На галерее появилась Лиза с револьвером в руке. Громко крича что-то, чего невозможно было расслышать за общей пальбой, она вскинула оружие и поймала на мушку темную фигуру на фоне окна. Спустила курок, но определить, попала она в кого-нибудь или нет, девушка не успела. Евстафий сбил ее с ног и повалил обратно в дверной проем. Сразу несколько пуль разнесли в щепки край косяка, где Лиза стояла секунду назад…
Мартынов понимал, что ему необходимо выиграть время. Как можно больше времени, позволив сестрам Вайсман и Короткопалому уйти потайным ходом. Но сколько он продержится так? Минуту? Две? Пять минут?..
– У-у, суки!
Заяц рванулся через всю комнату, вскочил на подоконник и трижды пальнул в темноту. Два ярких всполоха послужили ответом на его действия. Спрыгнуть по другую сторону и оказаться на улице, как он наверняка и рассчитывал, Заяц не успел. Его бежевый мятый сюртук обагрился кровью. Третья пуля вонзилась храпу в спину. Он словно поскользнулся на льду, взмахнул руками и повалился вперед, напоровшись плечом на торчащий из рамы рваный обломок стекла.
Мартынов молниеносно оценил ситуацию. Это был его шанс. Вернее, единственный шанс для Лизы и остальных, кто сейчас, как хотелось верить Арсению, уже продвигался по задуманному покойным Михайло Вайсманом туннелю прочь от Хитровки.
Мартынов поднялся, пальнул в сторону двери, не столько целясь, сколько для острастки, и по примеру Зайца бросился к окну. Подхватил обвисшее тело храпа и, выставив его щитом перед собой, встал на фоне оконного проема, широко расставив ноги. Грянули выстрелы. Арсений бросил на пули Зайца, а следом прыгнул и сам. Кувыркнулся через голову и покатился по грязной глинистой земле. Редкий низкий кустарник, худо ли, бедно ли, сумел скрыть его маневр. Арсений разогнулся и, перемахнув через ограду, бросился бежать в направлении Хитрова рынка.
– Это Мартынов! – послышался за спиной зычный рык. – Не дать ему уйти. Взять! Живым или мертвым!
Арсений узнал голос Пороховицкого. Но останавливаться не стал. Слева выросли две крупные фигуры жандармов. Мартынов выстрелил в одного из них. Кажется, попал. Во всяком случае, одна из теней, созданных светом тусклого уличного фонаря, исчезла. Из ближайшей подворотни появилось еще четверо. Путь к рынку был перекрыт. Не сбавляя хода, Мартынов свернул вправо и побежал теперь по Гатчинскому переулку. Сзади глухо стучали по булыжной мостовой сапоги жандармов. Арсений не смог сдержать улыбки. Шансы сестер Вайсман и Евстафия Короткопалого увеличивались с каждой секундой, которые тратили легавые на погоню за ним, как и шансы Крестового со Змеем, которые в скором времени непременно будут предупреждены…
До очередного ближайшего поворота оставалось не больше метра, когда за спиной Мартынова грохнул выстрел. Острая боль пронзила щиколотку. Арсений оступился, но сумел удержать равновесие. Нырнул в проулок и тяжело привалился к холодной мокрой стене. Поднял руку с оружием. Простреленная в щиколотке нога занемела. Мартынов не мог даже думать о том, чтобы перенести на нее вес тела. Все кончено…
Над левым ухом щелкнул взведенный курок. Мартынов резко повернул голову. Дуло «нагана» смотрело точно ему в лоб.
– Вот мы и встретились, сучонок.
Лицо говорившего подсвечивалось только бледной луной, наполовину скрытой за рваными облаками, но Арсению понадобилось бы куда меньшее количество света, чтобы узнать этого человека. Мартынов вспомнил и разбитый кровоточащий нос в «Континентале», и ряженную в ливрею фигуру при облаве в «Славянском базаре», и пылающее неприкрытой яростью лицо в кабинете Пороховицкого. Сейчас же Григорий Степанович криво усмехался, глядя в глаза Мартынову. Теперь он чувствовал свое превосходство.
– Господин Бондаренко! Очень приятно.
Арсений поднял свой «наган». Григорий Степанович не стушевался. Он лишь отступил на шаг назад, держа палец на спусковом крючке.
– Дуэль, господин Мартынов? – прищурился он.
Лунный свет отбрасывал блик на его большом носу.
Арсений тяжело выпустил воздух из легких. Это действительно напоминало дуэль. Причем ту самую, которая в прошлом стоила Мартынову его юнкерской карьеры. Только сейчас противник не предлагал ему разойтись по-мирному. На этот раз от решения самого Мартынова ничего не зависело…
Бондаренко спустил курок. Но выстрела не последовало. Его «наган» дал осечку. Пухлые губы Григория Степановича нервно дрогнули. И в ту же секунду выстрелил Мартынов. Пуля ударила Бондаренко в грудь. Его отбросило назад, и он грузно опрокинулся наземь. Мартынов опустил «наган» и попытался двинуться с места, тяжело подволакивая раненую ногу. Но только лишь попытался. Грубый удар в спину заставил его ткнуться лицом в мостовую. Кто-то поставил сапог на затылок поверженного. Однако Мартынов и не собирался оказывать никакого сопротивления.
