— Молодец, — похвалил Кныш, — Что дальше предлагаешь?
— Пойдем в гараж. Если повезет, удерешь. Вряд ли повезет.
— Уж это как карты лягут, — согласился Кныш.
Поднял девушку на руки — драгоценная, легкая ноша! — она доверчиво уткнулась носом в его шею.
— Милый Володечка. Мы ведь хорошо пожили, правда?
— Потом еще лучше поживем, — пообещал он.
В коридоре его поразила противоестественная тишина: после взрывов, криков и пальбы дом словно замер. Арчи поднял с пола чей-то автомат. Кныш не знал, хорошо это или плохо.
Выйти из подвала беспрепятственно им не удалось, в конце коридора наткнулись на Бореньку Интернета. С автоматом в руках, изображая крадущегося охотника, он выглядел как мишень в тире. Кныша аж в жар бросило, тем более, что он сослепу, сгоряча чуть не пальнул.
— Борька, ты как тут оказался?!
— Стреляли, — горделиво ответил Боренька, подражая знаменитому герою знаменитого фильма. На этом его бахвальство закончилось. За ним выросла массивная темная фигура, схватила за уши, подняла, потрясла — и из Бореньки посыпались на пол ключи, автомат и еще какая-то мелочь.
— Ое-ей! — завопил он от боли, трясясь в могучих руках.
Фигура опустила его на землю — рядом возникли еще две тени. Лиц Кныш не различал: грань света и тьмы. Но по основательным действиям понял: влип не на шутку. Тут же это подтвердилось. Раздался четкий приказ:
— Арчи, забери у него пистолет… Девку пусть положит на пол.
Нагнувшись, чтобы опустить Таину, Кныш спросил, не разжимая губ:
— Кто это?
Так же шепотом Арслан ответил:
— Муса… Не дергайся, отдай пушку. Я все сам сделаю.
Кныш подчинился, хотя не понял, что именно тот собрался сделать. Положение он оценил как почти безнадежное. Его единственный шанс заключался в том, что абреки захотят взять его живым. Это логично, им торопиться некуда. За поясом у него был еще один пистолет — и две гранаты в карманах. Вполне можно повоевать.
Расстояние между ними было метров семь, и пока Арчи его преодолевал, тот, кого звали Мусой, ухватил Бореньку за череп и резким рывком свернул ему шею. Хруст получился внятный, как будто переломили сухую ветку. Обмякшую худенькую тушку абрек бросил себе под ноги. Таина все это видела.
— Интернетушка, — простонала она, — Вовка, как же это?!
— Бывает, — сказал Кныш. — Ты пока отдыхай.
То, что произошло дальше, привело его в изумление. Молодой кавказец, не дойдя до своих кунаков двух шагов, поднял автомат и открыл огонь. Он продолжал стрелять и после того, как не ожидавшие подлого нападения бойцы, рассеченные на части лобовыми очередями, уже корчились на полу. Кныш подбежал и вырвал у него автомат. Парень был бледен как смерть.
— Как понимать? — строго спросил Кныш, — Ты спятил?
— Не лезь, — Арчи внимательно разглядывал пустые, дрожащие ладони. — Это семейное дело.
— Уважаю… Но что скажет Рашид-бек?
— Откуда он узнает?
— Только не от меня.
Вернулся за принцессой, опять взял ее на руки. Девушка дрожала, глаза увлажнились, в них потух блеск.
— Володя, пожалуйста… захватим с собой Интернетуш-ку! Как же он останется один?
— Я за ним попозже вернусь, не волнуйся.
В подземный гараж попали сложными переходами, в которых Арчи ориентировался, похоже, с закрытыми глазами. Вошли через узкую железную дверь, Арчи зажег свет. В просторном бункере стояли три машины: джип-чероки, шестисотый «Мерседес» и красная спортивная машина с брезентовым верхом — прямо невеста на выданье.
— Чего возьмешь? — спросил Арчи.
— Джип, если позволишь.
— Бери джип, хорошо.
Арчи после разборки в подвале еще не совсем пришел в себя, вид у него был ошалелый. Вдвоем они загрузили принцессу на переднее сиденье. Она ничего не говорила, только крякала, как утка. Арчи смотрел на нее с тоской.
— Не забывай меня, девушка.
За нее ответил Кныш:
— Не забудет, не сомневайся… Скажи лучше, как быть с воротами? Ну с теми, на дворе.
— Я их отсюда открою.
