Он подался вперед и напрягся. В качестве предостережения я вынул из кармана «браунинг».
– Я могу снять телефонную трубку, – сказал он, – и доложить об украденной картине раньше, чем ты уберешься из отеля.
– Да? Ты можешь доказать, чья она? Что я имел к ней какое-то отношение? Можешь доказать, что она вообще существует? И еще одно, Гарри, я знаю, что она не застрахована. Этого просто не могло быть из-за способа ее доставки. Поэтому тебе просто придется ехать назад в Будапешт к твоим дорогим друзьям и сказать: «Извините, товарищи, но у меня ее увели.» Давай согласимся, что мы забыли те два миллиона, которые я тебе должен.
По лицу его мелькнула тень улыбки, но не виноватой.
– Товарищи тебя не забудут, Берт.
– Может быть. Если они поверят, что такая букашка, как я, мог отобрать ее у такого большого злого волка, как ты. Нет – ты тот, кому ее доверили продать. Ты – единственный, с кого вычтут ее стоимость. Для тебя они припасут хороший гостинец, приятель.
Это походило на стрельбу по бутылке с пятидесяти ярдов: ты стреляешь, стреляешь, и ничего не происходит, и вдруг – ее уже нет…
Гарри сразу постарел лет на десять.
– Ладно, Берт, так что же мы будем делать?
Я глубоко вздохнул и взглянул на Лиз. Она наблюдала за нами, по-птичьи склонив голову набок.
– Ну, для начала нам нужно сотрудничество донны Маргариты. Потом ты должен избавиться от Карлоса. В нем большой кусок свинца, поэтому можешь устроить ему, например, автомобильную катастрофу. Просто отделайся от него. Я полагаю, что никто скучать о нем не будет, верно?
Донна Маргарита сосредоточенно хмурилась:
– Возможно никто, но…
– В конце концов, можно упаковать его сумки, отправить их и выписать его из отеля. Полагаю, таким образом его можно пока подержать в живых. Можно посылать телеграммы на его имя, а потом, недели через две, сказать Манагуа, что Карлос вышел из дела. Вряд ли они будут беспокоиться, находясь так далеко.
Донна Маргарита продолжала смотреть довольно подозрительно. Да, не каждый день тебя просят помочь в таком деле, как убийство. Хотя, если подумать, это второе убийство за две недели.
Я повернулся к Гарри.
– Далее, я хочу, чтобы ты рассчитался с этой квартирой. Ведь это ты определил нас туда, Карлос не настолько хорошо знал Вену. Поэтому теперь ты от нее и отделывайся. И если наши имена сейчас зарегистрированы, я хочу, чтобы их там не было.
Он со скучающим видом кивнул.
– И еще одно – пятьдесят тысяч фунтов, пожалуйста.
– Что?
Я повторил. Лиз весьма удивилась и села прямо.
Гарри рявкнул:
– Какого черта!
– Эксперт берет процент, не так ли? Вот это наш процент.
– Господи Иисусе! Я избавляю тебя от обвинения в убийстве, а ты хочешь получить с этого навар!
– А кто меня подставил? Предположим, я был бы пай-мальчиком и не сломал вашу игру с подстроенным самоубийством. Тогда ваша взяла. Но теперь можешь назвать это возмещением убытков, компенсацией, или как тебе больше нравится. А я называю это пятьюдесятью тысячами фунтов стерлингов, наличными, как только откроются банки. Я хочу уехать из Вены к ленчу.
Гарри медленно, ни на кого не глядя, покрутил головой. Он просто безнадежно искал чуда, ему хотелось, чтобы все это скорее кончилось, чтобы все куда-нибудь провалились. Затем он выдавил:
– О, черт, ладно.
Донна Маргарита холодно улыбнулась.
– Вы настойчивый человек, синьор Кемп. Полагаю, сеньорита Уитли согласна с вами?
– Конечно согласна, – поспешил сказать я. – А теперь, если вы не возражаете, мы хотели бы откланяться. Полагаю, на сегодня все вопросы решены?
– Да, конечно, – кивнула донна Маргарита.
– Ну что же, нам пора, – кивнул я Лиз.
Она покорно встала.
– Я позвоню тебе завтра, Гарри. Это ключ от квартиры, – я вручил его. – Карлоса ты найдешь в ванне.
В дверях я обернулся.
– Гарри, как ты провел меня в первый раз, в Цюрихе? С Сезанном?
Снисходительная улыбка промелькнула по его лицу.
– Ты в самом деле не помнишь? Мы были чертовски осторожны, чтобы ты не подумал, что все подстроено. – Он вздохнул. Можно было использовать подставного банковского посыльного, но мы просто наняли трех парней. Они подошли к тебе на вокзале, приставили к твоей спине пистолет и заставили сесть в машину. Была ночь, и никто ничего не заметил.
– Так просто? – я кивнул. – Да, я сделал, что просили. Значит, я сам себя выдал. Спасибо, Гарри.