– Он здесь, ваше благородие! – громко возвестил человек, чья нога покоилась на затылке Мартынова. – Я взял его. Держу на мушке.
Глава 17
Мы обязаны спасти его!
– Мы обязаны спасти его! – В голосе Лизы появились не присущие ей визгливые истеричные интонации.
Она нервно расхаживала по комнате, до хруста заламывая пальцы. Лицо девушки было покрыто мертвенной бледностью и на этом фоне покрасневшие от слез глаза смотрелись почти алыми.
– Что ты молчишь, Кеша?
Крестовый не поднял головы. Смяв очередную папиросу в пепельнице, он тут же прикурил новую.
О том, что Мартынов арестован и находится в руках департамента полиции, стало известно утром. А до этого момента еще теплилась смутная надежда, что Арсению удалось вырваться из оцепления. Но чуда не произошло. Хорошо еще, что Мартынов был жив. Пока жив. Крестовый и все остальные отлично понимали, какой приговор будет вынесен их товарищу после суда. По Хитровке уже ходили упорные слухи, что казнь Арсения Мартынова будет публичной. Обер-полицмейстер собирался устроить из этого самое настоящее представление.
Кеша скрипнул зубами. И как же так вышло, что именно вчера его не оказалось на малине? Не проведи он ночь в объятьих Агафьи, все могло сложиться иначе. И Поликарп, возможно, остался бы жив, и Мартынов был бы сейчас рядом. Крестовый знал, что принести себя в жертву системе должен был именно он. Он, а не кто-то другой. Но сделанного не воротишь.
Лиза просила спасти Мартынова. Нет, она даже не просила. Она требовала. Но тут Крестовый был бессилен. Подобный подвиг был не по силам даже ему. Спасти?.. Как? В случае с Капитолиной это удалось сделать, но повторить подобное не получится. При всем старании…
– То есть мы так и будем сидеть? Я правильно поняла? – Теперь Лиза обращалась к сестре, остановившись против дивана, на котором сидела Капитолина. – А он бы, между прочим, не сидел бы. Окажись на месте Арсения кто-нибудь из нас, он бы уже действовал. А мы? Что же мы, Капа? Позволим растерзать его во имя великой идеи? Во имя этой самой системы, о которой все время толкуется? Так?
– При иных обстоятельствах я бы даже не сомневалась. – Капитолина медленно развязала кисет с табаком. Настенные часы слева от нее пробили девять раз. – Система прежде всего. Ты это знаешь не хуже меня, Лиза. И не так давно я смирилась с тем, что в жертву должны были принести меня. Но в данном случае… Я в личном долгу перед Арсением. А долги нужно отдавать.
– Ну и? – не унималась Лиза. – Что мы предпримем?
– Не мы, а я, – последовал жесткий и лаконичный ответ. – Долг перед Арсением – это только мой долг. К вам он не имеет никакого отношения. Сейчас важно другое. Мы должны выяснить, как так случилось, что никто не предупредил нас об облаве. Ты узнал, Крестовый?
На этот раз Кеша тяжело поднял голову.
– Легавые легко прошли все наши заслоны, без особых проблем сняв «стремных», – поведал он о том, о чем сам узнал не далее, как пару часов назад. – Причем сработали грамотно. Комар носа не подточит, как говорится. То есть они заранее знали, кто и где должен стоять?
– Откуда?
– Кто-то им рассказал об этом. Евстафий сейчас выясняет, как такое случилось. Я жду от него весточки с минуты на минуту.
– Об этом мог рассказать кто-то, кто хорошо знал систему изнутри, – медленно и с расстановкой произнесла Капитолина. Она уже пристроила по очереди в каждую из ноздрей понюшку табака. Глубоко втянула воздух. Чихнула. – И мне это совсем не нравится.
– Мне тоже, – откликнулся Кеша.
У Крестового уже имелись на этот счет кое-какие неприятные догадки. Но стопроцентной уверенности не было. А потому он и не спешил делиться потаенными мыслями с сестрами Вайсман. Пусть сначала Короткопалый все выяснит как следует.
Повисла тишина, нарушаемая лишь равномерным ходом часов и стуком Лизиных каблучков. Девушка вновь принялась мерить шагами комнату. Ее не особо волновал вопрос о предательстве. Гораздо больше Лиза беспокоилась за судьбу Мартынова. Неужели она больше никогда не увидит его? Неужели такое возможно? Лизе самой не хотелось в это верить. На глаза снова навернулись непрошеные слезы. Девушка поспешно отвернулась к окну и выудила из рукава кружевной платочек с вышитыми на нем золотистыми нитками буквами «Е» и «В».
