатый бокал, отпила несколько мелких глоточков, облизнула губы.
— Вот, немного получше, а то на груди ужас сидит и лапами давит шею. А ведь теперь, если узнают, что вы здесь побывали, меня точно отвезут к Иннокентию. Зимой они закапывают в сарае, там пол земляной… Господи! — Жанна чуть не уронила бокал, и Артуру чудом удалось поймать его. — Не могу больше! Не могу, уеду, брошу всё барахло! Вы ведь не будете рядом со мной вечно, а они… Они выберут момент! Всё у меня в жизни по-дурацки получается — хочу добро людям сделать, а причиняю только зло, и сама увязаю по уши. Знаете, как я невинность потеряла? Ни за что не догадаетесь, а ведь оттуда и пролегла тропка в девочки по вызову, потом — в валютные путаны, дальше — к наркодельцу в постель, а дальше… Только не нужно отговаривать — я всё решила. Именно поэтому и решила быть с вами откровенной, иначе бы вы из меня и слова не вытянули. Лучше арестованной в изоляторе сидеть, чем увидеть Лёву с косой. А ведь я правильная девочка была, училась в химической школе, хотела поступать в Университет. Мама с папой надышаться на меня не могли, несмотря на то, что имели ещё и сына. У нас с братом разница в два года, и тогда ему пришла пора идти в армию. Мне было шестнадцать. Восемьдесят восьмой год, ещё не вывели войска из Афганистана. В прессе пишут всякие ужасы про дедовщину. Мама как чувствовала, она металась, не знала, кому взятку дать, чтобы Альку выкупить. А мне военком подал надежду — мол, могу посодействовать, но не бесплатно. Назвал такую цену, что у моих родителей-инженеров челюсти отвисли. Тогда эта свинья в мундире заявила, что даром брата выручит, если я проведу с ним ночку на природе, в палатке. Мама в истерике билась — и с сыном расставаться страшно, и меня жаль. В конце концов, я решила, что терять девственность всё равно когда-то придётся, а так сделаю это с пользой, и согласилась. Военком не соврал, отмазал брата, и мне пришлось делать аборт. Вроде бы раны стали затягиваться, но через три месяца брат утонул в озере. На Карельский перешеек с компанией поехал…
— Выпейте ещё, Жанна.
Тураев понимал, что словами здесь не поможешь, да и уговаривать женщину бесполезно. Она сделает всё, что задумала; поступит точно так же, как Костя Чепель. Она всё просчитала, взвесила и решила, что так будет лучше, а потому глупо напоминать о родителях, о дочернем долге.
Неужели Жанна не знает, как им будет больно потерять и второго ребёнка? Конечно, она и без Тураева о них подумала, но всё-таки пришла к выводу, что жить не стоит. Судя по тому, с какой жестокостью была убита Любовь Горюнова, разборки Лука учиняет крутые, и никто не может поручиться за безопасность Жанны. Если она передумает кончать самоубийством, а потом станет жертвой очередной вурдалачьей расправы, мать и отец сойдут с ума. Скорее всего, другого выхода для неё действительно нет, и нужно пользоваться этим моментом — моментом истины.
— Скажите, а кто-нибудь из этой группы имел джип «Лэндкраузер» зелёного цвета? Подумайте спокойно, сосредоточьтесь — это очень важно…
— Так у Косаря такая «тачка» есть! — сразу ответила Иссурина.
Она расслабилась, заметно успокоилась, и снова заблестели глаза, заалели щёки под румянами. То ли от полного бокала коньяка, то ли от того, что окончательно приняла решение, Жанна утратила вид кролика, парализованного удавом, и заговорила даже с некоторым вызовом. Она была благодарна Тураеву за то, что он всё понял и в то же время не стал говорить ненужные слова, которые просто полагалось говорить в таких случаях.
— Он джип купил год назад, Иннокентий рассказывал. Клёвая, говорит, машинка, без неё пришлось бы туго. И тоже записана на родственника Лёвки, не на него самого. Если в ГАИ станут проверять, ничего интересного не узнают.
— Это он здорово придумал.
Артур оттянул манжету, посмотрел на часы и решил, что пора уходить. Но перед тем необходимо задать ещё два вопроса, на которые Жанна Иссурина определённо может ответить.
— Опишите и Лобысевича, и Мерейно как можно подробнее. Жаль, что мы не в Москве, а то я немедленно отвёз бы вас на Петровку для составления фотороботов. Но попробуйте дать словесные портреты — это часто помогает в розыске, причём наравне с компьютерными построениями. Начнём с Лобысевича — какой он? Рост, телосложение, причёска, цвет волос, глаз, ну и так далее. Какую предпочитает одежду, есть ли особые приметы, имеет ли твёрдо сформировавшиеся привычки, если вы о них знаете.
