– Дальше они укатили. – Приуныл Андрей. – Я хотел пешком за ними угнаться, но у «Мазды» сто коней под капотом… Слышишь, Саня. Если бы ты номера через ГАИ пробил…
– Правилова, типа, попроси.
– Ему сейчас до меня…
– Олегу Пе-петровичу сейчас не до Бандуры, – кивнул Армеец. – Он банк у Поришайлы п-принимает.
– От тебя, Бандура, одни проблемы, а толку как с козла молока, – поморщился Атасов, скептически глядя на Андрея. – Ладно. Черт с тобой. Давай, диктуй номера.
Глава 13
БАНК «БАСТИОН-НЕОГРАНИЧЕННЫЙ КРЕДИТ»
– Это, Олег, повышение, гм. И оно наглядно показывает, так сказать, уровень моего доверия. А ты, как баран упираешься. Чего, гм, артачишься?
Олег Правилов молчал как рыба. Многолетний армейский опыт приучил его не перечить выступающему начальству. Армия не располагает к риторике. Приказы полагается выполнять, а не обсуждать. Несогласные с этим нехитрым правилом рискуют познакомиться с военным трибуналом. «Ты начальник, я – дурак, я начальник ты дурак», гласит старая как мир поговорка. Впрочем, есть и другая присказка: Выслушай начальство, скажи «есть», а потом сделай по-своему.
– Не пойму я тебя, гм, – продолжал Артем Павлович, с трудом выбираясь из глубокого кожаного кресла, чтобы двинуться по комнате. Разговор происходил в просторном кабинете олигарха окнами на закрытый от посторонних взглядов внутренний сквер. В центре города он казался оазисом среди каменных мешков. Чтобы ни детвора, ни пенсионеры не отвлекали Артема Павловича от раздумий о судьбах многострадального Отечества, имелся высокий глухой забор. – Заладил, гм, не разбираюсь, и хоть режьте. А кто, ты мне скажи, сейчас хотя бы в чем разбирается? Рынок тебе не хрен, гм, моржовый. Тоже нашел занятие, хулиганами верховодить! Ты боевой офицер, гм! Афганец, г-гм! Герой, можно сказать! – Поришайло потряс рукой в воздухе. – Сам Бог велел. В правофланговые! Во главу угла, г-гм!
Правилов с шумом выпустил воздух через ноздри.
– И не сопи, гм. Давай, это, принимай банк. Тут и думать нечего. А с финансистами мы тебе подсобим.
В полном соответствии вековой армейской традиции Правилов не проронил ни звука. Поришайло успокоился, перейдя на доверительный тон политработника или провокатора КГБ со впечатляющим доперестроечным стажем.
– Заладил, гм, моя твоя не понимает. Ты что, чурка нерусская? Не знаю, гм, Артем Павлович, не знаю, гм, Артем Павлович. Тебе и не полагается знать! Не младшим бухгалтером идешь. И не операционисткой сопливой. Знаю, не знаю, гм. У тебя управляющий будет, чтобы знать. Твое дело – командовать.
«И быть козлом отпущения, если что не так», – добавил Правилов, покидая кабинет Артема Павловича. В организации банковского дела он смыслил не более любого среднестатистического гражданина. То есть, как баран в математике. Зато богатая на события и потрясения биография наградила Правилова таким жизненным опытом и сильно развитой интуицией, что с лихвой хватило бы на десятерых. Обостренным чутьем старого служаки Правилов улавливал подвох, как тонкий лед. Но, перечить хозяину не посмел.
Есть настоящие повышения. Со всеми вытекающими благами. Есть и формальные, куда без них. Это когда количество звезд на погонах растет, а возможности становятся нулевыми. В армии такие зовут «отфутболиванием на чердак». А есть повышения, от которых начинает сосать под ложечкой, и именно к такому разряду отнес Олег Правилов свое нынешнее, полученное из рук Поришайло.
«Бойтесь данайцев, дары приносящих».[88]
Термин «свадебный генерал» сразу пришел на ум Олегу Петровичу. Далее ему представились несчастные паяцы, выставляемые ДЛЯ ПОНТУ у фасадов дорогих кабаков. Их канареечные мундиры с эполетами из папье-маше скорее насмешка над военной формой.
«Хотя зарабатывают они не меньше, чем настоящие полковники. А если учесть чаевые… Кто еще паяц, спрашивается? Тот еще вопрос?»
Оставив его пока открытым, Правилов быстрым шагом миновал холл и сбежал мраморными ступенями. Охранники распахнули дверцы, Олег Петрович плюхнулся на сидение и пролаял водителю:
– На Воровского в темпе давай!
* * *
Банк «Бастион», прозванный также «Неограниченным Кредитом», родился поздней осенью 1993-го года, появившись, как для стороннего наблюдателя, словно по мановению волшебной палочки. По щучьему велению, по нашему хотению, как принято выражаться в народных сказках. Стороннему наблюдателю не понять, сколько гор требуется сдвинуть, во сколько кабинетов протоптать тропу, какое море разливанное дензнаков извести, чтобы все нужные бумаги прошли как по маслу, а мыслимые и нет лицензии были получены без сучка, без задоринки и в срок. Вот уж поистине, банк открыть – не поле перейти.