Я улыбнулся донне Маргарите в последний раз и пошел к выходу.
В лифте я сказал:
– Ладно, все могло быть гораздо хуже.
Я стал чувствовать себя довольно бодро и даже гордиться собой.
Но Лиз только что-то пробормотала.
И лишь в такси, осторожно пробиравшемся по снегу к нашему отелю, она сказала:
– То, что ты сказал там – все правда?
– По большей части да. Но я сказал, что не могу этого доказать.
– Я хочу знать всю правду.
– Ну…
– Меня интересует поездка из Амстердама в Цюрих. Я многого не знаю о европейских авиалиниях, но думаю, посреди зимы у них нет рейса в полночь. Как раз того рейса, которым должен был лететь Карлос, чтобы убить Анри.
– Но один все же есть днем. После того, как я позвонил сказать, что мы в пути. Тогда оставалось только ждать в Цюрихе, пока Анри не позвонит в Амстердам и не скажет, где он.
Ее лицо освещали всполохи уличных огней.
– Значит она знала, – спокойно сказала Лиз, – все время знала.
– Разумеется. Поэтому она и не набросилась на Гарри. Просто отреагировала, обозначив недовольство. Если бы он в самом деле ее обманывал, она бы убила его на месте.
Она кивнула, а потом спросила:
– Ну так почему же ты не обвинил ее? Зачем было обвинять только Карлоса и Анри?
– Черт, она нам нужна на нашей стороне. Мы не смогли бы разделаться с Карлосом, если бы не ее помощь. Я должен был дать ей этот выход. Если бы я ей сказал, что она тонет, то она как капитан предпочла бы погибнуть вместе с кораблем, с нами на борту, между прочим.
– Думаю, ты прав. Значит вся эта затея с художественным музеем была просто для того, чтобы вытянуть ее деньги из Манагуа. Послушай, а что вы там говорили о ее политической карьере?
– А кто об этом говорит, кроме нее? Я имею в виду, ты ее представляешь в роли политика? Разве только потому, что политика – это музей сумасшествий. Нет, все, чего она хочет в Париже, Риме или Монте-Карло – это только новый богатый муженек. Между прочим, на полтора миллиона долларов тоже можно неплохо пожить. В любом случае, она никогда не планировала вернуться в Никарагуа.
– А если ее станут преследовать? Требовать ее выдачи?
– Где ты видела, чтобы швейцарский суд поддержал претензии Никарагуа против миллионеров? В конце концов, это ее деньги.
Мы ехали вокруг собора Святого Стефана, этого черного готического утеса, вознесенного над рядами уличных огней, и повернули на Роттердам-штрассе. Редкие снежные пушинки медленно кружили и падали.
– А теперь, я полагаю, она получит все, чего хотела, сказала Лиз. – Теперь она со всем разделалась.
– Видимо, да, – пожал я плечами. – Но я же говорил тебе, что если я начну раскручивать это дело, то она потянет на дно весь корабль.
– Да ты не станешь этого делать, – сказала она задумчиво, словно про себя. – Ты в самом деле не сердит на нее, что она убила Анри, что пыталась убить нас?
Я снова пожал плечами.
– Не знаю, но что толку сердиться?
Она внимательно на меня посмотрела, потом сказала:
– Итак, она получила свой кусок, Гарри свой, Фаджи свой, и ты тоже.
– Черт, мы это заслужили, в конце концов.
Такси мягко подкатило к отелю.
– Не мы, Берт, – сказала Лиз, – Скажи, чтобы шофер подождал, я поеду с ним в аэропорт.
Я не сразу понял.
– Черт, но ты не знаешь, есть ли в это время рейс. Подожди до завтра, мы полетим вместе, куда захочешь.
Она покачала головой.
– Не мы, Берт. Я лечу домой. Одна.
Я поехал с ней в аэропорт. Она не хотела, но не могла же просто вытолкнуть меня из такси.
Мы долго молчали, потом я снова сделал попытку.
– Послушай, мы уже все сделали. Теперь ты можешь перестроить свой магазин, сделать из него, например, художественную галерею. Или просто путешествовать. Я имею в виду, эти пятьдесят тысяч решат все проблемы.
Она взглянула на меня, грустно улыбнувшись.
– Нет проблем.
В голосе моем теперь звучало отчаяние.
– Но я это сделал для тебя, ради нас. Я только потому и хотел их.
– Может быть… Да, я думаю, ты действительно сделал это ради меня. Но так или иначе, ты сделал бы это и без меня, верно?
Ну, предположим…
Я сказал:
– Черт возьми, донна Маргарита вполне заслужила потерять хоть что-нибудь, мы же получили ее деньги, а не Гарри.
– Единственное, чего она заслужила, – сурово отрезала Элизабет, – это предстать перед судом за сговор для убийства.
– Или за убийство, – рассеянно протянул я.
