- Юрик, я - женщина. Правда, я всегда повторяла тебе, что я не женщина, а живой компьютер на двух ножках, и я в это, честно признаться, сама верила до последнего времени. Но чем старше я становлюсь, тем отчетливее понимаю, что я все-таки женщина.
- Что, на левый секс потянуло? - усмехнулся Юра.
- Нет, на правый бок, - отпарировала она. - У меня женское мышление. И женское отношение к работе. Я буду старательной и ответственной, но только при хорошем начальнике или рядом с хорошо знакомыми мне людьми. Мне, как нормальной бабе, нужен психологический комфорт, понимаешь? При Колобке мне было отлично. Теперь пришел Афоня, от которого меня воротит, но остался ты, остался Мишаня Доценко. Здесь я еще смогу работать. Но я ведь понимаю, что Колобок и Заточный - это штучные экземпляры, ручная работа. Таких начальников днем с огнем не найдешь. А с Афонями, да в незнакомом коллективе... Нет, Юра, я не выживу. Некуда мне уходить.
- Скажешь тоже! А если я уходить соберусь?
- С тобой пойду. Возьмешь?
- Возьму, - засмеялся Коротков, - если пирожки будешь печь. Давай-ка мы с тобой так сделаем: поезжай на свои встречи, о которых ты мне утром все уши прожужжала, а Афоне я скажу, что ты поехала на место, где был обнаружен труп вот этого дядечки, - он кивком указал на тоненькую папочку с материалами "сатанинского" убийства, - якобы осмотреться и подумать. Как освободишься - дуй в магазины и домой, готовь товарищеский ужин. На пирожках и рыбе не настаиваю, поскольку это и в самом деле долго, а вот мясо, уж будь любезна, обеспечь.
- Ты - настоящий друг! - с чувством сказала Настя, схватила со стола папку и умчалась.
Хорошо, что у нее хватило ума не отпускать такси. Грязно-белая "Волга" терпеливо ждала ее в Колобовском переулке. Расценки оказались вполне божескими, и Настя уже пожалела, что обменяла все пятьсот долларов. Такси обойдется ей дешевле, а курс постоянно растет.
Водитель - небритый парень лет тридцати - слушал радио и разгадывал кроссворды, которых у него было много, целая книжечка.
- Вот и я!
Настя распахнула заднюю дверь и забралась в салон. Водитель нехотя оторвался от увлекательного занятия, бросил сборник кроссвордов и ручку на пассажирское сиденье, потом обернулся и с любопытством взглянул на нее.
- Извините, а вы что, на Петровке работаете?
- Увы, - неопределенно ответила Настя, не желая вдаваться в подробности. Поди пойми, что это означает: "увы, да" или "увы, нет".
- Может, вы знаете это слово, - он потянулся за книжечкой, поискал глазами нужное место. - Вот: специальный термин, используемый в английском языке в качестве союза "и". Девять букв, вторая "м", шестая "с". Не знаете, случайно?
- Амперсенд, - рассеянно бросила она, доставая из сумки блокнот, куда успела быстренько выписать кое-какие сведения из материалов о новом убийстве.
- О! Точно! Подходит, - водитель радостно вписывал буквы в клеточки. - Ну все, полегчало. А то мне это слово за последнюю неделю уже в третий раз встречается. Новое какое-то, раньше его в кроссвордах не было.
- Там же сзади ответы есть, - удивилась Настя его недогадливости,- взяли бы да посмотрели, чего мучиться. Водитель расхохотался.
- В самую точку зрите! Я раньше всегда подсматривал, когда что-то не получалось. А потом дочка увидела, как я в конец заглядываю, и сказала, что это нечестно. Теперь она из всех моих сборников последние страницы выдирает и к себе под матрасик прячет. Восемь лет всего, а уже принципиальная. Куда едем?
Она назвала адрес и уткнулась в блокнот. Гелий Григорьевич Ремис, уроженец города Харабали Астраханской области, тридцати пяти лет от роду, прописан в Москве по адресу... реально проживает на Вагоноремонтной улице, где снимает квартиру. Женат, но с женой не живет уже давно, официально брак не расторгнут. Жена ничего о делах мужа сказать не может, не видела его около года. Очень религиозен (об этом сказали соседи по дому, которых успели отловить и опросить с утра), ежедневно посещает храм. В. быту тихий и скромный, шумных компаний к себе не водит, и пьяным его тоже никто не видел. Работает вроде бы переводчиком, по крайней мере он сам так говорил, проверить пока не успели. Тело обнаружили в пять утра в незапертом подвале жилого дома, куда местные бомжи забрели поспать.
