Джордж, как Ник, в общем-то, и предполагал, опаздывал. Еще раз взглянув на часы и подумав, не вернуться ли домой, он увидел улыбающегося Джорджа, идущего в его сторону с вытянутой рукой. Они пошли к отелю, с некоторым напряжением поддерживая разговор, как те, кто давно не виделся и плохо знает друг друга.
– Это не самый хороший отель, – сказал Ник. – Мы можем пойти в паб или другое место, если ты хочешь.
– Все равно. Мне главное – поговорить.
– Ну, поговорить там можно.
Бар отеля находился на углу и был пуст, если не считать японца, болтавшего от скуки с барменом в бабочке, который вытирал стаканы. Интерьер отеля был выдержан в розовых и серых тонах, по стенам висели незапоминающиеся картины пастельных оттенков, а филиппинка в переднике опрыскивала листья каких-то больших растений. В баре играла тихая музыка. Песня «Все мои чувства полны тобой» вилась подобно дымку над столиками и пепельницами. Бармен обрадовался возможности обслужить кого-то другого и прекратить беседу с японцем.
– Да, – сказал Ник, осторожно поставив пиво на столик, – неожиданная у нас с тобой получилась встреча в прошлый раз. Как твой отец? По-прежнему работает на почте?
– Он вышел на пенсию и вернулся в Лагос. Чертов город – никакого порядка. Отец не садится на рейсы, которые прилетают ночью, потому что по дороге из аэропорта могут ограбить. Он тридцать лет гнул спину в этой проклятой стране и теперь должен бояться, чтобы у него не украли деньги, когда он возвращается.
Ник кивнул.
– Как он называл эту еду, которую советовал мне обязательно попробовать, если я поеду в Нигерию?
Он вспомнил комнату Джорджа и хохот мистера Ламиди, угрожавшего отвезти его в Нигерию и заставить съесть… как это называлось?
– Гари, – засмеялся Джордж. – Миска этой штуки вырубила бы тебя, дружище.
– Ты разговариваешь совсем как он.
– Думаю, это неудивительно.
Последовавшая пауза была внезапно прервана звонком мобильного телефона Джорджа. Он достал мобильник.
– Да. О боже… Нет… Не знаю… В конце концов, это не мои проблемы… Джейсон, постарайся справиться… Послушай, у меня сейчас встреча… пока. – Все это он произнес все тем же слегка усталым и чуть раздраженным тоном, затем закрыл телефон и положил его на стол перед собой, некоторое время рассматривая, прежде чем снова поднять стакан с пивом. И вдруг Ник понял, что Джордж несчастен. Не в данный момент, а в целом, в жизни. Его резкость и горечь были частью какого-то более общего страдания, в котором он, возможно, никогда не признается – во всяком случае, не Нику. И все же это чувствовалось в выражении усталой раздражительности, в легкой тоске разочарованного ума.
– И давно ты занимаешься такой работой? – спросил Ник, кивнув бармену, который переменил им пепельницу.
– Слишком давно. Я как-нибудь вечером вытащу тебя прогуляться, Ник. Со мной тебя всюду пустят. Тебя и твою девушку, Кейтлин. Мне нравится ее имя. Но тебе нужно будет подготовиться для серьезной вылазки. Я мог бы показать тебе кое-что интересное… – Он затих, как будто эта мысль уже стала ему неинтересна.
Ник кивнул.
– А что с этим, о чем ты собирался рассказать мне?
Последовала пауза.
– У тебя есть сигареты? – спросил Джордж.
Ник протянул ему сигарету и положил пачку на стол.
– Бери сколько нужно.
– Много ты встречал людей, которые попали в тюрьму за то, чего никогда не совершали?
– Да, немало.
– Это самое ужасное, что может произойти в жизни. Оказаться запертым в камере, голые стены кругом, и еще какой-нибудь псих, который мечтает вставить тебе в задницу. И все за то, чего ты никогда и не совершал…
Ник кивнул. Мысль о тюрьме всегда ужасала его, независимо от того, виновен был человек или нет. Время тянется бесконечно, ты сам себе не хозяин – полное лишение свободы воли и индивидуальности. «Взаперти» – в этом выражении уже слышалось насилие. Он допускал, что в этом была одна из задач тюрьмы – запугать человека так, чтобы впредь ему неповадно было делать то, чего ему делать нельзя, чтобы максимально сократить количество потенциальных преступников.
– У меня есть друг, хороший друг. Отбывает пожизненное. За то, чего никогда не совершал.
– За что его посадили?
– За убийство. Но он не совершал его.
– Как это произошло?
