– Она перемудрила и запуталась в своих девяти фирмах, Владимир Викторович, – объяснила Корина. – Она их даже не в программе ведет, а я не знаю, в записной книжке. Потому что программа хранит все документы и автоматически сводит все взаиморасчеты.
Владимир сразу смекнул, что можно лохануть Русток и строго настрого запретил выдавать им свои расчеты, прежде чем они не предоставят свой акт сверки. По предварительным данным бухгалтерша Рустока проморгала двести тысяч рублей (на такую сумму у неё недоставало документов, результирующее сальдо должно было быть в пользу Экссона, и Русток по акту сверки должен был оплатить эту разницу).
Между тем эти двести тысяч уже раскидали на пятерых, и Владимир постоянно звонил Андрею на трубку и напутствовал:
– Давай, витиеватый, не проеби дело! Покажи им, кто тут главный.
Так что основная цель Андрея состояла в том, чтобы Русток выдал первым свой вариант акта сверки, в котором, из-за недостатка документов, сальдо было в пользу Экссона примерно на двести тысяч рублей (каких именно документов недоставало – неизвестно, в противном случае отпала бы необходимость ломать комедию и можно было смело показывать свой акт).
На тот момент красномордая не могла ничем надавить – Экссон ничего не выбирал на Рустоке, машины под погрузкой не стояли. А у неё это был единственный способ давления – заблокировать текущую сделку. И Андрей тянул время, на ходу придумывая причины, по которым не может предоставить свой акт сверки, основная из которых состояла в том, что Экссон зарегистрирован в Волгограде, там находится главбух, документы все у неё, и в этом вся загвоздка. Чтобы скрыть свою некомпетентность, Дубовицкая с апломбом сыпала какими-то специальными терминами, заголовками нормативных актов. Так, например, она поставила под сомнение правомочность ведения коммерческой деятельности Экссона – как это так, организация зарегистрирована в одном месте, физически находится в другом, и привела кучу законов и подзаконных актов. Обсуждение этого вопроса отняло целый день. В другой раз она часами обсуждала акт сверки Экссона с какой-нибудь одной из своих фирм, и чтобы «уточнить детали» требовала предоставление всех фигурирующих в нем документов – то есть Корина должна была скопировать все эти документы (включая документы упомянутой фирмы N и выслать их в Москву).
А когда Андрей вынул из портфеля печать и заявил, что как гендиректор Экссона готов подписать акт сверки в редакции Рустока – прямо сейчас, без проверки (он уже выучил наизусть все цифры и знал где могут быть подвохи), то красная физиономия Дубовицкой сделалась ещё краснее, и она охарактеризовала данное предложение чуть ли не как противозаконное, противоречащее целому ряду нормативных актов, название которых тут же без запинки процитировала. Андрей не был силен во всех этих бухгалтерских премудростях, но чтобы разглядеть нехитрые ужимки Дубовицкой, бухгалтерское образование не требовалось.
Так, за неделю переговоров, стороны не пришли к одному знаменателю. Иногда беседы просто поражали своей содержательностью.
– Представьте себе, вам, как главному бухгалтеру, это нетрудно.
– Но позвольте, Андрей Александрович…
– Послушайте…
– Не знаю – одно для одного, другое для другого, а в общем я думаю, неизвестно зачем.
– Значит, не хотите мне сказать?
– Милый, я об этом знаю столько же, сколько вы… то есть гораздо больше вас, я всё-таки главбух, а вы – простой гендиректор.
– У меня почти нет времени, которое я мог бы посвятить длительным поискам интересующих вас документов.
В последний день Дубовицкая так всё обставила, что Андрею не удалось повидаться с гендиректором Рустока – на это у неё ума хватило. Накануне тот уже взмолился: «Давайте подпишем хоть какой-то вариант сверки!» И в отсутствие директора Экссона она конечно же напоет своему руководителю, что во всём виноваты недобросовестные контрагенты.
Когда Андрей доложил обстановку своим компаньонам, Артур успокоил: «Мы на них оторвемся – когда их машина будет у нас грузиться».
Таня удивилась – как это Андрей столько времени с таким серьезным лицом разыгрывал деревенщину. Казалось бы, вопрос выеденного яйца не стоит – давайте либо вы нам сверку, либо мы вам, и это можно решить по телефону. И незачем мусолить этот вопрос целую неделю.
– Ну, с моей стороны оно того стоит. Если б я жил за счет фирмы, меня бы попросили вернуться в Питер.
Таня согласилась – оно того стоит.
