Соседка, пожилая женщина, лишилась приработка – она присматривала и убиралась в этой квартире, которая использовалась для свиданий. Основное место жительство погибшего находилось в другом месте.
Установили, что предыдущий вечер Першин провёл в казино «Золотой Глобус». Со слов друзей, с которыми он находился, во время игры он часто отвлекался, так как ему не давала покоя блондинка, сидевшая за стойкой бара и призывно смотревшая в его сторону. Не выдержав, он направился к ней. Отсутствовал недолго – вернувшись к своему столу, объявил, что уезжает, так как «дело не терпит отлагательства». Друзья видели, как он выходил из зала вместе с девушкой.
Камеры, конечно же, в тот вечер были отключены. Но это не проблема – у хозяев казино всегда стандартный ответ: «видеонаблюдение не ведется», а если надавить, то сразу выяснится, что некоторые камеры всё же работали.
На совещании в прокуратуре, едва новость достигла ушей Кекеева, начальника следственного управления, он даже приподнялся со своего кресла, глаза его излучали восторг. Он почему-то придвинул томик уголовного кодекса, потом снова отодвинул, схватил недавно подаренные хризолитовые четки и стал быстро перебирать:
– Вай-ана-саны, очень вовремя! Губернатор недоволен работой Госкомимущества, которое распродало по дешевке всю госсобственность. Бюджет недополучил миллиарды рублей. Першина выкинули с завода ВХК, и у него имелись сведения о недобросовестном проведения аукциона по продаже госпакета акций. Акционеры – те, что из новых, близкие к московским олигархам – расправились с ним, чтобы он не обнародовал эти данные и не передал их правоохранительным органам.
Проговаривая версию причастности «московских олигархов» к убийству бывшего замдиректора Волгоградского химического комбината, зампрокурора, прекрасный в своей душевной возвышенности, явственно чувствовал возбуждение общественного мнения жестокой расправой над бывшим акционером крупного местного предприятия, потерявшим свои активы, а затем и жизнь из-за своей принципиальной позиции по отношению к «олигархическому капиталу». Какое громкое убийство! Большая пресса, рупор национального пробуждения, с настоящим подъемом, с подлинной глубиной будет вскрывать в своих статьях философию, лежащую в основе чудовищного деяния, возмутившего все умы. Его истинные корни, его косвенные, но весьма действенные причины будут усматриваться в безнаказанном распространении идей обогащения любой ценой, в ослаблении социальной узды, в расшатанности внутренней дисциплины, в непрерывном поощрении всяческих притязаний и вожделений. Чтобы вырвать зло с корнем, необходимо как можно скорее низложить ограбивший народ олигархат, уничтожить мафию, преступные синдикаты, и коррупцию.
Многие газеты, и притом из числа влиятельных, увидят в участившихся преступлениях плоды безверия и сделают вывод, что спасение общества – в единодушном и искреннем возвращении к религии. Особо зоркие увидят в действиях кровавого изувера с болгаркой направляющую руку Запада, в частности ЦРУ.
Периодические издания запестрят заголовками: «Волгоградская резня болгаркой», «Бюджет распилили болгаркой». Продажи болгарок неизбежно возрастут, наверняка появятся компьютерные игры – «Распили меня болгаркой», «Болгарка отжигает», и т. д.
Кекееву не нужно было включать телевизор, а тем более выходить из кабинета, чтобы убедиться в правильности выбранного вектора. Перед его мысленным взором вышагивали благомыслящие граждане, которые, повинуясь инстинкту общественной солидарности, собираются в отряды, чтобы поймать кровавого маньяка, вооруженного болгаркой. Прокуратура должна распутать клубок преступлений, связанных с незаконной продажей госпакета акций ВХК, и призвать к ответсвенности всех тех, кто обогатился на этом – в первую очередь коммерсантов и чиновников, связанных с «московскими аллигархами». И, заметая следы, устранили Виталия Першина.
Подводя итог своим размышлениям, начальник следственного управления прокуратуры, обращаясь к подчиненным, твердо произнес:
– В этом направлении будем работать.
И приступил к изложению конкретных шагов.
Известие об убийстве Першина застало Давиденко и Уварова на охоте.
– Собаке – собачью смерть, – удовлетворенно прокомментировал событие Уваров. – А вообще, я слышал, гуманизм начинается с обращения к мертвецам.