Кныш вдруг почувствовал острую симпатию к загадочному печальному кавказцу, почти любовь. Сказал растроганно:
— Я твой должник, Арчи. В любое время.
Парень рассеянно кивнул.
Ключи в замке зажигания. Кныш сосредоточился на управлении — осмотрел приборы. Такую машину он водил всего раз в жизни, да и то очень давно. Арчи подошел к стене, пощелкал кнопками на черной панели. Створки гаражных ворот медленно разъехались. Кныш поддал газку, тяжелая машина сдвинулась с места неожиданно легко. Двор пустой — с побледневшими от близкого рассвета фонарями. Когда подъехал к въездным воротам, те уже были распахнуты. Через минуту без всяких приключений добрались до брошенной на опушке «Газели». Еще через короткое время выкатились на предутреннюю трассу. Никто их не преследовал.
Долго молчавшая (Кныш думал, уснула) принцесса жалобно прошептала:
— Ой, не могу… Бореньку жалко…
— Не только Бореньку, — жестко заметил Кныш. — Четверо мужиков поклали за нас головы. Большие потери.
— Разве четверо?
— Никак не меньше, — сказал Кныш.
Но Санек был еще живой. В своем ухороне за шкафом он прикидывал, как выбраться на волю. Ногу перетянул шарфом выше колена, она затекла и дергалась, как при нарыве, но, кажется, не кровоточила. Прошло довольно много времени. Услышав откуда-то снизу глухие звуки стрельбы, Санек решил, что Кныш со старшиной скорее всего отправились следом за Климушкой. Затея с самого начала была провальной, но чего теперь сокрушаться. Свою задачу они с Климушкой выполнили, пошумели, побузотерили, теперь хорошо бы смыться. Постепенно он пришел к мысли, что единственный вариант — подняться опять по лестнице и вернуться в комнату с балконом. Конечно, там стрелок-наблюдатель, но это уж как повезет. Зато наверху рюкзак, в котором много полезных вещей, в частности, гранаты и дымовая шашка. С балкона можно спуститься, а там… Правда, он не представлял, как побежит на одной ноге, но попытка не пытка.
Смерти Санек не боялся, вообще не думал о ней. В его мире она всегда была рядом, как соседка по лестничной клетке. Сын рыночной Москвы, он понятия не имел, что можно жить иначе. Да он и не искал другой жизни, вполне был доволен той, какая досталась. Сейчас ему хотелось еще хоть разок повидать принцессу, но он понимал, что это маловероятно.
— Ладно, — сказал он вслух. — Пора, брат!
Но в тот момент, когда он сделал первое движение, под потолком вспыхнула хрустальная люстра и залила беспощадным светом большой зал со множеством книжных шкафов. Санек машинально втиснулся обратно в свою нору. Прямо в уши ему загремел издевательский голос:
— Выползай, крыса, выползай! Ха-ха-ха!
Хохотал не один человек, а двое или больше, но Санек никого не видел. Нападавшие где-то прятались, но где? Беспомощно озираясь, насколько хватало обзора, он судорожно сжимал в руке пистолет с шестью зарядами пятого калибра, свое единственное оружие, кроме ножа. В сущности, детская игрушка, хотя в закрытом помещении при сноровке им можно нанести урон.
Внезапно дверь, расположенная как раз напротив того места, где он прятался, распахнулась, в комнату ворвался детина с автоматом в руках, дико вопя, послал в его сторону короткую очередь — и тут же нырнул обратно. Затем это повторилось несколько раз. Из дверей выскакивали стрелки, иногда по двое, с хохотом и гиканием, не целясь, палили в него — и исчезали. Развлекались, давили на психику. Нарочно брали чуть повыше. Голос, усиленный динамиком, гипнотизировал:
— Не нравится, крысенок? Погоди, счас поджарим… Сдавайся, сволочь!
Санек понял, что его песенка спета. Вот где пришлось сдохнуть, в библиотеке богатого московского хана. Ни одной книги из этих шикарных шкафов он никогда не прочитает, да и много ли вообще он прочитал за всю свою жизнь?
Грустно улыбаясь, Санек поднялся на ноги и вышел на середину комнаты. Простреленная нога послала в мозжечок сокрушительный болевой импульс, но он устоял. Начал стрелять, когда в дверь сунулась очередная лихая парочка, и вызвал на себя бешеный встречный огонь. Он стрелял и падал, падал и стрелял, хотя давно израсходовал обойму. Он пытался зацепить врага уже с того света, и это была такая смерть, о которой нормальный пацан может только мечтать.
