«Лучше было согласиться перенести пакетик с улицы на улицу. Правда, потом послали бы в другой город. Может, заставили бы наглотаться упаковками с героином. Сел бы по поганой статье. Все равно, было бы лучше. А чего сейчас-то дергаться? Послать их на х..? Так они и вправду могут собакам скормить».
— Бригадир, — Анохин тихо обратился к собеседнику, стараясь подобрать наиболее подходящие слова, — скажи, а что это за мужик?
Бригадир внимательно посмотрел на Виктора. Его взгляд стал более грубым: так руки, нежно поглаживавшие шею, слегка ее сдавливают.
— А какая тебе разница?
— Ну… просто… Если козел — то стрелять приятней.
— Козел, большой козел! — сказал бригадир. — Ну ладно, теперь к делу. Гляди на меня, не отворачивайся.
Виктор смотрел на бригадира, и в этот момент кто-то сунул ему в руки тяжелый предмет. Несмело ощупав его, Анохин понял, что это «Макаров».
— Вынь магазин и вставь обратно.
Металл скользил в потных руках, но Анохин без труда справился с задачей.
— Навыки не утратил. Дай его мне.
Виктор протянул пистолет. Бригадир вынул магазин и вставил на его место другой, видимо, заряженный.
— Вот фотография. На обратной стороне адрес. Это на Петроградской, недалеко от улицы Мира, вход в парадную со двора.
— А квартира?
— Квартира тебе не нужна. Ты должен завалить его в парадняке. Домой приезжает к десяти. Менты по этому подъезду не шастают; мы проверили. Так что стереги его там с восьми часов. Козел себя считает самым крутым, по сторонам взглядом не шарится и никаких подвохов не ждет. Так что завалить, плевое дело. Главное, незаметно из окна выглядывай. Там хороший обзор, так что, если не заснешь — увидишь издали. Перед тем как палить, натяни перчатку. Когда он свалится, добавь еще раз в башку. Обязательно добавь, если будет недостаточно — пошлю завтра переделывать в больницу. Когда отстреляешься, беги на Каменноостровский проспект. Там тебя подберем. Все понял?
— Понял, — ответил Анохин и в свою очередь внимательно посмотрел на бригадира: — Можно мне сейчас…
Бригадир недоуменно взглянул на него, но тотчас все понял.
— Колян, подбери ему подходящую дозу.
Колян подобрал дозу, вколол. После этого Анохину дали чего-то выпить, и он задремал. Еще он помнил, как его куда-то тащат, сажают в машину. «Братва» все шутила, подталкивала его локтями, говорили, как им потом будет хорошо с ним работать.
Пока же его затащили в эту закусочную, посоветовали выпить пивка и ушли. На прощание сказали: на позицию надо выдвигаться часа через четыре. Было это еще днем, а значит оклемался он скоро. Что же касается часов, которые он так долго искал, что привлек внимание подозрительного охранника, то труд, потраченный на поиски, был тщетным. Ибо часы он потерял еще две недели назад.
Неподалеку попалось еще одно заведение. Анохин вошел и попросил сварить самый крепкий кофе, какой получится. Девочка за стойкой рассмотрела Виктора, хихикнула, но просьбу исполнила. Когда, сев за столик, он взглянул на нее, вертихвостка продолжала хихикать, говорила о чем-то подружке-посудомойке и время от времени осторожно показывала пальцем на клиента.
После кофе стало еще легче. Анохин даже начал думать о происходящем.
Конечно, пистолет ему дали паленый. Неизвестно, с какого он дела, но с номером и явно в розыске. Из такого лучше всего пальнуть один раз. И оставить возле трупа, как бросают использованный презерватив на месте одноразовой любви. Кстати, почему заказчик не приказал его бросить? Забыл? А может быть, ему все равно: найдут пистолет вместе с ним, Виктором Анохиным, или отдельно от него?