Интересно, где находится эта Вагоноремонтная улица? Водитель наверняка знает, надо у него спросить.
- На Севере, почти у самой Кольцевой, - тут же отозвался любитель кроссвордов. - А что, туда тоже надо?
- Еще не знаю, посмотрим. Если время будет - заедем, хорошо?
- Легко! Мне-то что, деньги ваши.
Несмотря на утренние горькие, как стрихнин, пилюли, день в целом складывался на редкость удачно. Ни одна из запланированных встреч не была сорвана (что уже само по себе удивительно), никто не опоздал, не заболел и не отказался разговаривать с Настей, что было еще более странным и непохожим на обычный порядок вещей. Пессимистично настроенная Настя каждую минуту ждала какого-нибудь подвоха, который непременно должен случиться и свести "на нет" все ее усилия по раскрытию одновременно двух преступлений. Она по опыту знала, что заниматься нужно только чем-то одним, тогда будет толк, а если распыляться и пытаться делать несколько дел одновременно, то завалишь все, что делаешь сам, плюс все, что делают твои коллеги. Но знание того, как сделать лучше, редко находит себе применение в жестких условиях реальности, когда количество преступлений всегда превышает возможности личного состава.
Подвох пока не случился. Настя добросовестно занесла в блокнот еще несколько имен: этим людям либо давали прочесть рукопись Нильского, либо пересказывали ее содержание. Разумеется, смешно было бы надеяться, что в этом списке появится имя Евгения Фетисова, на это, собственно, никто и не рассчитывал. Но фамилия депутата могла всплыть при дальнейших опросах людей из списка, ведь они тоже могли дать кому-то прочесть роман или рассказать его интригу.
Что же касается проверки алиби Антона Плешакова, то здесь, несмотря на состоявшиеся встречи, сдвигов пока не было, и в списке нераскрытых убийств, к которым мог оказаться причастен член группировки Валеры Липецкого, по-прежнему оставались три незачеркнутые строчки.
Настя посмотрела на часы. Половина восьмого. Юрка отпустил ее в надежде на то, что она успеет купить продукты и приготовить ужин. Успеет, конечно, если поедет домой прямо сейчас, Коротков ведь раньше десяти - половины одиннадцатого с работы не уходит. Но ведь есть еще убитый Гелий Григорьевич Ремис, и завтра Афоня обязательно спросит ее, что сделано... А не сделано ничего. Она даже с розыскниками из Северного округа не встретилась.
- Теперь куда? - нетерпеливо спросил водитель. Она даже не заметила, что давно уже сидит в машине.
- На Вагоноремонтную, - решительно скомандовала Настя.
Утром, когда оперативники после осмотра места происшествия и трупа установили место жительства Ремиса, большинство соседей погибшего убежало на работу. Сейчас все они должны уже быть дома.
* * *
В восемь вечера лестничная клетка была наполнена самыми разнообразными запахами - в каждой кухне готовили ужин. Настя без труда различила жареную картошку, мясо с чесноком и пригоревшую молочную кашу. И только тут поняла, насколько голодна, ведь за всеми сегодняшними разъездами она забыла пообедать, и единственное, что ей удалось перехватить, это несколько глотков воды из бутылки в кабинете Короткова.
Она постояла немного на площадке, оглядываясь. Четыре квартиры. Вот в этой жил Ремис, здесь уже побывали оперативники вместе со следователем, о чем красноречиво свидетельствует полоска бумаги с печатью и подписью. Настя покрутила головой, несколько раз мелко вдохнула, втягивая носом воздух. Пригоревшей молочной кашкой тянет из квартиры справа. Там, наверное, маленький ребенок. Почему-то ей показалось, что если Гелий Ремис действительно был набожным человеком, то общался он скорее с семьей, в которой есть маленькие дети, нежели с занятыми бизнесом или, как теперь модно говорить, "продвинутыми" соседями. Если, конечно, он вообще с кем-то общался.
Ей открыла миловидная женщина лет тридцати, поверх брюк и легкой маечки повязан вышитый льняной фартук, весь в пятнах и потеках. Из комнат доносился звук включенного телевизора и детский визг, причем, как Насте показалось, голос был не один.
- Я из уголовного розыска, - начала было Настя.
- Да-да, - торопливо кивнула женщина, - ко мне уже утром приходили. Какой ужас! Ну кому Гелик мог помешать? Такой добрый, тихий, слова худого никому не сказал, в бога верил. Детей любил очень, все переживал, что своих нет, так моих баловал, буквально с рук не спускал...
Глаза женщины наполнились слезами, и Настя поняла, что выбрала квартиру правильно. "Моих баловал". Стало быть, слух ее не подвел, малышей в этой семье действительно двое.
