– Ты так считаешь? – уныло спросил Сэм. – Лично меня участие в этой истории Флисс Бенсон уже начинает тревожить. Мы не можем ее найти, мы не можем проверить ее алиби в тот понедельник…
– Если Бенсон – убийца, то я – Барак Обама.
– Мы с Селлерсом сегодня побывали в ее кабинете. Она оставила почтовый ящик на экране компьютера. Пока мы там были, кто-то прислал ей фото Хелен Ярдли, держащей в руке карточку. Те же номера, то же расположение цифр, а также копию книжки «Только любовь».
– Что? – Сначала карточка, затем фото карточки, затем…
– Ты сказал, что Бенсон какая-то странная, – продолжил Сэм. – Как, по-твоему, могла она послать карточку самой себе?
Саймон на минуту задумался.
– Нет. Не могла.
– Я только что разговаривал с Тэмсин Уоддингтон, – сообщил Сэм. – Она опасается, что Бенсон утрачивает связь с реальностью – так она выразилась. Бенсон позвонила ей и сказала, что якобы заперла в квартире Ангуса Хайнса. В общем, спросила, не могла бы Тэмсин взять запасной ключ, приехать к ней домой и выпустить Хайнса из квартиры. Когда Тэмсин спустя полчаса приехала туда, квартира оказалась пуста. Никакого Ангуса Хайнса, никаких разбитых окон, всё как обычно. Хайнс не мог самостоятельно открыть окно и выбраться наружу. Все окна были изнутри закрыты на шпингалет. Кроме того, Бенсон сообщила, что была у родителей Рейчел Хайнс в Твикенхэме.
– Их она тоже заперла в квартире?
– Родители Рейчел Хайнс не живут в Твикенхэме и никогда не жили. Я только что говорил с ними. Они живут в Винчестере.
– То есть Лори Натрасс и Флисс Бенсон составят компанию портрету скинхеда с кривыми зубами и займут первые строчки в нашем списке «Их разыскивает полиция?» Теперь мы должны сосредоточиться на их поиске?
– Я уже сосредоточился.
– Меня тут ждет еще одно дельце. Как только освобожусь, я пулей к вам, – сказал Саймон.
– Надеюсь, сэндвич? – подозрительно уточнил Сэм. – Прошу тебя, скажи мне, что ты решил купить сэндвич.
– Тогда не одно дельце, а два, – сказал Саймон и нажал кнопку отбоя.
* * *
Спустя десять минут он сидел на диване из наполненных горохом мешков в доме номер 16 по Бенгео-стрит, попивая желтый лимонад и смотря вместе с четырехлетним Диллоном Уайтом скачки. Пока что его попытки разговорить мальчика не увенчались успехом – тот не проронил ни единого слова. Саймону пришло в голову, что он еще не пытался говорить с ним на тему лошадей.
– Ты ведь раньше видел лошадок на бегах? – спросил он у Диллона. Тот кивнул. Мать мальчика уже сообщила, что это видеозапись, причем самая любимая из его большой коллекции.
– Потому что его любимая лошадь всегда приходит первой, – добавила она, смеясь.
– Интересно, кто же придет первым? – спросил Саймон.
– «Определенный Артикль».
– Ты так думаешь? А если нет?
– Он всегда приходит первым.
– Вдруг на этот раз все будет не так?
Не отрывая глаз от экрана, мальчик тряхнул головой. Саймон с его дурацкими идеями был ему неинтересен.
– А что ты о нем знаешь? – Черт, как там сказал Пруст… «Главное, не отступайся, Уотерхаус». – Почему это твоя любимая лошадка?
– Он вегетарианец.
Саймон не знал, что услышит в ответ. Но только не это.
– Ты тоже вегетарианец?
Все так же не отрывая глаз от экрана, Диллон Уайт покачал головой.
– Я простой.
В смысле, не красавец? Нет, вряд ли он это имеет в виду. Разве не все лошади травоядные и не едят примерно одно и то же?
В комнату вошла Стелла Уайт с большой картонной коробкой в руках, которую затем поставила к ногам Саймона.
– Это моя коробка славы, – сказала она. – Здесь есть немного про СНРО и Хелен. Думаю, вы найдете то, что вам интересно. А ты, мой сладкий, никакой не простой. Так говорить неправильно. Ты – белый, или, как сейчас принято говорить, розовый, если тебе нужно точное слово.
– Он сказал, что «Определенный Артикль» – вегетарианец, – шепнул ей Саймон через голову мальчика.
Стелла закатила глаза и опустилась на колени, чтобы стать вровень с сыном.
– Мой сладкий, что такое «вегетарианец»? Ты знаешь значение этого слова?
– Да. Черная кожа.
– А вот и нет; вспомни, ведь я тебе говорила. Вегетарианец – тот, кто не ест мясо.
– Эджике – вегетарианец, и у него черная кожа, – равнодушно произнес Диллон.
