— Он на тебя смотрит, как Петруха на осу!
Да, и в самом деле, Лёня следил за каждым моим движением.
Я терялась в догадках: может быть, он полагал, что я могу взлететь? Искал в моем черном наряде желтые осиные полосы? Или хотел определить, где я прячу жало?
Рядом со мной сидела Вика — солнечная блондинка с фигурой манекенщицы со стажем и лицом преуспевающей кинозвезды, и логично было бы предположить, что смотреть Лёня должен на нее. Что увидел он во мне, маленькой, худенькой, темной шатенке с лохматой прической — торчащими во все стороны неукладывающимися прядями вьющихся волос?
Конечно, мужское внимание было лестным, но только не в данный момент.
Под почти немигающим Лёниным взглядом я боялась подавиться куском торта, а потому резала его, торт, на микроскопические кусочки и жевала всухомятку. Чаем я тоже боялась подавиться.
— Я так больше не могу, — измученным голосом шепнула я подруге. — Пойдем отсюда. Придем завтра. Все, что хочешь, и когда угодно, только не сейчас!
Бросив недопитый чай и недоеденный торт, мы выбрались из-за стола и помчались одеваться.
В коридоре к нам подошел Лёня. Я держала в руках куртку, Вика заматывала шею шарфом.
— Вы еще к нам зайдете? — негромко поинтересовался он, всё еще напряженно глядя на меня, но с вполне нормальным выражением лица, без обычного позирования, словно несколько минут назад это был совсем другой человек.
Я в оцепенении уставилась на него, временно потеряв дар речи.
Заметив это, Вика локтем ткнула меня в бок, я неуверенно улыбнулась Лёне и кивнула, так и не вспомнив ни одного слова. Хотела сопроводить свой кивок жестом, но руки были заняты курткой.
— Мы бы завтра пришли, — заявила моя подруга, не дождавшись от меня разумных действий. — Вы нас приглашаете?
— Сейчас попробуем организовать.
В коридор выглянули Тамара и Евгения, и нормальное выражение исчезло с Лёниного лица, уступив место самодовольной позе.
— Я считаю, их не надо на второй день приглашать, — самоуверенно заявил он, с вызовом глядя на жену.
— Ну уж нет! — возмутилась та. — Пусть приходят! Девочки, обязательно приходите, мы вас будем ждать.
— Слушай, что получилось: убивать ее будут мать с сестрой, когда достаточно компрометирующих сведений соберут, — докладывала Вика на бегу. — Они за ней наблюдают, это точно, они глаз с нее не сводят. А уж как она им не нравится!!!
Встретившись в метро, внизу, у глухой стенки, мы поспешили к поезду. Нам навстречу, по направлению к переходу, летела толпа. Мне никак не удавалось приблизиться к Вике вплотную, между нами постоянно кто-то вклинивался, разноцветная одежда мелькала перед глазами. Я старалась не потерять подругу из виду, но ориентировалась больше на слух.
— Они обе противные, одна вобла сушеная, другая — скумбрия на диете, ну ты их помнишь, — продолжала Вика, слегка повысив голос. Нас разделяли уже два человека. — Думаю, это они заставили его записку написать. Потом организуют ему алиби, а за измену сами Милке отомстят. Давай быстрее, нам в первый вагон.
Подъехал поезд, но в этот миг чья-то сумка свалилась с тележки на ногу бегущему передо мной мужчине, он развернулся и внес меня в первую дверь второго вагона. Вика попала в последнюю дверь первого. Через стекло вагона она махнула мне рукой, чтобы я не волновалась.
Вчера, уйдя со свадьбы, мы договорились придумать правдоподобные версии убийства или, на крайний случай, разумное объяснение происходящего, причем каждая — свое. Если при сравнении они совпадут — всё, закрываем дело. Поговорим с женихом, и — домой! А вот если не совпадут…
Если они не совпадут, то мы получим увлекательную игру — интересное времяпровождение с детективным уклоном.
Я, естественно, весь вечер размышляла. Весь вечер и почти всю ночь. Уже давно мне не попадалось ничего такого…
Вика половину своей гипотезы уже высказала, никаких возражений у меня не возникло, но… Уж слишком все было легко! В жизни так не бывает!
Короче, версия у меня не вышла. Хотя все присутствовало — и жертва, и убийца, и мотив! Одно меня настораживало: уж очень быстро все определилось. Ну так все гладко! Так все очевидно! Неправдоподобно очевидно!
Вика из соседнего вагона знаком показала мне: пора выходить. Меня вынесли из двери — все равно бы вынесли, даже если бы я этого не хотела — и мы снова помчались против движения, преодолевая ступеньки в ритме слалома.
— Стой, куда ты бежишь?! — еле выдохнула я, из последних сил удерживая дверь на улицу. — На убийство мы еще не опаздываем!
