— Конечно. Ты рядом. Для меня только это имеет значение. Мне не нужны деньги. Я люблю тебя, с деньгами или без денег, какая разница… Я бы все равно любила тебя.
Он покачал головой, вдруг сделавшись серьезным.
— Нет, это не правда. — Он с минуту думал о чем-то, потом пожал плечами. — Да и я не любил бы тебя. — Наверное, он все-таки пожалел о своих словах, обнял меня и шепнул на ухо:
— Ты в самом деле замерзла. Идем, я тебя согрею.
Около семи часов позвонила Машка, голос ее звенел от счастья.
— Юлька, Тони отпустили. Рахманов привез его полчаса назад. Конечно, еще ничего не кончилось, но он сказал, что все уладится, беспокоиться не о чем.
— Отлично. Я была уверена, что это недоразумение, — Да. Я даже не знаю, что сказать… Может, приедешь к нам? Рахманов уже ушел, его вызвал кто-то, какое-то срочное дело.
— Пошли свою подругу подальше, — шепнул мне на ухо Павел. — Раз уж у нее все хорошо, обойдется без тебя.
Он лениво потянулся, отбрасывая одеяло в сторону, поманил меня пальцем, дурашливо ухмыляясь.
— Я не могу сейчас приехать, — сказала я.
— У тебя все в порядке? — в голосе Машки опять зазвенела тревога.
— Конечно. Завтра заеду, Антону привет.
Павел забрал у меня из рук телефон, отбросил его в сторону.
— Антона отпустили? Что я говорил! Надеюсь, ты теперь не будешь хмурить лоб, думая о подруге, а целиком сосредоточишься на мне и положительных эмоциях. Кстати, ты меня любишь?
— Ты знаешь.
— Нет, скажи.
— Я тебя люблю.
Я должна была чувствовать себя счастливой, но беспокойство не отпускало. Я хотела задать Павлу множество вопросов, но молчала, зная, что они ему не понравятся. Часа через два вновь раздался звонок. Я увидела высветившийся номер Рахманова, нахмурилась, не желая отвечать.
— Телефон трещит, — сказал Павел, появляясь в комнате. — Ответь.
Пришлось взять трубку.
— Салют, — сказала я в нее тихо, косясь на Павла — он оказался рядом и теперь слышал, что говорит Рахманов.
— Не знаю, как тебе это удалось, — рявкнул тот, — но я никогда не соглашусь! Слышишь, сука? Я никогда не отдам тебе ребенка!
— Отдаст, — со злой усмешкой сказал Павел, забрав у меня из рук телефон и захлопнув крышку. — Никуда не денется.
Я испуганно взглянула на него, а он закрыл мне рот ладонью.
— Без вопросов. Я обещал, что мы уедем победителями? И я обещал, что ты вернешь себе ребенка. Осталось выполнить самое главное: сделать тебя счастливой. Ты будешь счастлива. Вот увидишь.
Павел потянулся, закинув руки на голову.
— Все-таки приятно проснуться богатым человеком, — засмеялся он и привлек меня к себе. — Который час?
— Половина одиннадцатого.
— Ух ты, а солнце-то как жарит, хороший день.
— Что будем делать? — спросила я.
— Ничего. Бездельничать.
— Поедем ко мне?
— Лучше остаться здесь, — пожал он плечами и, заметив мое беспокойство, улыбнулся. — Мы не прячемся, нам это больше ни к чему. Просто здесь мне нравится больше. Вечером закатимся в ресторан, а завтра… — Он опять засмеялся и тут же сказал неожиданно серьезно:
— Ты очень красивая.
— Спасибо. — Я поцеловала его, осторожно погладила волосы, густые, темные, чуть вьющиеся на концах. — Можно я спрошу?
— Какую-нибудь глупость?
— Конечно. У тебя было много женщин?
— Никого.
— Они были красивые?
— Понятия не имею.
— Ты прелесть, — засмеялась я. — Они говорили тебе о любви? А ты им?
— Я говорю тебе.
— Мне почему-то кажется, что это правда, что ты в самом деле никому никогда не говорил о любви, только мне. Да?
— Конечно.
— Как думаешь, мы будем счастливы? — спросила я серьезно.
Он пожал плечами.
— Почему бы и нет? Ты — потрясающая девчонка, я — парень что надо. У нас куча «бабок»… Думаю, все получится.
— Когда ты так говоришь, очень хочется щелкнуть тебя по носу.
— Я знаю, что у меня дрянной характер. Иногда удивляюсь, как ты меня терпишь.
— Не кокетничай, — улыбнулась я. — Ты просто хочешь, чтобы тебя похвалили.
— Конечно, хочу. Разве я не заслужил похвалы?
— Заслужил.
— Вот видишь. Я замечательный.
А мне опять очень хотелось задать ему вопрос, и вновь я не решилась, потому что чувствовала: стоит задать этот вопрос — и все разлетится вдребезги. Разбить всегда просто. А что дальше? Что для меня жизнь без Павла и его любви? К черту! Я ничего не желаю знать! Мы любим друг друга, и мы счастливы. В конце концов, счастье стоит молчания.