Машинально Анохин еще раз рассмотрел содержимое сумки. Только сейчас он обратил внимание, что, когда надо было расплатиться за кофе, рука наткнулась лишь на мелкие купюры: пятерки и десятки. Все, что крупнее — экспроприированную кассу родного заведения, — видимо, взяла братва, пока он был полусонным, как муха. Такая мелочность разозлила его. «Тут главный, вроде бы, обещал много баксов, а его ребята позарились на “деревянные” полтинники и сотни. Видно, они считают, что я главного больше не увижу, — думал Анохин. — Как же машина, которая должна подобрать меня на проспекте? А как в том анекдоте про шпиона с двумя парашютами и машиной, обещанной в квадрате N. Помнится, оба парашюта у шпиона не раскрылись, и, приближаясь к земле, тот подумал: с парашютами эти козлы обломали, посмотрим, будет ли на месте машина?.. Похоже, мне сейчас думать про машину не больше смысла, чем тому шпиону. Все к тому, что я для них одноразовый киллер. Этакий презерватив для убийства: один раз использовали и бросили. А пальцы вышаривают в коробке новый… А что делать? Пойти в ближайшую ментовку? Так и так, ребята, завез меня кто-то куда-то, приказал зачем-то убить кого-то. “Ствол”, который, верно, взяли у вашего зарезанного коллеги (кстати, я сам бывший коллега), возвращаю неиспользованным. Документов, правда, у меня никаких, не обессудьте… Боюсь бы не поверили. Попинали бы для прояснения сознания, — Анохин тут же вспомнил того вологодского депутатского сынка, закрывавшего лицо руками, и его самого, опускающего на это лицо ботинок, — да и выкинули ко всем чертям. Это же не Штатник, где в таких случаях поднимают ихний ФБР, а такому свидетелю сразу выделяют взвод тайной охраны. А тут же сразу за углом новые друзья: “Привет парень. Да ты у нас профессиональный кидала. Садись в машину, собачки проголодались”».
Анохин представил над собой оскаленные челюсти и вздрогнул, как от реальной боли. Нет, придется идти в подъезд. А там — вдруг выберется?
Виктор спросил время у юной хихикалки, уткнувшейся в какой-то роман из серии «Константинов представляет…». Уже был восьмой Час. Он вышел из кафе и побрел к указанному дому.
Это был обычный дом, построенный то ли в конце прошлого, то ли в начале нынешнего века, каких немало на Петроградской стороне. Из подъезда еще издали разило человеческой мочой, кошачьей любовью и мусорными ведрами. На полураспахнутой двери висели остатки еще не добитого гопниками кодового замка. Первый этаж оказался таким, каким представлял себе Анохин: остатки хлама, подтеки и пара матерных слоганов на стенах.
На площадке первого этажа возле окна стояла пустая мусорная коробка (как такое богатство еще не приватизировали жильцы?). Анохин сел на нее, изредка поглядывая на улицу. В подъезд один за другим заходили жильцы. Они вызывали лифт и ждали его, как показалось Виктору, специально стараясь не смотреть на площадку. Кое-кто поднимался пешком и, увидев незнакомца, ускорял шаг. Лишь один пожилой мужичок в немыслимо грязной майке спросил его:
— Чего ты тут сидишь?
— Жду, — кратко ответил Анохин. Мужичка ответ удовлетворил, и он скрылся в своей квартире.
Наверное, уже был поздний вечер, так как темнело. Анохин еще раз выглянул в окно. От пустыря к подъезду быстро шла одинокая фигурка. Не он ли?
И опять Анохину показалось, что он в одежде вошел в сауну и закрыл за собой дверь. Ручейки проклятого пота заструились по всему телу. Мокрая рука легла на рукоять «Макарова».
Анохин еще раз вгляделся. Точно, он. И чуть было его не заметил. Действительно, объект сбавил шаг, чуть остановился и внимательно взглянул на окно. Однако, видимо, счел опасения беспочвенными и, прибавив шаг, направился к подъезду.
Можно было спуститься и выстрелить, когда он откроет дверь. Однако Анохину не хотелось делать лишних движений. К тому же, он вспомнил фотографию (видимо, уже мокрую от пота), хранившуюся в кармане рубашки. И ему почему-то не захотелось стрелять объекту в лицо. Лучше — в затылок. Когда он минует первый пролет и нажмет кнопку вызова лифта.
* * *
Загнав автомобиль на стоянку, Арчи возвращался кратким путем через пустырь, обильно заросший сорной травой и заваленный хламом, на который не польстились даже местные бомжи.
Арчи пустырей не боялся. Пустырь открыт для взоров, на нем трудно укрыться. Поэтому, здесь можно нарваться разве что на шакалью стаю гопников. Серьезный зверь использует подъезды — идеальное место для засады. В полумраке, за каменной стеной, зверь-охотник невидим для своей жертвы до того момента, пока сам не решит открыться ей. Обычно — выстрелом.