– Он был охранником в одном из клубов в Восточном Лондоне. Ужас, что там творится, – хуже, чем в этом чертовом Лагосе. Короче, мой товарищ работал в этом клубе. А того парня однажды вечером избили на улице. Сильно избили: он два месяца был в коме, после чего решили отключить его от аппарата жизнеобеспечения. Мой товарищ выкинул этого парня из клуба, и его обвинили в убийстве. Но он не убивал.
– Но он же выставлял убитого из клуба? Свидетели были?
– Да… – сказал Джордж раздраженно, – свидетелей было много. Но, как я уже говорил, убийца не он.
– Но что показали свидетели? Что твой приятель только вытолкал бедолагу на улицу или что они видели, как он его бил?
Джордж опустил голову и некоторое время молчал.
– Некоторые показали, что видели, как он делал это. Но я знаю, что это неправда.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю своего друга. Он не мог этого сделать.
– Он должен был вызвать в суд тебя, чтобы ты засвидетельствовал его благонравие. – Ник сам удивился своему сарказму, а Джордж пристально взглянул на него. – Послушай… – продолжил Ник, – я хочу сказать, что здесь особенно не развернешься. Есть некий малый, который сидит в тюрьме за убийство и признает, что вывел того парня на улицу, и есть свидетели, видевшие, как все произошло, но дело нужно отправить в апелляционный суд, поскольку друг этого малого заявляет, что «тот никогда не мог этого сделать».
Джордж помолчал, глядя на Ника серьезно, но не враждебно.
– Жаль, что я не вытянул из него больше. Он немного тронулся, что и неудивительно, если учесть, сколько ему предстоит пробыть в тюрьме. Он неохотно говорит о том, что произошло, хотя я и пытаюсь найти того типа – шотландца, которого он упомянул. Это нелегко, потому что тот больше не работает в Лондоне.
– Кто? – спросил Ник рассеянно и раскаялся в своей невнимательности, потому что Джордж посмотрел на него с осуждением и разочарованием.
– Тот тип, шотландец.
Последовала новая пауза. Ник почувствовал, что его тоже охватывает разочарование. Не то чтобы ему было неинтересно, но он уже чувствовал, что здесь не за что зацепиться.
– И что, по твоему мнению, я могу здесь сделать? – спросил он наконец.
– Но ведь это твоя тема – люди, отбывающие наказание за преступление, которого не совершали?
– Да. Но нужно иметь достаточно материала, чтобы доказать обратное: свидетели, не вызванные в суд, юридическая некомпетентность, какие-то доводы в пользу того, что человек не мог этого совершить. И необходимо убедиться во всем этом самому, прежде чем делать программу.
– Хорошо, пусть это будет не телевизионная программа. Ты же пишешь и для газет. Ты можешь написать в одну из газет, которые любят такие темы. Подумай об этом.
В голосе Джорджа почувствовалось отчаяние, что еще больше убедило Ника в безнадежности этого дела.
– Но ты не дал мне ничего, за что можно зацепиться. Статья получится не слишком длинной: «Я пошел выпить со старым школьным товарищем, который сказал, что знает человека, сидящего в тюрьме за то, чего не совершал; он настолько верит своему другу, что я теперь тоже абсолютно убежден в его невиновности…»
– Старик, зачем столько цинизма? Даже если ты прав, почему тебя не волнует, правду я говорю или нет? Ты же журналист, черт тебя дери, и это твоя работа – найти что-то новое. Пусть мы с тобой не виделись долгие годы, но если бы мы встретились и ты сказал мне: «Слушай, Джордж, у меня проблемы. Какие-то типы преследуют моего друга, и мне нужна помощь. Требуется два десятка злобных ниггеров на машинах, чтобы они вправили мозги этим ребятам», я бы даже не поинтересовался, есть ли у этих типов убедительные причины охотиться за твоим другом, я просто сделал бы это для тебя без всяких вопросов.
– Почему?
– Что почему?
– Почему ты так поступил бы?
– Потому что это мой долг. Потому что мы вместе учились. Потому что я считал тебя странным, и потому что мы катались вместе на роликах и ты заходил иногда ко мне домой, и потому что я не такой интеллектуал и циник и не стал бы требовать каких-то доказательств в качестве гарантий.
Последовало молчание. Повышенный тон, в котором разговаривал Джордж, привлек внимание японца. Тот повернул голову назад, улыбаясь им обоим. Но собеседники со злостью глянули на него, и японец отвернулся обратно к бармену.
– Послушай, я, конечно, все понимаю. Но было бы глупо с моей стороны обещать тебе то, чего я не могу сделать. Я ознакомлюсь с этим делом и посмотрю, что тут в моих силах. Но и ты должен мне побольше рассказать. Ты знаешь, кто это сделал?
Джордж покачал головой.
