– Ты не один? – Лиза с порога заметила сидевшего за столом Мартынова подельника. – Рада видеть тебя, Поликарп.
Девушка протянула ему руку для поцелуя. Потомственный медвежатник поспешно промокнул губы салфеткой и приложился устами к изящной Лизиной кисти.
Мартынов выдвинул кресло и помог даме занять место за столом. Мальчуган-подручный тут же подсуетился и приставил к столу еще один стул для самого Мартынова.
– Принесите пока шампанского, – бросил Арсений подручному и сел рядом с Лизой.
– Я вам, надеюсь, не помешала? – с улыбкой обратилась девушка к обоим мужчинам сразу.
– Что ты, Лизонька? Но, если ты не против, я бы закончил ужин, – произнес подельник, кромсая ножичком остатки рыбного заливного.
– Как можно, Поликарп! Люблю, когда едят с аппетитом. – Лиза улыбнулась, наблюдая за тем, как он накинулся на остатки холодного.
– Я тут предложил Мартыну одно фартовое дельце. Надеюсь, что он согласится. – Поликарп вытащил из-за воротничка рубашки салфетку и, аккуратно сложив ее вчетверо, опустил на стол рядом с опустевшей тарелкой. – Моя трапеза закончена. Разрешите откланяться. Так твой ответ, Мартын?
– Не в моих правилах отказываться от выгодной сделки. – Арсений принял из рук полового один из бокалов с шампанским и подал его Лизе. – Предлагаю выпить за удачную операцию.
– Так я могу рассчитывать на твою помощь завтра?
– Вполне, Поликарп!
Зазвенели бокалы. Все трое выпили. Поликарп, пригубив игристого, принялся собираться.
– Рад, что ты согласился, Мартын. Значит, завтра, я жду тебя у Сибирского банка за пятнадцать минут до открытия. Думаю, что это наиболее удобное время. Будем ждать интересующего нас человека. А там уже, как бог рассудит…
– Надеюсь, это не очень опасно? – Лиза внимательно посмотрела в глаза Поликарпа.
Тот взял в руки ее ладонь.
– Лизонька, я занимался своим ремеслом уже тогда, когда тебя еще не было на свете. Поверь мне, я не стал бы вовлекать Мартына в дело, которое не стоило бы того. К тому же я уже не в тех годах, когда безрассудно рискуют своей жизнью. Тем более я не стал бы рисковать жизнью Арсения. Кто же будет о тебе заботиться, если с нами что-то случится? – Медвежатник неспешно поднял свой чемоданчик и тросточку, нахлобучил на голову котелок и развернулся к выходу. – Да, я забыл еще одно!
– Что такое? – Мартынов вопросительно посмотрел на медвежатника.
– Я забыл сказать, что я тебя очень люблю, Лиза! – Медвежатник снова взял ладошку младшей из сестер Вайсман в свои руки и поцеловал ее на прощание. – Все, все, удаляюсь. Значит, завтра, перед открытием, Мартын. Мое почтение!
– Да, – бросил вдогонку Поликарпу Арсений.
– Есть какие-нибудь новости, кроме того предложения, что сделал тебе Поликарп? – Лиза пригубила шампанского.
– Пустяки. Все нестоящее. – Арсений провел пальцами по ее руке. – Разве могу я еще о чем-то или о ком-то думать в твоем присутствии, Лиза! Ты же знаешь.
– Знаю. Поэтому и спросила.
Лиза лукаво улыбнулась. Укол девушки достиг цели. Ревность Елизаветы к его делам доводила Арсения до исступления.
– Ты опоздала. Что-то случилось? – поинтересовался он.
В голосе его прозвенели металлические нотки.
– Нет, пустяки. Емельян запряг сегодня Гнедого в пролетку, и тот подвернул ногу на мостовой. – Лиза взяла Мартынова за руку и нежно прижалась к его плечу. – Пришлось добраться с извозчиком.
Арсения обдало пьянящим запахом духов. Он рассердился на себя за то, что не сдержал вспышку минутного гнева.
Огляделся. Трактир был пуст. Торговцы удалились для заключения своих сделок в специально отведенные для этого залы на втором этаже. Лишь в дальнем углу помещения дымили сигарами двое запоздалых посетителей. Между ними шел оживленный разговор. Едва ли они замечали, что в трактире есть кто-то, помимо них.
Мартынов провел пальцами по Лизиным волосам и слегка задержал руку на ее маленьком с почти прозрачной мочкой ушке.
– Я же просила запрячь карету. И чтоб не Гнедой в упряжи, а Скакун. Увидишь Емельяна, скажи, что я ему Гнедого никогда не прощу.
Лиза повернулась к Арсению. Мартынов улыбнулся ее милому щебетанию.
– Мы найдем Гнедому хорошего ветеринара. Не переживай, любовь моя.
Она неожиданно рассмеялась:
– В общем, мне все время не хватало сегодня тебя. Как будто мы не виделись сто лет. А мы расстались всего на несколько часов…
– Я тоже скучал. – Арсений поцеловал ее в губы.
