— Не падают, значит?
— Но… Понимаете, иное дело — человек другой культуры. “Наш человек”, который проводит в чужих краях среди чужеземцев, их обычаев и веры, — долгое время…
— Откуда вы все это знаете, Гор?
— Пришлось почитать, поизучать. Дело в том, что некоторое время назад, уже снова поселившись, по возвращении из странствий, в Рукомойске, Леонид Алексеевич Туровский обращался ко мне.
— За врачебной помощью?
— Представьте, да. Он, видимо, почувствовал в какой-то момент, что с ним происходят вещи, с которыми лучше не оставаться один на один.
— А вы?
— Я начал его было консультировать. А поскольку, как я сразу понял, корень происходящих в нем изменений психики скрывался в его странствиях, его двухгодичном отсутствии, то мне, разумеется, пришлось подробно беседовать с ним об этом, расспрашивать о Тибете, много читать, консультироваться у знающих эту культуру и страну людей. Словом, входить в тему.
— И что же? Вы консультировали его, а потом?
— А потом… Все сошлось разом! Как теперь понятно — трагическим образом. Меня из-за глупой “лав стори” лишили возможности иметь практику — и я просто не имел больше права лечить Туровского. А он, видимо, уже не считал необходимым обращаться к другим врачам: все же меня он знал лично, доверял, я не был для него посторонним человеком. А другие… Тем более что для визитов к другим врачам ему понадобилось бы ездить в Москву.
Когда мы спустя некоторое время случайно увиделись, Туровский сказал мне, что все в порядке — он вполне избавился от своих наваждений. Мол, видно, это просто были издержки акклиматизации после возвращения на родину. Сказал, что все с ним в порядке.
— И вы поверили?
— Наверное, это моя оплошность! Но я был слишком занят своими неприятностями. И вы правы… Когда пациент “нашего профиля” еще чувствует, что с ним что-то не в порядке, отдает себе в этом отчет — это значит, что не упущено еще время для излечения и коррекции. А вот когда больные уверяют, что с ними “все в порядке” и “они совершенно нормальны — еще понормальнее вас!” — врачу следует держать ухо востро!
— Значит, он уверял вас, что с ним все в порядке?
— Знаете, у них там, в Тибете, существует довольно популярный анекдот. Один юноша просит отшельника быть его духовным наставником. Учитель соглашается и желает, чтобы ученик прежде всего приобрел навыки концентрации сознания. “Чем вы обычно занимаетесь? — спрашивает он жаждущего озарения ученика. “Я пасу яков”. — “Хорошо, — говорит учитель, — сосредоточьте свои мысли на яке”.
Новый ученик располагается в пещере, как это у них там принято, и начинает тренировку. Через некоторое время учитель отправляется к предающемуся медитации ученику и зовет его, приказывая выйти к нему. Ученик слышит зов, встает, хочет покинуть свое убежище. Но “медитация” уже достигла намеченной цели: он уже отождествил себя с объектом, на который были направлены его мысли. И до такой степени с ним слился, что потерял ощущение собственной личности.
Барахтаясь на выходе из пещеры, будто стараясь преодолеть какое-то препятствие, ученик заявляет: “Я не могу выйти, мне мешают рога”.
Он почувствовал себя яком…
Боюсь, что Туровский уже не смог покинуть свою “пещеру”, где предавался своим “медитациям”. Он потерял ощущение собственной личности и, судя по всему, очень здорово слился…
— С кем?
— Трудно сказать, с кем конкретно.
— А эта маска? Вы что-нибудь в этом понимаете? Можете как-то объяснить этот странный карнавал с вполне реальными человеческими жертвами?
— Да, мы говорили об этом с Туровским когда-то довольно много, и он рассказывал мне интересные вещи. Скажу одно: безусловно, он имел возможность присутствовать на церемониях, имеющих отношение к демонам.
— Что это значит: “имеющих отношение к демонам”?
— Ну.., эти церемонии совершаются там во многих местах.., с большей или меньшей торжественностью. Однако колдовство не любит яркого света и толпы. И, говорят, в глуши гималайских лесов, там, где бывал Туровский, они особенно впечатляют.
— А этот.., как его.., этот самый Махакала? Извините, даже выговорить трудно… Ну этот, которого Туровский все время упоминает?
— А “этот самый Махакала”, как вы изволили выразиться, — довольно популярный в тех местах персонаж!
— Вообще-то… Я тоже что-то читала о нем, кажется, в журнале “Гео”.
