– Вот именно. Я вас, обратите внимание, ни к чему не призываю. И надеюсь, что все здесь сказанное…
– И не сказанное, – в свою очередь ехидно перебил Житков прокурора.
– Вот именно, – с готовностью подтвердил прокурор, – и особенно не сказанное, останется между нами. Откровенно говоря, я думаю, что практически это ничего нам не даст. Если, конечно, у Беса на плечах голова, а не кочан капусты. Но я счел своим долгом поставить вас в известность. И если шанс появится – вдруг у Беса нервы не выдержат, СИЗО – это все-таки не санаторий, я надеюсь, вы сумеете этим шансом воспользоваться.
Прокурор замолчал.
Молчали и оба полковника, избегая при этом смотреть в глаза друг другу.
Наконец тягостную тишину нарушил Житков. Глядя в полированную поверхность стола, он негромко, но твердо произнес:
– Извините, Степан Андреевич. Бес, конечно, большая сволочь, но я возглавляю уголовный розыск, а не команду по приведению приговоров в исполнение.
– Я же вам сразу сказал, – живо откликнулся прокурор, – что я вас ни к чему не призываю!
– Подожди, Павел, не обостряй, – вмешался Бойко. – Никто от тебя ничего такого и не требует. Но могут же возникнуть определенные обстоятельства.
– При определенных, как вы говорите, обстоятельствах ни у меня, ни у моих людей рука не дрогнет, вы это знаете. И Бес будет не первый и, надеюсь, не последний, кто в этом убедится на собственной шкуре. Но я не собираюсь эти обстоятельства создавать искусственно.
– Ну, Павел Иванович, – вмешался прокурор, – тут нам придется положиться на Беса. Он сам мастер создавать такие ситуации. Его и провоцировать не надо. Вы ведь этого хотите избежать?
Ответить Житков не успел – раздался щелчок внутреннего переговорного устройства и в кабинете послышался голос секретаря:
– Товарищ полковник, Степана Андреевича срочно разыскивает его заместитель.
– Соедини! – приказал Бойко.
Прокурор подошел к его столу и взял телефонную трубку.
– Слушаю.
После минутного молчания коротко бросил:
– Везите ко мне в кабинет. Я буду через пятнадцать минут.
Он положил трубку, повернулся к собеседникам и с усмешкой произнес:
– Только черта помяни, а уж он тут как тут.
Помолчав для эффекта полминуты под их вопросительными взглядами, он наконец добавил:
– Бесик Кварая желает сделать срочное заявление о готовящемся террористическом акте.
– Это что же за срочность такая, после трех-то недель сидения в СИЗО? – удивленно поинтересовался Житков.
– Сам удивляюсь, – прокурор пожал плечами.
– Житков! – неожиданно громко вмешался Бойко. – Ты на всякий случай будь готов со своими орлами.
Он секунду помолчал и добавил:
– В свете той информации, которую нам предоставил Степан Андреевич.
– Хочу добавить, – сказал прокурор, засовывая в папку разложенные на столе бумаги, – что если Кварая действительно сбежит, то нас не только, как вы выразились, куры засмеют, но к тому же, учитывая количество и качество привлеченного к этому делу начальства, всех здесь присутствующих ждут очень крупные неприятности.
– Что же, прикажете, – спросил Житков, саркастически улыбаясь (он не терпел, когда его пугали начальством), – мне начинать ловить Беса еще до того, как он сбежал?
Прокурор взглянул на него без тени улыбки и мягко ответил:
– Когда речь идет о Бесике Кварая, я полагаю, это и есть самый правильный подход.
* * *
По ведомственной линии связи Петр Иванович легко соединился с диспетчером расположенной ниже по течению Приволжской ГЭС.
– Козлов слушает.
Хоть в этом Петру Ивановичу повезло. Козлов был его старый знакомый. С ним они не раз встречались на курсах повышения квалификации, где вместе выпито было немало. Самое главное, Козлову тоже пора было собираться на пенсию. Петр Иванович не сомневался – Козлов сделает все, что в его силах, чтобы ему помочь.
Так же, при необходимости, поступил бы и сам Петр Иванович.
– Привет, Ильич. Голобородько беспокоит.
– А, Петька. Привет, как жизнь молодая?
– Бьет ключом. И все по голове. А ты как?
– К пенсии готовлюсь. На даче печку поставил. Жить там буду.
– А дома что ж?
– Дома теперь с ума сойдешь. У меня правнук родился.
Козлов рано женился и теперь пожинал обильные плоды своей былой неосмотрительности.