– Я очень волнуюсь за тебя. Надеюсь, ты не сердишься на меня за это? – прошептала Лиза, блуждая взглядом по лицу Мартынова. – Кучер у крыльца ждет. Поедем к Капе?
Мартынов утвердительно качнул головой.
Глава 15
Разные образы жизни
Крестовый потрепал за ухом большого черного пса, доверчиво подставившего незнакомцу огромную лохматую голову.
– Не лай. Агашку пожалей, не выдавай, друг. Вот так…
Кеша одним махом перемахнул плетень, огораживавший палисадник возле дома, и подкрался к окну. Ночь была на удивление светлая. Одна из последних ясных в эту осень.
Агафья занимала три нижних комнаты в первом этаже старинного обветшалого особняка на окраине города.
Дом с фасада ярко освещался луной. Иннокентий остановился у ближайшего к углу дома окошка и заглянул в просвет между ставнями. Внутри дома было темно. Тонкий луч проникал в квартиру, высвечивая стол и пару стульев. Поблескивала ваза из цветного стекла. В вазе стояли цветы.
Кеша едва слышно, опасаясь разбудить соседей, постучал по ставенке.
– Агафья! Слышишь! Агафья! Покажись! – прошептал он, заглядывая в зазор между ставнями.
Долго никто не показывался, но наконец внутри комнаты мелькнул огонек зажженной лучинки.
– Агафья! – снова позвал Крестовый.
Через минуту скрипнула тяжелая входная дверь.
– Кто здесь? – с опаской прозвучал взволнованный женский голос.
Кеша узнал знакомые нотки. Агафья, видно, еще не ложилась. В руках у нее был канделябр с тремя истлевшими почти до основания свечками.
– Я это, Кеша! – прошептал Крестовый, перепрыгивая через ломкий от холода кустарник возле крыльца.
– Так ведь поздно! Как же?.. – робко прошептала Агафья. – Соседи ведь…
Кеша щелчком отбросил недокуренную папиросу, утопил ее каблуком в рыхлой земле и в два шага преодолел расстояние до двери.
– И что мне соседи? Я тихо пройду.
Не дожидаясь дозволения, Крестовый перешагнул порог дома. Агафье пришлось отступить.
– Не в сенях же теперь стоять. Надо в комнаты. – Она подобрала свободной рукой подол платья.
Кеша двинулся за ней следом. Одета девушка была просто, но элегантно. Волосы аккуратно подобраны в высокую прическу. Взгляд Крестового невольно скользнул по плавному изгибу ее спины. По тонкой шее с каждым шагом шаловливо метались два локона, выбившихся из пучка волос на затылке.
Едва щелкнула задвижка замка гостиной, как Кеша заключил Агафью в объятия. Она не отстранилась.
– Не ждала? – произнес он, задыхаясь от нахлынувшей волны чувств.
– Да где уже? Днем ждала, как и условились! А как стемнело, так и перестала.
Лицо Агафьи озарила едва уловимая грустная улыбка. Ее полные чувственные губы дрогнули. Она попыталась высвободиться из Кешиных объятий. Крестовый отпустил.
– Ремесло мое такое, Агафья. Мне днем нельзя. Знаешь ведь теперь про меня.
– Да…
Одна из трех свечек на канделябре, догорев, погасла, и в комнате стало почти темно. Кеша не видел, как по щеке девушки поползла крупная слезинка.
– Волновалась я за тебя. Думала, что произошло, – с волнением проговорила Агафья.
Сердце Крестового болезненно сжалось. Приносить страдания возлюбленному человеку было и без того больно. А в случае с Агафьей – это оказывалось почти неизбежным. Весь устой ее жизни был несообразен Кешиному.
– Чаем обещала напоить. Забыла? – Крестовый поспешил переменить тему.
– Чаем? Да, – спохватилась Агафья и подошла к самовару, стоявшему на столе у вазы. Той самой, которую заметил Крестовый в щель между ставнями.
Лунный луч теперь сместился вправо, освещая пузатый бок самовара, потертый ковер на полу и локотник драпированной гобеленом старой софы.
– Прости, про чай-то и забыла… А ведь ты, верно, голоден? Сейчас бы ужин разогреть, да кухарка спит. Разбудить разве. В погребе окорок.
– Не голоден я. Так просто про чай сказал. К слову пришлось.
Крестовый по-хозяйски выдвинул из-за стола стул и по привычке оседлал его. Достав из кармана сюртука кисет, он принялся сворачивать папироску.
– Тебе придется привыкнуть к тому, что мой образ жизни отличен от твоего. Я понимаю, что твои корни… Дворянское воспитание… Я же – сын Хитровки. Все те люди, которых ты видела в «Хмельном», – мои братья. Я понимаю, что тебе будет трудно привыкнуть ко всему этому. Но и мне приходится не лучше. Но то, что я встретил тебя… Это знак судьбы!
Говоря это, Кеша неотрывно следил за Агафьей, тщетно пытавшейся разжечь огонь под самоваром. Руки ее дрожали. Пальцы не слушались.