— Ну и отлично! А я вам, информированная моя, кое-что добавлю. В Тибете вообще много божеств и богов, импортированных, так сказать, из Индии. При переселении они несколько поутратили в весе и влиянии. Тибетцы превратили их в демонов. Махакала из всех них — наиболее популярен.
— Звезда?
— Вроде того. Его первоначальной сущностью, если быть точным, был один из образов Шивы — с функциями разрушителя мира.
— Разрушителя мира?
— Именно! Говорят, ламы-маги могут держать Махакалу в подчинении. Но уже их слугам и вообще толпе Махакала внушает настоящий ужас.
У Махакалы есть жилище. Это место, где хранится круглый год его маска. А надо вам сказать, что маска — это и есть сам Махакала. Так как тибетцы свято верят, что именно в ней он и обитает.
— Вот как?!
— Среди служек в монастырях, где находится такое хранилище маски, ходят слухи о зловещих чудесах.
— Зловещих?
— Да, дорогая моя! Так порой сквозь створки шкафа, где будто бы томится в заключении это страшное существо, просачивается кровь…
— Ужас!
— Порой, открывая шкаф, монастырские служки находили в нем смертные останки — человеческий череп или сердце. Как они, спрашивается, могли объяснить их появление в шкафу?
— То есть это нужно ему, Махакале?
— Более того: он без этого не может!
— Правда? — ужаснулась Светлова.
— Вы меня спрашиваете? — усмехнулся Гор. — Я рассказываю то, что описал не один чужестранец, побывавший там, а многие. Но за что купил — за то и продаю.
— Расскажите еще про эту маску… Поподробнее!
— Ну.., что еще сказать? Во время особой ежегодной церемонии маску извлекают из хранилища. И помещают в темную пещеру рядом с храмом, специально отведенную для Махакалы и ему подобных.
— И что же?
— Заметьте, какие при этом предпринимаются меры предосторожности! Пещеру сторожат двое послушников. Чтобы помешать Махакале ускользнуть, они без передышки читают магическую формулу. В ночную пору бедные мальчики, сами убаюканные собственным же монотонным напевом, борются с дремотой, дрожа от ужаса, поскольку убеждены, что малейшая оплошность с их стороны даст демону возможность выйти на свободу, и тогда они неминуемо станут его жертвами.
— Значит, пещеру сторожат?
— Но даже такая “свобода”, предоставленная извлеченному из затворничества Махакале, беспокоит крестьян окрестных деревень. Все время, пока он в пещере, они рано запирают свои жилища, матери умоляют детей возвращаться до захода солнца и тому подобное…
— И, как вы думаете, Гор… Зная все это, видя и находясь, безусловно, под воздействием этих суеверий и страха, мог Туровский решиться на кражу? Неужели такую маску Туровский похитил, забрал с собой?
— Ну, если это так, то.., безусловно, только первоначальный скептицизм чужестранца позволил ему это сделать.
— Скептицизм чужестранца?
— Однако полагаю, что этот скептицизм, знаменитые хладнокровие и ирония Туровского, если он похитил маску, со временем стали убывать. Постоянно находясь рядом с этим, прямо скажем, впечатляющим предметом, он безусловно мог испытывать его влияние. Добавьте сюда личные потрясения. Я имею в виду его странные отношения с женой. Очень сильные, запредельно сильные эмоции, владеющие им…
— Вы что. Гор, и правда, верите, что этот Махакала в этой маске сидит?
— Понимаете, сами тибетцы говорят, что боги, божества и демоны помогают или вредят только тем, кто в них верит. Поэтому лама или шаман никогда не возьмет к себе в ученики человека, страдающего неверием. А Туровского, насколько я знаю, взяли…
— Вот как?!
— Я думаю, Туровский, находясь долгое время по влиянием этих страхов, этой атмосферы, начал погружаться в нее все больше и больше. А когда поверил, Махакала и его маска, как и предупреждают тибетцы, могла начать действовать. Во всяком случае, руководить его действиями. Заставлять совершать необходимые ей, как он считал, действия.
— Жертвоприношения, например?
— И даже жертвоприношения. Собственно, здесь нет ничего противоречащего, например, психологии.
— Ну да, тот шкафик, в котором служки монастырские находили черепа… По-видимому, на Туровского эти сказки произвели впечатление. Он поверил, что маске Махакалы нужны жертвы.
— Не забудьте, Тибет — это страна, где, скажем, смерть от страха так же естественна, как в автомобильной катастрофе.
— То есть?
— Ну, представьте, что некто, как тот юноша, вообразил себя яком. А потом появился тигр!