– Да, у тебя свои проблемы, – меланхолично констатировал Петр Иванович.
– Не без этого. А сам-то как? Дочь все у тебя живет?
– А куда она денется?
– Кто их теперь знает. Так что там у тебя стряслось?
– Слушай, Ильич, вы не желаете пару агрегатов отключить? – не отвечая прямо на вопрос, поинтересовался Петр Иванович. – Мы бы за вас покрутили.
– Что, опять ваши придурки на рыбалку собрались? – догадался Козлов. – От них по всей Волге житья не стало. Вы бы там скинулись да купили им столько лещей, сколько им надо, чтобы подавиться. Я и сам в долю войду, только скажи.
– Не мечтай, столько лещей во всей Волге нет. Ну, так что?
– Да я не против. Только с центральной диспетчерской ты уж сам разговаривай.
– Ладно, спасибо. Жди указаний.
* * *
Отключившись от Козлова, Петр Иванович собрался с духом и позвонил в центральную. Народ у них там был теперь в основном молодой, новый, Петру Ивановичу незнакомый. Вот и сейчас ему ответил какой-то неизвестный мужской голос:
– Слушаю.
– Балашовская ГЭС вас беспокоит, диспетчер Голобородько. Здравствуйте.
– Здравствуйте, в чем дело?
– Да вот Приволжская хочет пару агрегатов на профилактику отключить. Мы согласны их поддержать. «Добро» даете?
– Чего же это – они хотят, а вы за них хлопочете? – подозрительно спросил диспетчер центральной.
– У нас тоже интерес есть. Финансы хотим подправить. Что-то в этом квартале у нас с выработкой неважно, – безбожно врал Петр Иванович.
Он прекрасно знал, что его собеседник в финансовых делах ничего не смыслит. Так же, впрочем, как и он сам.
– Скорее всего ничего из этого не выйдет.
– Почему? – испугался Петр Иванович.
– Сегодня в двадцать четыре часа отключается на реконструкцию ЛЭП-1500 на участке Бекасово – Верхний Буерак. А без него мы вашу дополнительную энергию на запад не прогоним. А на востоке она никому не нужна.
– И ничего нельзя придумать? – упавшим голосом спросил Петр Иванович.
Диспетчер центрального пункта молчал. Он думал. Ему показалось, что диспетчеры обоих ГЭС что-то недоговаривают и лукавят. Но он знал, что проблемы оперативного управления, которые не решаются на уровне диспетчеров, выходят потом на уровень директоров и президентов компаний. А это чревато неприятностями. Начальство больше всего не любит, когда подчиненные перекладывают на него свою работу. Поэтому, если предприятия чего-то просят, а в деталях, как сейчас, разбираться неохота, то лучше их просьбу уважить.
– Хорошо, – решился он, – попробую вам помочь. Пока работайте. Я позже свяжусь с вами.
Гастроном не случайно фигурировал в качестве главного ориентира места встречи капитана «Елены» со своими пассажирами.
Когда спустя двадцать минут после прибытия «Елена» отправилась в дальнейшее плавание, ее кладовка, оборудованная в носовом отсеке – форпике, была заполнена припасами, перекочевавшими туда с прилавков этого самого гастронома. Немалую их часть составляли спиртные и прохладительные напитки.
Отвалив от берега, «Елена», ведомая твердой рукой своего капитана, пересекла фарватер правым галсом и направилась вверх по Волге, придерживаясь левого, покровского берега.
Областные центры – Желтогорск и Покровск – находятся на противоположных берегах Волги и соединены железнодорожным, построенным еще в тридцатые годы, и автомобильным мостами.
Трехкилометровый автомобильный мост, возведенный в середине шестидесятых годов, обеспечивает, помимо собственно автомобильного, троллейбусное и автобусное сообщение между городами, хотя фактически это – один большой город.
Многие желтогорцы имеют дачи, сады и огороды на покровской стороне, а многие жители Покровска работают или учатся в Желтогорске.
Изредка случается и наоборот.
Так или иначе, но движение по мосту обычно очень оживленное, временами замирает из-за гигантских автомобильных пробок.
Особенно положение усугубляется после полудня в пятницу – время массового выезда обывателей на свои садово-дачные участки.
Нередко вместо купания в Волге и других дачных удовольствий им приходится часами обливаться потом в автомобилях, автобусах и троллейбусах, кому как повезет, на мосту и перед ним, проклиная ни в чем не повинные власти обоих городов.
Вот и сейчас, разглядывая медленно удаляющийся за кормой «Елены» мост в мощный двенадцатикратный цейсовский бинокль, Игорь отметил:
