Де Кок понимающе кивнул.
— Но ты тем не менее не выпускал ее из поля зрения?
Бертус покачал головой.
— Да нет… Зачем? Не хватало мне еще бегать за каждой сумасбродной девчонкой! Просто дня два назад Аннетье позвонила мне и сказала: «Бен, мне нужно съездить в Амстердам, в больницу… поедешь со мной?»
— Ну и что же ты?
— Сначала я даже перепугался: «Боже мой, девочка, что с тобой? Ты больна? Тебе предстоит операция?» Она ответила, что ничего серьезного, просто она почувствовала какой-то упадок сил и пошла к врачу, а тот выписал ей направление в больницу Южного Креста.
Де Кок нетерпеливо перебил его:
— И ты поехал с ней?
Бертус кивнул.
— Конечно. Нельзя же было бросить этого ребенка в беде! Я встретил ее на Центральном вокзале, когда она сошла с поезда, и мы с ней на такси отправились в больницу Южного Креста. Пока я расплачивался с водителем, Аннетье показала свое направление в регистратуре, и минут через десять за ней пришла медсестра.
Де Кок внимательно слушал его.
— Ты хорошо запомнил эту медсестру?
— В смысле — не подойдет ли она для моего дельца?
— Да нет! Ты помнишь, как она выглядела? Ну, можешь описать ее внешность?
Бертус вскинул брови.
— Я даже не посмотрел в ее сторону. Эти больничные девицы все похожи одна на другую, как две капли воды.
— И что же было дальше?
Бертус беспомощно развел руками.
— А дальше… ничего. Я как дурак полтора часа прождал в приемной. Потом мне это надоело, и я ушел из больницы. Дошел до трамвайной остановки, вскочил в трамвай, поехал до Центрального вокзала, а оттуда — домой.
— А Аннетье?
Бертус из Утрехта пожал плечами.
— Больше я ее не видел.
Де Кок насупил брови.
— Неужели ты даже не поинтересовался, куда она девалась?
Бертус покачал головой.
— Терпеть не могу эти больницы! Никогда там не лежал и, надеюсь, не буду. Меня тошнит от одного только тамошнего запаха и от этих мужиков в белых халатах.
— И ты не попытался заявить в полицию об ее исчезновении? — продолжал настаивать Де Кок.
Бертус ухмыльнулся.
— Да объявится рано или поздно эта вертихвостка! Вынырнет откуда-нибудь и снова придет проситься ко мне на работу.
Де Кок сурово взглянул на него.
— Аннетье показывала тебе свое направление от врача?
— Да, я его видел.
Де Кок не сводил с него напряженного взгляда.
— А ты не помнишь, какой доктор его выписал?
— Конечно, помню. Аннетье этот доктор очень понравился, она заявила, что он очень тонкий и понимающий мужчина.
— Как его звали?
— Ян ван Акен.
Де Кок, покачиваясь с носков на пятки, смотрел в окно. На тротуаре шумной Вармусстраат какой-то пьянчужка горланил душещипательную песню о загубленной любви.
Немало часов провел он вот так, стоя перед окном, в мучительных поисках ответа на многочисленные вопросы, возникавшие в процессе расследования. «Всего три дня, — подумал он, — осталось до начала „Сейл Амстердам“». Три дня до того, как грациозные парусники заполнят гавань… И за эти три дня ему необходимо раскрутить до конца это дело с исчезновением женщин. Хватит ли ему этих трех дней, с тревогой спрашивал он себя, сумеет ли он уложиться в этот срок… Фледдер прервал его мысли:
— Вы сегодня утром, насколько я понимаю, ездили в Пюрмеренд, к доктору Ван Акену?
Де Кок повернул к нему голову.
— Да, я отыскал его врачебный кабинет на Хедерсфлейтстраат.
— Ну и что он за человек?
Старый сыщик пожал плечами.
— Обыкновенный доктор… в накрахмаленном белом халате, со своим неразлучным стетоскопом. Я не заметил ничего подозрительного. — Он задумался. — Видишь ли, врачи и преступление… если верить литературе, не очень естественное сочетание. Однако кое-что в поведении этого доктора заставляет задуматься… — Инспектор снова помолчал и нахмурившись спросил: — Впрочем, как я понимаю, тебя это дело не слишком интересует?
— Ну почему же? — Фледдер поднялся из-за стола и тоже подошел к окну. — Мне это очень интересно! После того как в канале нашли автомобиль Розалинды ван Эвертсоорд, я понял, что с этой женщиной и в самом деле случилась какая-то беда. Более того, я думаю, и Аннетье Схеепстра сейчас находится в опасности. Хорошо, что она приехала в Амстердам на поезде, в противном случае я бы не удивился, если б и ее нашли вместе с машиной на дне Северо-голландского канала. — Молодой следователь, все больше распаляясь, возбужденно размахивал руками. — Однако не верю всей этой абсурдной галиматье, сочиненной Рихардом Недерваудом или Бертусом из Утрехта.