— Да здесь так всегда!.. Моя бы воля — вокзалы разбомбить, универмаги разгромить!.. Ой, что это я?.. — в смущении осеклась подруга. — Агрессия заразна…
— В толпе все заразное! — фыркнула я.
— Рассказывай, что ты придумала, а я пока в себя приду.
Она достала сигарету, закурила и медленно пошла рядом.
Моего рассказа хватило всего на три затяжки.
— Ты подумай, так же не бывает! — в заключение произнесла я, апеллируя к ее здравому смыслу. — Невеста приглашает на свадьбу незамаскированного любовника и как будто сама нарывается на убийство! Потом пугается записки с угрозой, а вести себя продолжает, как и прежде. Весьма вызывающе себя ведет! Склонности к самоубийству у нее никогда не было?
— Странно все это, — согласилась Вика. — Будем пока считать, что у нас не хватает информации. Правильно, что мы и весь второй день там проведем.
— Правильно, — подтвердила я.
Я шла туда с тайной мыслью нагрубить Лёне.
Как и вчера, я снова была в черном. Но вовсе не из принципа, нет, сначала я хотела одеться повеселее, ну а потом решила, что не веселиться мы там собираемся, а преступление предотвращать.
— Как бы там ни было, — подчеркнула Вика, — мотив для угрозы жених имел. Вперед.
Опять вонючий подъезд, лестница почти на небеса, открытая дверь в квартиру…
— Ну вот, все в сборе! — с азартом воскликнул Лёня, сидевший в коридоре на моем месте: на стуле около телефона. Кота поблизости не наблюдалось.
Я швырнула свою сумку ему на колени — пусть узнает, как это — но он, похоже, даже обрадовался. И громко крикнул:
— Людмила! Можно садиться за стол!
Гости были те же, за исключением учителей из школы Евгении и подруги свидетеля. О ней никто не жалел; свидетель, как и жених, не сводил глаз с красавицы-невесты, что было вполне объяснимо. С распущенными волосами, в цветастом платье, с яркой косметикой, она отличалась яркой, вызывающей красотой. В смысле, отличалась от той фальшивой скромницы, какой была вчера. Сегодня она держалась почти развязно.
Лёня все еще следил за каждым моим движением, но, к счастью, я научилась жевать под его взглядом. На этот раз все было вкусно.
Вика добросовестно изучала «треугольник» молодой муж — молодая жена — любовник, но ничего нового в нем не было.
Сестра и мать молодого мужа помалкивали, как и вчера, и лишь лениво пережевывали пищу, словно коровы жвачку. За Милкой с Пашей они тоже наблюдали.
И я жевала неторопливо, пытаясь решить, что же делать. Понятно одно: нужна дополнительная информация. Но где ее взять?
Ираида Афанасьевна, бабушка молодой жены, попросила слова.
— Моя любимая Милочка! — напыщенно произнесла она. — Я обещала тебе сделать подарок к свадьбе, и я его делаю! Мы с тобой это уже обсуждали, и я подтверждаю свои слова!
— А я?! — возмущенно вскричала Алина. — Всегда всё ей! Я тоже скоро выйду замуж! Правда, Сереженька?
— Э-э… да, — промямлил Сергей. — Ну да, и ты тоже.
— Видишь? А мне подарок?!
— Вот выйдешь, и тебе сделаю, — высокомерно пообещала бабушка.
Милка дернула носом и посмотрела на Пашу. Он ответил ей успокоительным взглядом. После этого она с презрительной улыбкой оглядела родственников, словно спрашивая: все слышали? Я выиграла этот бой!
— О чем речь-то? — наклонилась я к Люське. — Что она ей дарит?
— Дачу. Потом расскажу.
После сообщения о том, что Алина собирается замуж за Сергея, Люська сидела, стиснув зубы. Разговаривать ей явно не хотелось.
Евгения принесла из кухни запеченного поросенка, поставила недалеко от молодых, и я уткнулась в тарелку, пытаясь сдержать невежливую усмешку: мордой этот поросенок до неприличия напоминал лицо свидетеля Юры. Или наоборот.
— Как Юрка похож на поросячью башку, — шепнула мне Вика. — Глазки узкие, нос пятачком, на макушке щетина…
Я сдавленно хрюкнула, поймала Лёнин взгляд, смутилась и, наверное, покраснела.
Лёня посмотрел на поросенка на блюде, потом на свидетеля, всё понял и снова посмотрел на меня. Я смутилась еще больше и испугалась, что он что-нибудь скажет. И что окружающие тоже поймут, в чем дело.
— Жень, почему у него в зубах ничего нет? — заявил как ни в чем не бывало Лёня. — Петрушки или лимона?