Андрей воспользовался пребыванием в Москве, чтобы навестить проблемных кредиторов – РИПЛ и Медкомплекс. Были проведены переговоры, в ходе которых он жаловался на проблемы, на то, что оказался заложником ситуации, доверившись недобросовестным людям. Теперь бегает за ними, выбивает долги. Он придумывал на ходу свои трудности – бюджетополучатели оприходовали медоборудование и не спешат расплачиваться; а на самом деле Совинком в своё время получил предоплату за данный товар, и деньги давно освоены. В разговоре хозяин Совинкома вербально имитировал тревожно-депрессивную гамму чувств человека, очутившегося глубоким ноябрём в каком-нибудь Северном Бутове; описывая положение своих дел, он мазал чёрным до того щедро, что хоть ложись и помирай. Личное общение с кредиторами возымело действие – они убедились, что должник не скрывается, работает в направлении разрешения конфликтной ситуации и всегда открыт для диалога. Например, такого:
– …да, есть у нас, у меня в частности, небольшая задолженность, но дело не в этом. По сему, нижайше челом бью и обесчайу не дрочить никада, давать милостыню, не есть сладкого , что ближайшим параходом, паравозом, самальйотом или гончими псами – отправлю два вагона сиське луч счастья в ваш адресок – перечислю денег и начну закрывать задолженность.
Так Андрей с Таней проводили московские каникулы.
Оказалось, у них есть общая и одинаково тщательно скрываемая страсть – шопинг. Андрей любил пошляться по магазинам, подолгу выбирал себе одежду, но всегда всем говорил, что ненавидит это занятие, и покупает вещи на ходу и лишь тогда, когда назреет острая необходимость. Поэтому затаривался всегда во время командировок, подальше от посторонних глаз. Таня тоже следила за модой, и кажущаяся простота её стиля являлась результатом долгого мучительного выбора в примерочных многочисленных магазинов.
Таким образом, в Москве им предоставилась возможность заняться любимым делом. Очень кстати все интересующие магазины находились под боком, в пределах пешеходной прогулки, не надо далеко ездить. И если в северной столице их интересовала природа и архитектура, то в московской поездке они блуждали в основном по территории концентрированного гламура: бутики, авангардные перформансы-выставки, актуальные клубы.
Воскресенье, день отъезда, выдался хмурым, под стать Таниному настроению. Причину было несложно угадать. Андрей попытался развеселить её, но она бросала на него такие выразительные взгляды, что он умолк. Утро провели в сборах, сходили пообедать в итальянское бистро Сбарро, на половину второго было вызвано такси. До вокзала доехали молча.
По пути к перрону он попытался оправдаться.
– Ты знаешь, я не могу…
Он запнулся – она ускорила шаг. В толпе пассажиров, таксистов, носильщиков, попрошаек, разносчиков газет, среди вокзального гвалта Андрей каждой клеткой ощущал тягостную тишину между собой и Таней. Да, Таня понимала, что вечером приезжает Василий, с ним предстоит серьезный разговор, время расписано буквально по секундам, надо окончательно определиться с вещами, завтра очень сложный день, отправка контейнера… она понимала… и не хотела ничего понимать.
Андрей занёс её вещи в купе, уложил сумку и несколько пакетов с покупками. Вышли из вагона. Таня уже не могла скрывать свои эмоции. В глазах её стояли слёзы. Он обнял её.
– Не надо, пусти, – всхлипнула она.
Но всё же прижалась к нему. Растроганный её волнением, он безмолвствовал, не зная, что сказать. Так они стояли молча обнявшись – до тех пор, пока не услышали голос проводницы, предлагавшей пассажирам занять свои места, а провожающим выйти из вагона.
Тане удалось сдержаться. Она вытерла глаза платком.
– Я пошла.
Зайдя в тамбур, она обернулась, помахала рукой, и скрылась в вагоне. Расставшись с Андреем, она со всей остротой почувствовала, чем он для неё стал. Только во время разлук, к сожалению частых, она могла осмыслить это. С каждой новой встречей её жизнь менялась, она приобретала новый вкус, такой чудесный и живительный, такой сильный, что Таня ощущала его на губах. Сейчас она находилась во власти какого-то очарования, мечтая вновь увидеть Андрея; она кротко удивлялась суете пассажиров в вагоне, беспокоящихся насчет кипятка, заварки, и белья.
Но вместе с тем она была раздосадована на друга. Он мог бы поступить иначе, или как-то более определенно высказаться насчет их планов. После всего, что между ними произошло, она вправе рассчитывать на это. Кроме того, увидев, как ловко он управился с Дубовицкой, а также с руководителями фирм-кредиторов, Таня решила, что и с остальными он ведет в подобной же манере.