— Почему?
Фледдер замотал головой.
— Послушайте, Де Кок, у нас, в Нидерландах, люди еще ни разу не исчезали в больницах! — Он усмехнулся. — Даже в психиатрических!
Де Кок искоса взглянул на него.
— А тебе не кажется, что доктор Ван Акен все-таки имеет к этому делу какое-то отношение?
Лицо молодого следователя выразило крайнее недоумение.
— Вот послушай: обе женщины — и Розочка, и Аннетье — живут в Пюрмеренде, у обеих один и тот же домашний доктор, хотя, конечно, возможно простое совпадение… — Де Кок тяжело вздохнул. — Странность заключается в том, что доктор Ван Акен решительно отрицает, что направил Розалинду ван Эвертсоорд в амстердамскую больницу Южного Креста — вот что не дает мне покоя. Если бы он не уверял, что…
Фледдер не дал ему договорить.
— Нам необходимо выяснить еще одно обстоятельство…
— Какое?
— Надо спросить доктора Ван Акена, знает ли он Аннетье Схеепстра… посылал ли он ее в больницу Южного Креста. Если он порядочный человек, а не лгун, он не станет этого отрицать.
— Да, но порой и среди порядочных людей встречаются лжецы.
Фледдер поджал губы.
— В данном случае у нас имеется свидетель… человек, который собственными глазами видел направление врача.
— Ты говоришь о Бертусе из Утрехта?
— Да.
Де Кок поднял глаза и посмотрел на стенные часы. Было почти одиннадцать.
— Хочешь поехать со мной в Пюрмеренд?
Фледдер кивнул.
— Но помните, Де Кок, у нас остается очень мало времени! — Он лукаво улыбнулся. — Вы же не захотите снова пропустить «Сейл Амстердам»?
— Знаешь, Дик, — растроганным тоном произнес Де Кок, — бывают моменты, когда я тебя люблю… ну прямо как сына!
Фледдер из последних сил гнал старенький полицейский «фольксваген» по Яаагвег. Мотор рычал и захлебывался. Де Кок наблюдал за своим молодым помощником со смешанным чувством страха и восхищения.
— По два раза в день гонять в Пюрмеренд — это не для моих старых костей! — недовольно брюзжал он, усаживаясь поудобнее на своем сиденье.
Фледдер рассмеялся.
— Если бы вы догадались сегодня утром взять за горло этого Ван Акена, еще одна поездка нам не понадобилась бы.
— Что я должен был сделать, по-твоему? Избить его? Выкручивать ему руки? Поджарить на костре? — Де Кок усмехнулся. — Видел бы ты, как этот доктор категорически заявил, что Розалинда ван Эвертсоорд не его пациентка и что он никогда не направлял ее в больницу Южного Креста!
— И вы ему поверили…
Лицо Де Кока страдальчески сморщилось, он заерзал на сиденье.
— Если предположить, — тщательно выбирая слова, сказал он, — что доктор Ван Акен солгал… хотя именно он направил Розочку в больницу Южного Креста, тогда спросим себя: зачем ему понадобилась эта ложь? Признаюсь, я не нахожу ответа на этот вопрос. Просто не могу себе представить, какой смысл был этому доктору скрывать правду.
— А если мы объявим доктору Ван Акену, что Бертус держал в руках его направление?
— Боюсь, что это ничего не даст.
Фледдер недоверчиво покосился на инспектора.
— Думаете, он и на этот раз скажет, что Аннетье Схеепстра не его пациентка и что он не посылал ее в амстердамскую больницу?
— Скорее всего так и будет!
— Но это же невозможно! — воскликнул Фледдер. — И это… очень странно…
Де Кок вяло кивнул.
— Да и вся история очень странная… — Инспектор погладил затылок. — Если главный врач больницы Южного Креста господин Ван Беммелен сдержит свое слово и пришлет нам список дежуривших в тот день сотрудников, мы организуем еще один сеанс.
— Что за сеанс? — спросил Фледдер.
— Устроим для этого доктора Ван Акена «очную ставку». Мы привезем в больницу Рихарда Недервауда и соберем всех, кто дежурил в больнице в то утро, когда исчезла Розалинда ван Эвертсоорд.
— И чего мы этим добьемся?
— Рихард Недервауд покажет нам медсестру, которая увела Розочку.
— И вы решитесь провести этот эксперимент в больнице?
Де Кок кивнул.
— Если ты прав, — сказал он спокойно, — и больница Южного Креста не имеет никакого отношения к исчезновению обеих женщин, наша «очная ставка» подтвердит это.