– Да, у него темно-коричневая кожа, и он вегетарианец. Он не ест мяса. Но это не значит, что все темнокожие люди не едят мяса. – Стелла выразительно посмотрела на Саймона. – Если речь не о лошадях, он просто не слушает, – пояснила она, вставая. – Я пока оставлю вас одних. Если понадобится переводчик, крикните мне.
Саймон решил на время оставить мальчика в покое. Пусть пару минут смотрит свои бега.
Взяв из принесенной Стеллой коробки пригоршню газетных вырезок, он принялся их просматривать. Вскоре они сложились в историю: в возрасте двадцати восьми лет у нее диагностировали рак в терминальной стадии. Вместо того чтобы пожалеть себя и начать готовиться к смерти, Стелла тотчас же взялась делать из себя спортсменку мирового уровня. Она участвовала в марафонах, треках, триатлонах, заставляла себя достигать одного результата за другим, помогла собрать благотворительным фондам, в том числе и СНРО, сотни тысяч фунтов стерлингов.
В глубине этого вороха вырезок Саймон наткнулся на статью о дружбе Стеллы с Хелен Ярдли: как они познакомились, как полагались друг на друга. На вырезке было фото, запечатлевшее их вместе. Хелен сидит на полу у ног Стеллы. Та склонилась над ее плечами. Заголовок гласил: «Две удивительные женщины». Под фотографией была сделана врезка с цитатой из книги Хелен: «То, что Стелла рано или поздно покинет нас, заставляет меня еще больше ценить нашу дружбу. Знаю, даже когда ее не станет, она по-прежнему останется со мной». Ниже, тоже во врезке, была цитата из Стеллы. «От Хелен я научилась любви и мужеству. У меня такое чувство, что мой дух останется жить, став частью ее духа».
Но умерла вовсе не Стелла Уайт. Умерла Хелен Ярдли.
– То есть ты любишь «Определенный Артикль» за то, что у него черная кожа? – спросил Симон у Диллона.
– Мне нравится черная кожа. Я хотел бы иметь черную кожу.
– А как насчет человека, которого ты видел рядом с домом Хелен в понедельник, когда ты собирался в школу? Ты его помнишь?
– Того, что с волшебным зонтиком? – уточнил Диллон, не отрывая глаз от экрана.
Ага, теперь его тема – волшебство.
– Что такое зонтик, Диллон? Если вегетарианцы – это люди с темной кожей, а люди с белой – простые…
– Его держат над собой от дождя.
– Скажи, у человека с волшебным зонтиком была темная кожа?
– Нет. Простая.
– И ты видел его рядом с домом Хелен Ярдли в понедельник утром?
Диллон кивнул.
– И дальше. В гостиной.
– Дальше – это где? – спросил Саймон, подаваясь вперед.
– Дальше бесконечности, – уверенно отчеканил Диллон. – Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, девяносто девять, сто, тысяча, бесконечность, дальше. До бесконечности и дальше? – последняя фраза, похоже, была цитатой. Диллон явно кому-то подражал.
– Что такое бесконечность? – уточнил Саймон.
– Это самое большое число на свете.
– А дальше?
– Это еще большее число дней.
Дней.
– «Определенный Артикль» сейчас придет первым, – радостно объявил Диллон. – Смотри.
Саймон подчинился приказу. Забег завершился, и Диллон потянулся к пульту дистанционного управления.
– Можно снова посмотреть с самого начала, – предложил он.
– Диллон, скажи, когда «Определенный Артикль» выиграл этот забег? Это случилось сегодня?
– Нет, дальше.
– Ты хочешь сказать давно? – упорствовал Саймон. Как жаль, что мальчонке всего четыре года. Он с удовольствием купил бы ему пинту пива. Саймон осторожно вынул из рук мальчика пульт. Диллон впервые с момента его прихода в дом поднял на него глаза.
– Тот человек, которого ты видел рядом с домом Хелен Ярдли в понедельник утром… ты ведь наверняка видел его не впервые. Ты видел его раньше, какое-то время назад. Дальше. Когда ты в первый раз увидел его, шел дождь, не так ли? Ведь у него с собой был волшебный зонтик. Но не в понедельник.
Диллон дернул головой вверх-вниз: знак согласия.
– Ты видел его в гостиной. Там, кроме него, еще кто-то был?
Очередной кивок.
– Кто?
– Тетя Хелен.
– Отлично, Диллон, ты нам помог. Ты молодчина. Это все равно как «Определенный Артикль» выиграл забег.
Мальчик просиял от уха до уха.
– Я люблю его. Это мой любимый конь. Когда я вырасту, то стану жить вместе с ним.
– Скажи, в гостиной была лишь тетя Хелен и тот человек?
– Нет.
– Кто же еще?
– Дядя Пол. Еще один дядя. Какая-то тетя. Мама и я.
– Сколько всего вас было?
– Мы все, – серьезно ответил мальчик.
