– Почему ты не устроил встречу в Бруклине?
Пат рассмеялся:
– Послушайте! Я получаю информацию от осведомителя, которого нашел сам. Я не хочу никому его передавать. Кроме того, как я понял, информация может иметь связь с моей работой на Бюро уголовных расследований.
– Я думал, тебя освободили от активной деятельности ради связей с общественностью, – заметил Гоффман.
Пат ухмыльнулся:
– Став полицейским однажды, остаешься им навсегда. Не думаешь же ты, что я до конца жизни буду читать лекции? Это просто временная обязанность.
– Ага, – буркнул Гоффман, доставая записную книжку. – Что же, давайте составим грубый набросок. Сколько здесь вообще трупов? По радио я слышал, что три.
– Именно, – сказал Пат. – Мой водитель и эти две обезьяны у "бьюика".
– Это твой водитель по работе? – спросил Гоффман.
– Нет. Он работает у моего тестя. Это было мое собственное расследование.
Бледные глаза Гоффмана окинули его холодным взглядом из-за очков в металлической оправе.
– Вообще ведь это не положено, не так ли?
– Хороший полицейский должен уметь принимать решения на месте, – ответил Пат.
– Ладно. Опиши мне пока картину в общих чертах. Эксперты здесь все осмотрят, а подробные показания мы возьмем в Управлении.
– Конечно, – сказал Пат. – Ну, я подъехал и ждал осведомителя, когда позади остановился этот "бьюик". Я вышел, и Томми, водитель, тоже вышел посмотреть, кто это, а эти два парня выскочили и набросились на нас. Томми достал пистолет – у него есть лицензия, – этот длинный в него выстрелил. Это произошло так быстро, что мне некогда было доставать свой, поэтому они обыскали меня, заставили открыть багажник, и я не знаю, хотели ли они меня вырубить и засунуть туда или просто засунуть и покатать. Но у меня там был паркер 12-го калибра, с которым я охочусь на оленей у себя на ферме.
– Сезон охоты на оленей начинается через месяц, – заметил Гоффман.
– Да, но на собственной земле можно охотиться всегда, – ответил Пат, – и иногда я охочусь на них, когда они начинают трепать мои яблони.
– Да, так что же случилось? – спросил Гоффман.
Его голос совсем не казался дружеским. Он говорил как полицейский, имеющий дело с преступником.
– Послушайте, – сказал Пат. – Не напрягайте меня. Меня чуть не угрохали!
– Верно, – ответил Гоффман, – но это серьезное дело. Будет много шума. Три мертвеца. Такое не каждый день случается.
– Ладно. Так вот, я повернулся, но в багажнике было темно. Я на ощупь нашел дробовик и разделался с ними.
– Подожди секунду, – сказал Гоффман. – Дробовик был заряжен, с патронами?
Пат поколебался. Он знал, что это сложный момент, но иначе было не объяснить.
– Да, я иногда вожу его заряженным. Честно говоря, на такой работе всего можно ожидать, а что толку от незаряженного ружья?
– Ты имеешь в виду, что возил его не только для оленя?
Улыбнувшись, Пат пожал плечами.
– Ты повернулся и убил их, когда они держали тебя на прицеле, и они даже не успели выстрелить? – спросил Гоффман.
– Эти парни обыскали меня и не ждали неожиданностей. Откуда мне знать? Может быть, они накачались наркотиками.
Второй детектив, который привез Гоффмана, рыскал на месте происшествия. Обернув руку платком, он открыл заднюю дверь "бьюика". Расстегнув одну из сумок, он издал невольный возглас:
– Господи! Капитан, идите сюда. Посмотрите!
Гоффман с Патом быстро подошли к "бьюику". Детектив, – судя по акценту, коренной бруклинец – держал открытую сумку с однофунтовыми мешками белого порошка.
– Целая партия! И какая партия!
Гоффман достал из машины остальные сумки.
– Я это забираю, – сказал он и понес сумки к своей машине. – Не хочу, чтобы оно оставалось здесь валяться. Ну и случай!
– Вот именно, – подтвердил второй детектив.
Он открыл чемоданчик, лежавший на переднем сиденье, и осветил его фонариком.
– Как вам это нравится! – воскликнул бруклинец.
Гоффман удивленно свистнул и сказал:
– Неси сюда, но осторожно. И не забудь, где он лежал.
Детектив положил чемоданчик на капот и, взяв одну из пачек, пролистнул ее.
– Фальшивка, – с отвращением сказал он.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Гоффман. – Фальшивые деньги?
– Нет. Тут только одна банкнота сверху, а остальное бумага.
– Все более и более странно, – заметил Гоффман.
– Именно, – согласился Пат.
Гоффман повернулся к нему.
