учреждений, и договорился о встрече в клубе. Они не виделись больше недели, и Чжан, который не мог обойтцсь без ежедневных возлияний, был рад увидеть возле себя новое лицо. Его обычное окружение состояло из бездельников, любителей бесплатного угощения. Фуруя нравился Чжану, во-первых, тем, что всегда платил за себя сам и, во-вторых, своей серьезностью и даже какой-то загадочностью.
Фуруя не случайно вспомнил о Чжане. Три часа назад японские разведчики записали разговор Стоу-кера с китайцем, назвавшимся Сунь Чжимо. Этим именем пользовался Тао Фану!
Стоукер назначил Тао Фану встречу неподалеку от своей конторы. Они разговаривали ровно четыре минуты. Иноки пытался записать их беседу с помощью специальной аппаратуры, но было очень шумно, и единственное, что удалось установить с большей или меньшей степенью достоверности, это их договоренность встретиться на следующий день в баре, принадлежавшем Чжан Дуню…
— Вы как-то неосмотрительно пообещали устроить вечеринку для моих друзей. Я хочу напомнить вам об этом обещании, — сказал Фуруя Чжану.
— Разумеется. Где и когда?
— Мне нравится ваш бар на Олберт-стрит. Моим друзьям было удобно встретиться завтра. Мы хотели бы просто обсудить кое-какие дела и немного повеселиться.
— Милости просим. Завтра этот кабак будет закрыт для всех, кроме ваших друзей. Чувствуйте себя там полными хозяевами, заказывайте все, что захотите.
— Пожалуй, я заеду туда сегодня, — сказал Фуруя, озабоченно посмотрев на часы. — Посмотрю, что там и как. Вы не откажете позвонить?..
— Разумеется, — Чжан потребовал от официанта принести телефонный аппарат.
Фуруя тщательно осмотрел бар, изучил расположение служебных помещений, позаботился о том, чтобы завтра вечером остались открытыми оба черных хода, и посоветовал администратору отпустить половину людей.
— Я приглашаю совсем небольшую компанию. Обилие барменов и официанток будет нас только смущать.
Администратор, получивший от Чжана исчерпывающие инструкции, ловил каждое слово Фуруя.
Фуруя всего на полчаса разминулся со Стоуке-ром, который тоже решил заглянуть в бар, чтобы осмотреться. Общение с Тао Фану, которого уже много лет ищет сингапурская полиция, а теперь еще и преследуют японцы, — опасное удовольствие. Стоукер хотел быть уверен, что в этом баре его не ждут никакие неожиданности.
Тао назвал ему номер автомобиля, дежурившего у его дома, и Стоукер быстро выяснил, что машина взята напрокат одним из сотрудников японского посольства. То, что японцы установили слежку за Тао Фану, очень беспокоило Стоукера. Зачем он им нужен? Выяснили, что он давно работает осведомителем ЦРУ? И что из этого следует — попробуют перевербовать, чтобы выяснить, чем занимается сингапурская резидентура?
Стоукер решил вывезти Тао Фану из Сингапура. Куда? Лучше всего в Таиланд. В Бангкоке нет строгого контроля над иммиграцией, пусть отсидится, пока не понадобится вновь.
Вернувшись из бара, Стоукер написал свои предложения и заложил их в новый тайник для Деннисона. Он просил Деннисона очистить квартиру Тао Фану от всех следов его пребывания.
Поздно ночью Стоукер получил приказание срочно приехать в резидентуру. Деннисон отправил на квартиру Тао Фану двух технических сотрудников в микроавтобусе с надписью «Ремонт». В коробке из-под пылесоса они обнаружили взрыватели, а затем нашли и взрывчатку — огромное количество взрывчатки.
— Что он собирался сделать? — спросил резидент.
Стоукер был потрясен. Когда-то Тао Фану сам предложил свои услуги американцам. К ультралевым он попал случайно — пытаясь уйти от жизненной и душевной неустроенности. А вот расстаться с террористами оказалось непростым делом: и в Японии, и в Сингапуре ему грозила тюрьма. Он все трезво взвесил и попросил у американцев прикрытие. Многие годы он исправно сообщал ЦРУ о замыслах бывших единомышленников по ультралевому терроризму. Он был очень полезен, поэтому ему сделали новые документы и исправно снабжали деньгами.
Найденная в его квартире взрывчатка означала, что Тао Фану не окончательно распрощался с прошлым. Он либо кого-то снабжал взрывчатыми веществами, либо, что совсем плохо, сам продолжал участвовать в терроре. Тао Фану необходимо немедленно остановить.
Отправляясь на встречу с Тао Фану, Патрик Стоукер проехал вдоль северного побережья острова. Он увидел мутный пролив и пересекающую его дамбу длиной в три четверти мили, соединяющую две страны. Заглянуть внутрь толстых труб, перекинутых от берега к берегу, он не мог, но явственно представил себе мощный поток воды, текущей в Сингапур, страдающий от жажды. На карте дамба выглядела ниткой, на которой Сингапур свисал с материка пуповиной, поддерживавшей жизнь в несамостоятельном тельце.
Задание так или иначе вывести Тао Фану из игры было ему не по душе, если такого рода эмоциональные оценки применимы к службе в разведке. Стоукер предложил вывезти Тао Фану в Таиланд, но резидент распорядился избавиться от китайца и позаботиться о том, чтобы он не нанес ущерба ЦРУ.
Учитель Стоукера — Митчелл, который возглавлял в директорате операций отдел, называл это операцией «по ухудшению здоровья». Поступая на работу в ЦРУ, Патрик Стоукер никогда не думал, что ему придется самому осуществлять такие операции. Впрочем, на курсах подготовки младшего оперативного состава все они считали себя будущими аналитиками, вершителями судеб стран и народов. Для многих из них столкновение с реальностью, первая практическая работа вылилась в большое разочарование. Служба в разведке отнюдь не соответствовала их романтическим представлениям об этой профессии. Много черновой, неблагодарной и малоприятной работы плюс психологические сложности нельзя быть откровенным с женой, даже близким друзьям не имеешь права сказать что-то о себе (да и друзья довольно быстро начинают исчезать); за границей — страх быть пойманным. У Стоукера на глазах рушились судьбы: разведчики начинали пить, разводились, становились постоянными клиентами психоаналитиков.
Тех, кто оказывался достаточно крепок и к тому же имел прочный тыл в семье, ждали другие опасности: поимка завербованного им агента, очевидный интерес контрразведки противника к его деятельности… Разведчика, ставшего заметным, сразу же отзывали; работу подыскивали в одном из второстепенных подразделений. Ему уже больше не доверяли, потому что он мог быть завербован противником. Вообще говоря, в Лэнгли никто никому не доверял. Ни один сотрудник директората разведки в глазах отдела контрразведки не был достаточно надежен. Одного из своих блестящих сокурсников — греческие власти попросили его уехать из Афин — Стоукер застал в тоскливой роли собирателя биографий. Он просматривал все провинциальные американские газеты в поисках сообщений об умерших и пропавших без вести людях, которые не имели родных и никого не интересовали. Имена заносились в картотеку, тщательно собирались данные об их жизни, привычках. Когда возникала нужда, очередной труп «эксгумировали», и его имя, вместе с биографией, передавали агенту, которому требовались новые — не фальшивые — документы.
Стоукера Бог миловал: он выслужил в разведке полный срок и ни разу не попался.
Он был удачлив, а
