Так как Констанца давно бросила читать газеты, считая насилие и трагедии огорчительными, а увлекалась в основном женскими и популярными журналами, романами или религиозными писаниями, она редко встречалась с обычной писаниной о менее романтических делах Семьи.
Пат всегда считал, что не существует людей, настолько невинно судящих о происходящем, как Конни. Было ясно, что она слышала и верила только в то, во что хотела, и обладала способностью отгораживаться от неприятной правды. Он часто думал, всегда ли Конни будет такой простой и наивной. Могла ли она, живя с Сэмом, не знать о том, что все время идут какие-то темные дела? Не была ли ее постоянная беготня в церковь средством забыть об ощущении какой-то вины?
Поэтому впечатляло то, какое воздействие оказало на нее услышанное. Что точно она слышала и что могла понять?
Вскочив со стула, Пат побежал в прихожую и постучал по стене шкафа, граничащей с его кабинетом. Это была не более чем толстая фанера. Пат всегда заботился о том, чтобы его не подслушивали, и допустил такую промашку в собственном доме. Две остальные стены выходили на улицу, а дверь – в коридор, где всякий на виду, но о третьей стене он не подумал.
Пришел Пиледжи и, поговорив с Конни, дал ей еще снотворного. Затем спустился поговорить с Патом.
– С ней будет все в порядке? – спросил Пат. – С ребенком будет все в порядке? Она будто бы с ума сошла.
– Ну, – рассудительно сказал врач, – мы не любим использовать это слово, но, я думаю, у нее первичный психоз.
– Вы имеете в виду, что она и в самом деле сумасшедшая?
– Нет, не совсем так. Но иногда шок на такой стадии может вызвать непроизвольный аборт. Я считаю, что ей нужен круглосуточный надзор, или лучше послать ее в "Роуз Брайар" в Уэстчестере.
– Что это такое? – спросил Пат.
– Частная психиатрическая лечебница, но они осуществляют все медицинские услуги. Думаю, ей нужна некоторая шокотерапия.
– Господи, а это не убьет ребенка? – спросил Пат.
Врач объяснил, что терапия, наоборот, быстрее поможет вывести Конни из такого состояния и не существует никаких данных о ее вреде детям.
– Но будет необходимо наблюдать за лей и потом, – сказал Пиледжи. – Иногда бывают комбинации невротического и психотического поведения после родов, которые могут привести к попыткам самоубийства и прочим неприятностям. Не хочу вас тревожить, но думаю, что вы должны представлять себе ситуацию. Вы сможете послать ее в Уэстчестер?
– Да, – ответил Пат. – Мне это по карману. Она была в ярости. Говорила всякие вещи. Думает, что я какой-то преступник. Это, наверное, часть ее сумасшествия?
– Ну, – сказал доктор Пиледжи, – люди часто обманываются самым странным образом. Не обращайте внимания. Я могу вызвать частную "скорую помощь", если желаете.
– Да-да. Делайте все, что необходимо. И на самом высоком уровне.
Сэм размышлял, сидя на заднем сиденье своего "линкольна", в то время как Томми вел машину по Соумиллу на север, к Чаппакуа. Конни звонила ему утром в возбужденном состоянии и настояла на том, чтобы он приехал поговорить с ней.
– Золотце, я планировал приехать в конце недели и провести с тобой день, – ответил Сэм.
– Я не хочу, чтобы ты приезжал в конце недели. Я хочу, чтобы ты приехал сейчас. Ты должен приехать. Слышишь, папа? Я не шучу.
Сэм отменил несколько встреч, купил огромный букет гладиолусов и отправился в "Роуз Брайар".
Конни содержалась в отдельной комнате. Она была бледной, с холодными глазами, и ее живот невероятно возвышался на кровати. Сэм попросил сестру поставить букет в вазу и затем оставить их одних.
– Позовите меня, когда будете уходить, – ответила сестра. – Я должна быть с ней постоянно.
– Не беспокойтесь. Просто будьте снаружи. Я вас позову.
– Ну, – обратился он к дочери, когда дверь закрылась, – как ты?
Конни, как бы не узнавая его, мрачно смотрела прямо перед собой.
– Что такое, куколка? Ты не очень хорошо себя чувствуешь? Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Мы – мафиози, папа?
– О чем ты говоришь? Это старушечьи россказни. Такой вещи не существует. Мы просто делаем бизнес с друзьями по Семье. Для этого и нужна Семья, в которую входят те, кому мы можем верить. Здесь ничего плохого нет, разве не так? Это просто бизнес. Не верь тому, что пишут в газетах.
– Мы – мафиози.
Конни смотрела перед собой.
– Ты просто не понимаешь. Семья защищает своих членов и все. Никому от этого вреда нет, кроме, разве что, нескольких людей, которые хотят нанести вред Семье. Нам нужно защищать друг друга. Только так мы можем быть сильными. Это тебя не должно заботить. У тебя есть муж. У него серьезная работа. Он работает в полиции. Он – герой. Тебе нет необходимости беспокоиться о других делах.