— У тебя кожа точно светится изнутри, — сказал Павел, и я вдруг поняла, что он все это время мучительно ждал моего вопроса, а теперь понял, что его не будет: ни сегодня, ни завтра, никогда. Понял и облегченно вздохнул.
— Мы что, весь день будем валяться в постели? — с улыбкой спросила я.
— Ничего не имею против.
— А с голода мы не умрем? У нас даже хлеба нет.
— Это ужасно, — засмеялся Павел. — Только не жди, что я пойду в магазин. Я лентяй. А ты?
— И я лентяйка. Но я знаю, что мужчин надо кормить, не то у них портится настроение. Хорошая жена обязана кормить мужа, а я хочу быть тебе хорошей женой. Поэтому в магазин пойду я.
— Ты прелесть. Деньги у меня в бумажнике, а магазин за углом.
Я проворно встала и, шлепая босыми ногами, побежала в ванную.
— Только недолго! — крикнул мне вслед Павел. — А то я умру от тоски.
— Ничего, немного помучаешься, — помахала я ему рукой.
Я быстро оделась, взяла деньги и вышла из квартиры. Женщина лет сорока подметала лестничную клетку.
— Здравствуйте, — сказала я, улыбаясь.
— Здравствуйте, — ответила она и спросила:
— Вы наша новая соседка?
— Да. Мне сказали, здесь где-то рядом магазин?
— За углом. Вы в курсе, мы сами убираем подъезд? В следующую пятницу ваша очередь.
— Да-да, хорошо.
Я шла по улице и улыбалась, и чувствовала себя такой счастливой, что становилось как-то неловко перед прохожими. Казалось, все обращают на меня внимание.
Привыкнув жить одна, я зачастую обедала в кафе, дома готовила редко, еду предпочитала простую, но полезную, поэтому в моем шкафу всегда можно было обнаружить пакет, а то и два макарон «Макфа». Вкусно, быстро, и на талии никак не сказывается. Но сегодня мне хотелось показать свои кулинарные способности, которые, как я была уверена, у меня есть. Я долго выбирала продукты, размышляя, что сейчас приготовлю. Когда тележка была уже полной, я все-таки прихватила пачку любимых макарон, купила бутылку вина и довольная вышла на улицу.
Сумка оказалась тяжелой, и шла я медленно. Да, собственно, и не торопилась. Шла и думала: как хорошо, когда у тебя есть дом, и в этом доме тебя ждут.
Из-за угла вывернул парень, улыбнулся мне и сказал:
— Девушка, вам помочь?
— Спасибо, не надо.
— Сумка тяжелая. Давайте, я все-таки помогу.
— Спасибо, — повторила я.
Парень стоял, загораживая дорогу, и улыбался.
— Слушайте, — вздохнул он, — кроме тяжелой сумки, в голову никаких других предлогов не приходит, а вы — девушка моей мечты. Давайте познакомимся!
— Вы опоздали на целую вечность, — засмеялась я. — Я вчера вышла замуж.
— Господи, как не повезло, — опять вздохнул он. — Что ж, счастья вам! — И шагнул в сторону.
А я направилась к подъезду. Теперь женщина мыла лестницу.
— Нашли магазин? — спросила приветливо.
— Да, спасибо.
Дверь в квартиру была не заперта.
— Какая я растяпа, — покачала я головой и улыбнулась. — Павел! — крикнула из прихожей. — Я вернулась! Надеюсь, ты еще не умер от тоски и голода? — Павел не ответил. — Не вздумай пугать меня, выскакивая из-за угла, я ужасная трусиха! — Я прошла в кухню, выложила продукты и направилась в комнату. — Сейчас поцелую тебя и начну готовить… — сказала я. — Да ты спишь? А еще собирался умереть от тоски…
Я в самом деле подумала, что он спит, даже когда подошла совсем близко. Наклонилась, чтобы поцеловать его, и только тогда мне в голову пришла мысль, что он лежит как-то странно. Еще ничего не понимая, потянула одеяло на себя и вдруг сказала:
— Не надо, пожалуйста… — не зная, кого прошу об этом.
Его грудь была кровавым месивом, обе простыни уже пропитались кровью.
— Не надо… — еще тише попросила я и тогда поняла, что случилось.
Лицо свела судорога. Я хотела позвать Павла, но губы странно дернулись, и я вдруг замычала, протяжно и страшно. Я все тянула на себя простыню, потом упала и поползла вдоль кровати, туда, где было его лицо. Руки мои запутались в простыне и теперь были в крови, и я не чувствовала ничего, кроме запаха крови. Я дотянулась рукой до его лица и что-то сказала, но опять не услышала своего голоса, а только мычание, тихое и жалобное. И тут мои пальцы коснулись его губ и ощутили слабое дыхание. Я рывком поднялась и схватила зеркало с ночного столика, поднесла его к губам Павла, и зеркало запотело.
— Миленький, спасибо тебе, — прошептала я, теряя рассудок, а потом заметалась по комнате, но заставила себя остановиться. — Что же это я? Нужна «Скорая», быстрее.