– Кекеев будет отрабатывать новых акционеров ВХК и Госкомимущество, – ответил Давиденко. – Гетманов как обычно выкрутится, а кто-то с химкомбината сядет. Следуя ленинской логике – искать того, кому это выгодно – если проанализировать, кому выгодна смерть Дениса Еремеева и Виталия Першина, то в первую очередь всплывает зампрокурора Кекеев. Никто никогда достоверно не ответит на вопрос: «Кто убил Першина?» И «Зачем?» У подавляющего большинства людей и вопросов-то таких не возникнет. Эту лакуну заполнит следственное управление прокуратуры, задав свои вопросы, и подобрав к ним нужные ответы.
Стоя на сопке, они обозревали угрюмый и бесконечный океан тайги, пронизываемый светлыми лентами заледеневших рек, видны были застывшие озера. На сотни километров раскинулся лес, то редкий, стелющийся по маристым низинам, то сплошным ковром покрывший возвышенности и широкие поймы рек.
Под охотниками из узкой расщелины вырывалась одна из рек; раздвинув плечи скал, она в бешеном разбеге неслась на север по довольно широкой, сплошь залесенной долине и терялась в сумрачной дали.
Уваров, красный, потный, но довольный, уселся на выступе скалы и, закурив, продолжал любоваться панорамой. Бойка, его собака, пристроилась около него и отдыхала.
– Дальний Восток гораздо дороже Сейшел, Григорьевич.
– Согласен, Слава. Но и удовольствие гораздо больше. На Сейшелах так не постреляешь.
Вечерело. Неприветливо смотрели все в багровых отсветах вершины гор. Темнело в ущельях. Сумерки окутывали далекое нагорье. Заметно холодало. Уваров предложил спуститься до южной террасы – вдруг там зверь. Они спустились по скользкому надувному снегу рывками, от россыпи к россыпи. За терраской – крутой склон, усеянный мелкими скалами, свободный от снега.
Когда подошли к краю террасы, Бойка вдруг вырвалась вперед, и, натягивая поводок, замерла.
– Где-то рядом дичь, – прошептал Уваров, и полез за сигаретами.
Закурив, он по дыму определил течение воздуха.
– С того края набрасывает запах. Должно быть, из-за террасы, – проговорил он, огорченно поглядывая на солнце. У него задрожали веки. – Держи её, я посмотрю места.
Давиденко с овчаркой отошли в сторону.
Бойка встревожилась. Она пристально всматривалась в зубчатый срез склона, освещенный закатом, и медленно шевелила ушами, как бы настраивая слух. Её влажные ноздри беспрерывно втягивали холодный воздух, текущий со склона. Там кто-то ходил. Давиденко посмотрел туда, прислушался, но ничего не заметил. А Бойка нервничала, тянула поводок, ноги, как пружины, готовы были бросить вперёд гибкое тело.
Уваров достал из-за пазухи бинокль, приготовился к обзору. В естественных условиях чаще всего зверь встречается во время его кормежки или переходов, но увидеть без оптического приспособления отдыхающих баранов или медведя даже на открытых горах практически невозможно. Вот почему биноклю и отведено первостепенное место в охоте на зверя, но нужно уметь пользоваться им и обладать терпением.
На охоте лучше иметь бинокль с шести-, максимум с восьмикратным увеличением. Его преимущество – большой угол зрения – пять-шесть градусов, тогда как восьмикратного – всего полтора градуса. Легко подсчитать, какой выигрыш во времени дает просмотр участка с помощью шестикратного бинокля. К тому же он гораздо легче других, а это тоже имеет значение при горной охоте.
Уваров достал из кармана фланелевую тряпочку, бережно вытер ею стекла бинокля, затем уселся на камень, прижимаясь спиной к скале, локти положил на приподнятые колени и коротким взглядом определил, с какого места начать обзор. Прильнув глазами к стеклам, замер. Теперь – ни камень, ни кустик, ни тень, ни выпусклость не ускольнут от его взгляда. Подозрительные предметы он осматривал более тщательно. Когда видимая местность хорошо проверена и никаких сомнений не осталось, он передвигал бинокль вертикально или горизонтально, но всего лишь на половину поля зрения. Такой прием позволяет каждый участок осмотреть дважды. Уваров терпеливо прощупывал весь шероховатый склон террасы, совсем забыв о том, что солнце уже у горизонта и что нужно торопиться.
Неожиданно взмахом руки он подозвал Давиденко к себе. Стоило ему пошевелиться, как Бойка рванулась и чуть не сбила его с ног.
– Звери пасутся за крайним гребешком, посмотри, – шепнул Уваров, освобождая место и прицыкнув на Бойку.
Но разве вытерпит собака, когда её ноздри наполнены запахом зверя, когда до слуха долетает шорох камней под копытами! Бойка даже не пошевелила ухом в сторону Уварова, словно не слыша сердитого требования стоять смирно, и продолжала нетерпеливо повизгивать.