– Но ты тайком от меня устроил так, что Пат женился на мне.
Сэм пожал плечами:
– Как тебе сказать, дорогая? Ты встретилась с ним сама. Ты его полюбила. Это нормальный ход событий. Он, как джентльмен, спросил разрешения. В нашей прежней стране все женитьбы организовывались. Об этом деле – о любви – мы никогда и не слышали. Мы находили хорошую жену, хорошего мужа, мы жили вместе, делали детей, мы были счастливы. Мы не знали о любви. Ты же, по крайней мере, любила.
– Господи Иисусе, и Мария, и Иосиф! – горько сказала Конни.
– Послушай, ты мой ребенок, единственная девочка. Если бы Паскуале тебе не понравился, я бы не допустил этой женитьбы, но он тебе понравился, и очень понравился. Теперь вы станете настоящей хорошей семьей, а я буду дедушкой.
– Дедушкой кого? Убийцы и торговца наркотиками? О, твой внук присоединится к чудесной традиции! А что ты еще делаешь? Продаешь школьникам грязные открытки? Раздаешь марихуану по углам? Или ты просто отдаешь приказы, а это делают другие? Пат занимается своей контрабандой и убийствами из любви к своему дорогому тестю?
С каждым вопросом ее голос повышался, пока не, дошел до крика.
– Конни, пожалуйста, ты себя расстраиваешь. Это вредно для ребенка. Вот, выпей воды...
Сэм потянулся к термосу у кровати, но она сердито выбила его у него из руки. Термос со звоном упал на пол, и под кроватью образовалась лужа.
– Это сестра уберет. Постарайся успокоиться, девочка, – сказал Сэм.
– Ты то же самое говорил моей матери? – все еще громким и резким голосом спросила Конни. – Ты это ей говорил перед тем, как убить?
Голос Сэма стал холодным и жестким:
– Конни, ты говоришь, как ненормальный человек. Если ты будешь вести себя подобным образом, то можешь никогда отсюда не выбраться. Ты же хочешь выздороветь и родить ребенка, разве не так? Откуда у тебя эти ненормальные идеи?
– Ты и обо мне позаботишься, не так ли, если я буду продолжать говорить о твоем гнилом бизнесе? Позаботишься о своей девочке и маленьком внуке внутри? Это тебе легче, чем муху убить. Скажи, ты рассказываешь о своих ужасных деяниях за последнее время, когда ходишь на исповедь по воскресеньям?
– Конни, так не годится. Я пойду и скажу, чтобы тебе дали успокоительное.
– Да, ты бы хотел, чтобы они меня тоже сделали наркоманкой. Почему бы и нет? Ты же занимаешься бизнесом. Исповедуешься ли ты своему брату, чтобы это не пошло дальше, не достигло Бога? Но Бог смотрит на тебя все время. Он знает! И я знаю!
– Послушай, – сказал Сэм размеренным тоном. – Бог к этому не имеет никакого отношения. Бог – это для женщин.
Конни смотрела на него горящими глазами, грудь ее вздымалась. Затем так же внезапно, как и возник, эмоциональный шторм прошел. Глаза, снова став холодными, смотрели прямо в пустоту комнаты.
Сэм молча сидел, опасаясь, что любые его слова могут возбудить ее опять. Наконец он вздохнул, безнадежно пожал плечами и встал.
– Что ж, мне пора обратно в город, – сказал он. – Если тебе что-нибудь будет нужно – что угодно – дай мне знать и, пожалуйста, не расстраивайся насчет Семьи, насчет бизнеса. У тебя именно то, что сказал врач, – некоторое сумасшествие из-за ребенка. Такое бывает у многих.
Конни ничего не ответила, но закрыла глаза, и Сэм увидел слезы, текущие по ее лицу. Он вышел на цыпочках и тихо прикрыл дверь. Сестра, дремавшая в кресле в коридоре, вскочила на ноги:
– Все в порядке?
– Да.
Сестра пошла было обратно в палату.
– Подождите минуту, – позвал ее Сэм.
Он достал из кармана сверток банкнот, отделил одну и сунул ее в руку сестры.
– Я хочу, чтобы вы использовали все возможности, чтобы очень хорошо заботиться о моей девочке – очень хорошо, – сказал Сэм и пошел по коридору.
Опустив глаза, сестра увидела, что держит сотенную бумажку.
Этим вечером Конни казалась веселой. Попросив свой косметический набор, нанесла на лицо немного пудры и румян, чтобы смягчить больничную бледность. Сестра, увидев это, улыбнулась и продолжала читать журнал.
Из косметички Конни достала дамскую бритву с длинной ручкой, которой она брила под мышками. Осторожно отвернув верх, она вытащила тонкое синее лезвие "Жиллетт". Сестра, облизывая пальцы, листала журнал. Спрятав лезвие под одеяло, Конни быстро вонзила его сначала в левое запястье, затем в правое. Потом легла, тихо истекая кровью под одеялом, с умиротворенной улыбкой на лице.