Некогда Валентин Пикуль,[89] описывая в «Реквиеме каравану» рождение германского сверхдредноута «Бисмарк», нашел такие строки: «…от одной матери Германии, от одного отца, немецкого фашизма». Перефразируя Пикуля можно утверждать, что если мамой «Бастиона» была болезненно нестабильная отечественная экономика, то безусловным папой Артем Павлович Поришайло. Есть такие слова у Высоцкого:
Кто сказал, все сгорело дотла,
Больше в землю не бросите семя…[90]
Говоря о семенах Артема Павловича, приходится констатировать, что они оказались чрезвычайно живучи. И метал он их ни куда попало, а с умом. И вот, в конце 93-го года, взошла первая поросль. Словно жерло проснувшегося вулкана, знаменующее определенный этап титанических процессов, проистекающих в толще горных пород. Там, где раскаленная магма бушует.
* * *
Более сотни лет простояло в Солдатской Слободке[91] старинное, возведенное в стиле венского модерна при царе-батюшке Александре Третьем[92] здание. Первый и второй этажи дома до последнего времени занимала государственная контора с загадочным названием Промстройснабреконструкция. На верхних этажах располагались коммуналки. Сотрудниками, а, точнее, сотрудницами «тра-ля-ляреконструкции» были в подавляющем большинстве толстушки позднего бальзаковского возраста. Толстушки круглыми днями заполняли какие-то ведомости, стуча клавишами архаичных «Ятраней» и кнопками калькуляторов «Электроника», которые войдут не в каждый карман. Очевидно, производимую толстушками макулатуру в последнее время никто не читал, и контору расформировали за ненадобностью. Толстушки съехали в неизвестном направлении, и, вероятно, их слизала история. После них остались кучи бумажного мусора и замызганные до черноты стекла в рассохшихся деревянных рамах.
Как говорится, свято место пусто не бывает. Едва толстушек и след простыл, как в доме побывали эксперты-оценщики, вооруженные рулетками, фотоаппаратами и таблицами. Померив, пощелкав и кое что прикинув в уме, оценщики засели за отчеты. И двух недель не прошло, как из-под их перьев вышел документ, примечательный во всех отношениях. Было в точности установлено, что дом в Слободке никуда не годится. Пятиметровой толщины стены покрыты зловещего вида плесенью, перекрытия усыпали трещины, а фундамент так основательно просел, что кровля не сегодня завтра обрушится. Из всего вышеперечисленного следовало, что дом аварийный и подлежит сносу.
Дом обнесли высоким забором, отключили от коммуникаций, а жильцов коммуналок выкинули с милицией. ОНА ВЕДЬ «ВСЕГДА ГОТОВА» СТАРАТЬСЯ, ЕСЛИ РЕЧЬ НЕ ИДЕТ О НАСТОЯЩИХ БАНДИТАХ. Возникли серьезные опасения, что дом вообще снесут, и получится, как написал поэт:
Стоял тот дом всем жителям знакомый,
Его еще Наполеон застал.
Жильцы давно уехали из дома,
А он пока стоял…[93]
Но, к счастью, обошлось. Никто не стал бить гирей по крыше, а наоборот, рабочие с Западной Украины заново оштукатурили фасад, зашили внутренности гипсо-картоном, приделали к крыльцу мраморные ступеньки, вставили на место пустых оконных глазниц стеклопакеты, а крышу застелили евро-шифером веселенького красного цвета. Прямо по тем самым балкам и стропилам царского времени, которые обещались вот-вот рухнуть, но пока, отчего-то, не рухнули. Едва работы подошли к концу, Артем Павлович Поришайло, Единственный Участник и Победитель Тендера, вызвал Правилова, поручив разобраться с рабочими.
– Что-то много они, гм, хотят. Значит, г-гм, ни копейки.
Едва западенцев спровадили восвояси, банк «Бастион» справил новоселье, с подобающей помпой, и через его счета потекли финансовые ручейки, речушки и потоки. К банку потянулись клиенты, привлеченные высоким качеством обслуживания, удивительным бассейном с экзотическими рыбками в холле и длинными ногами операционисток на всех первых трех этажах. На этажи с четвертого и выше чужакам доступа не было. Там разместился один из офисов Поришайлы.
* * *
Под самый конец 93-го года Артем Павлович подарил миру и второе свое детище, доверительное общество «Наше будущее». Правда, свое участие в нем Артем Павлович не афишировал, построив взаимоотношения с новорожденным Трастом по принципу: всем распоряжаюсь, но ровным счетом ни за что не несу ответственности. В полном соответствии с партийными принципами советской эпохи. Других Артем Павлович не знал. Вскоре значительное число наших с вами сограждан доверило свои вклады развернутой Поришайло финансовой пирамиде. Проценты «Наше будущее» сулило такие головокружительные, что толпы жаждущих разместить средства напоминали те, что некогда штурмовали Мавзолей товарища Ленина. Сотрудники траста валились с ног, не успевая обналичивать поступления, впоследствии переводившиеся на благодатный и законопослушный Запад. Бизнес по обиранию лохов ушастых оказался настолько рентабельным, что переплюнул прибыли, извлекаемые господином Поришайло от импорта никуда негодных западных удобрений, всучиваемых затем воротилам от сельского хозяйства. Траст «Наше будущее» превзошел все ожидания и прогнозы. Недаром Артем Павлович и название такое придумал. «Наше будущее», г-гм. Причем, никто никого не обманывал. Будущее действительно подразумевалось «нашим», касательно временной составляющей. Хотя, и разным с экономическо-финансовой точки зрения. У Артема Павловича одно. А у сограждан-лохов иное. У него в Конче-Заспе или Ницце. У них на помойках или в могилах.