– Так почему же эти парни с машиной, полной дерьма, напали на тебя и зачем они таскали этот чемодан с дутыми деньгами?
– Не спрашивайте меня, – пожал плечами Пат. – Я для них просто объект нападения, но, думаю, меня кто-нибудь подставил. Меня ненавидит множество людей, как ты знаешь.
Гоффман задумчиво посмотрел на него:
– Думаю, это так.
– Может быть, осведомитель надул меня. Может, он сказал этим парням, что я собираюсь напасть на них. Может, они даже не знали, что я – полицейский.
– Или, может, они знали и все же думали, что ты собираешься на них напасть, – заметил Гоффман.
– Ну, может быть, и так.
Подъехал вагончик-лаборатория, из него вышли четыре человека, обвели мелом тела, сфотографировали их, опылили порошком машины, чтобы найти отпечатки пальцев.
– Странно, как никогда, – сказал Гоффман. – Послушайте, уже поздно. Подождем, пока эксперты соберут свои материалы, а ты приедешь в Бруклин завтра. Мы снимем полные показания. Ты, конечно, знаешь, что пока дело не выяснится, мы будем вынуждены обвинить тебя в убийстве.
– Со мной это не раз бывало, – ответил Пат.
– Ну, с известностью, которой ты достигнешь в связи с этим делом, через год ты сможешь стать мэром, – заметил Гсффман с некоторой горечью в голосе.
– Я смог бы им стать и без этого, – ответил Пат.
Лейтенант Артур Марсери считал, что после инцидента в Бруклине Пат мог вполне рассчитывать на получение Медали Чести – высшей награды в департаменте. Начальник Пата, главный инспектор Джон Брэди из Бюро по уголовным расследованиям, согласился с ним. Он заставил Пата написать отчет о происшествии и передать его для рассмотрения в Совет Чести.
– Они непростые люди, но мы используем все пути. По сути дела, если пройдешь предварительную комиссию, то наверху особых трений не будет, – говорил Артур.
Он и Пат сидели, потягивая чай со льдом, на задней террасе дома Пата в Ривердейле.
– А кто входит в комиссию? – спросил Пат.
Артур пересчитал их по пальцам:
– У но – Джордж Колби, первый комиссар. Он назначенец от политики и будет держать нос по ветру. Дуз – Джонни Бихен, главный детектив. Он наш друг. Ты встречался с ним много лет назад у отца Раймундо. В тот же вечер, когда ты встретился с Конни. Можешь рассчитывать на его голос. Трэ – Бен Мани, шеф Отдела по борьбе с организованной преступностью. Его голос тоже у нас в кармане. Все большие дела, которые он раскрывал, передавал ему я. Симус Дойл, шеф полевых служб – дядя Регана. Тебе лучше знать, как он будет голосовать.
– Как ни странно, я точно не знаю. Поначалу Дойл был очень дружелюбен, но в последнее время он очень подозрителен. Думаю, он под нас подкапывается. Особенно под нашу Семью. Я полагаю, что его дядя будет голосовать против.
– И ты никак не можешь на него воздействовать?
Пат подумал и сказал:
– Симус Дойл такой чертовски прямолинейный. Не думаю, что его можно подловить на воровстве карандашей со столов. Но я подумаю. Однако чего ради так беспокоиться? У меня столько медалей, что можно ими утопить баржу. Все равно, по меньшей мере еще пару лет я не смогу стать капитаном...
– Ты хоть понимаешь, что, если получишь эту медаль, наград у тебя будет больше всех в Департаменте?
Пат, казалось, был доволен:
– Что, действительно так?
Артур был серьезен:
– Знаешь, сейчас у тебя есть диплом юриста. Мне этого никогда не достичь. Семья теребит меня насчет того, чтобы устроить тебя на лучшую, более престижную работу...
– Например?
– Ты уже самый известный полицейский в городе. Эта медаль сделает тебя героем. Стоит подумать о какой-нибудь работе в правительстве, может даже в комиссии по выборам.
– Не высоко берешь?
Артур бросил на Пата циничный взгляд:
– Не пытайся меня одурачить. Я тебя достаточно хорошо знаю. Ты всю жизнь стремился сделать карьеру. И я думаю, ты прав. Ты создан для этого. Ты хорошо произносишь речи и выступаешь на телевидении. У тебя прекрасный послужной список, ты можешь держать толпу в руках, участвуешь в работе обществ. Ты производишь хорошее впечатление. Ты – человек Семьи, и, что самое главное, за тобой сильная организация и бездонные выборные фонды. Разве ты можешь проиграть?
Пат, казалось, задумался:
– При всей моей скромности я должен признать, что ты прав. Эта мысль когда-то приходила мне в голову. Что же делать дальше?
– Прежде всего, давай получим медаль. Потом подождем и посмотрим, где лучше вклиниться.
