этой новой шестнадцатиэтажной башне. Пройдя несколько шагов, он вдруг почувствовал внезапный, но острый, как укол в сердце, испуг, дрогнуло внутри что-то — точно так же он чувствовал себя, когда тридцать лет назад впервые прыгнул с парашютом. Документы! Куда он дел папку с документами? Мгновение он был в состоянии, близком к обмороку, но тут же ощутил липкими от страха пальцами бугристую кожу темно-коричневой на молнии папки, которую он все это время судорожно сжимал. «Тьфу, дьявол! — Такаса не мог сдержать внезапно нахлынувшего раздражения. — Нервы сдают».
Поднимаясь в лифте, он еще раз выругал себя. Все-таки не пристало так волноваться, тем более что до цели остались считанные дни. Мысли о цели Такаса гнал из суеверия.
Дверь не заперта.
— Здравствуйте, Такаса-сан.
Митико согнулась в поклоне. Ее нежный, музыкальный голос ласкал слух. А улыбающееся лицо девушки с соблазнительно припухлыми губами до сих пор волновало его. Он любил Митико. Правда, никогда не выказывал своих чувств.
— Я тебя давно не видел, — буркнул Такаса, снимая обувь.
— Ванна уже приготовлена.
Это был давно сложившийся ритуал: приезжая к Митико, он первым делом отправлялся в ванную. Горячая вода снимала напряжение, отдаляла тревоги, и на пару часов Такаса становился другим человеком — мягким и спокойным.
Он отдал Митико пиджак, развязал галстук и замер в нерешительности: «Как же документы? Не взять ли папку с собой?» Но близость вожделенной ванны и того, что последует за ней, действовали расслабляюще. Не станет же Митико открывать папку. Трудно найти человека, которого бы меньше интересовали вопросы политики.
— Отнеси папку в спальню. — Он ласково погладил девушку по плечу. — Поосторожнее с ней.
Слегка улыбаясь, Такаса прикрыл за собой дверь.
Через полчаса, накинув кимоно и приглаживая коротко остриженные волосы, Такаса вышел из ванной. Лицо его раскраснелось, глаза блестели. Неслышно ступая, он прошел через полутемную гостиную, где матово светился экран телевизора.
Эту квартиру он снял для Митико год назад, когда они только познакомились. Расположенная в прекрасном районе, она стоила недешево, зато дом стоял на малонаселенной улице, где вечерами становилось совсем безлюдно. А он сюда приезжал обычно поздно. И сразу забывал в обществе Митико о своих тревогах. Правда, в последние два месяца ему почти не удавалось вырваться к ней. Но сегодня, с той минуты, как папка оказалась у него в руках, он думал только о том, чтобы забраться сюда, как в берлогу. Он считал: здесь безопаснее всего. О квартире Митико не знал никто, даже самые близкие ему люди. Такаса собирался провести тут ночь, а утром отправиться прямо в аэропорт.
Из спальни доносились приглушенные звуки музыки. Митико обожала эстрадные песенки. Легким движением он отодвинул бесшумно скользнувшую дверь и вошел в спальню.
Комура уже разделся, но не ложился. Подошел к телевизору и прибавил звук — вот уже три недели подряд выпуски последних известий смотрела вся Япония. Каждый день приносил ошеломляющие новости.
— Премьер-министр Каваками выступил сегодня перед журналистами, — начал читать сводку диктор.
На экране появился худой маленький человек в больших очках. Заглядывая в текст, он громко и эмоционально внушал телезрителям:
— Я постараюсь не оставить у народа Японии никаких сомнений. Мне не хочется, чтобы представление о нашей стране ухудшилось, и поэтому я как можно тщательнее соберу сведения и проведу расследование. Прокуратура полна решимости выяснить истинные обстоятельства скандала, чтобы восстановить доверие общественности к правительству. Я предложил министру иностранных дел запросить государственный департамент США о возможности присылки всех необходимых материалов, но подкомиссии американского сената понадобится еще два или три месяца для составления протоколов расследования, связанного с фирмой «Джонсон эйркрафт корпорейшн».
— Отвечая на вопросы журналистов, — продолжал диктор, — премьер-министр твердо заявил: он не распустит нижнюю палату парламента до осени, чтобы дать консервативной партии возможность оправиться после скандала. Деловые круги выразили беспокойство по поводу возможных трудностей в экономике из-за истории с компанией «Джонсон».
Телекамера показала старика с полуприкрытыми глазами. Руководитель могущественного объединения японских промышленников тихим голосом объяснял телезрителям, что внезапно разгоревшийся скандал, конечно, ужасен, но, с другой стороны, следует понять, что шум вокруг него подорвет доверие к Японии, а это, в свою очередь, отрицательно скажется на положении в экономике и в конечном счете на жизненном уровне японцев.
По голубому экрану бежали строчки: многочисленные иностранные названия, внедрявшиеся в обиход, плохо воспринимались на слух и на всякий случай дублировались текстом.
— В заключение краткий обзор новостей. — Диктор на секунду замолчал. — Только что мы получили важное известие: из тюрьмы Кунасиро бежал один из руководителей левацкой террористической группы «Боевое знамя» Юкио Кога. Полиция ведет розыск…
Комура выключил телевизор. Дальнейшее его не интересовало. Потушил сигарету и нехотя лег под одеяло. Жена давно спала, а ему, похоже, предстояла бессонная ночь.
Перед сном Хироси Касаи всегда выходил в сад посмотреть на рыбок. Слуга включил продуманно расположенное освещение, и в элегантном бассейне рождалось волшебное свечение — всеми цветам радуги переливались экзотического вида карпы. Касаи мог часами рассматривать редких рыбок. Об этом его увлечении знали многие. Еще бы, хобби стоило Касаи добрых четыре миллиона долларов. Журналисты не забывали упомянуть об этой детали. Но его любовь к карпам объясняли неправильно. Все считали, что он поклоняется им, поскольку карп — традиционный для Японии символ мужества и решительности (карп — рыба, идущая против течения). Никто не знал истинной причины того, почему Хироси Касаи, став премьер-министром, первым делом выстроил этот бассейн.
Давным-давно, когда Хироси был маленьким, его отец, бедствовавший крестьянин, решил заняться разведением рыб. На покупку нескольких сот Карпов ушли не только все сбережения семьи, но и деньги, взятые в долг у соседей. Отец уехал в город за рыбками, и, ожидая его, мальчик целыми днями торчал на дороге. День возвращения главы семьи был праздником для Хироси, который чувствовал, что рыбки — последняя надежда отца… Но когда через несколько дней, проснувшись раньше других, Хироси первым делом побежал посмотреть на рыбок, он увидел, что карпы, купленные отцом, плавают вверх брюхом.
От этого удара Касаи-старший так никогда и не оправился. Что-то надломилось и в мальчике, хотя он с детства отличался упорством и настойчивостью, умением добиваться своего. Хироси не было и трех лет, когда дифтерия едва не унесла его в могилу. Он выжил, но после болезни стал сильно заикаться. Дети издевались над ним, он никому не спускал этого и бесстрашно лез в драку со старшими, более сильными мальчиками. Он часто убегал из деревни туда, где его никто не мог видеть, и часами упражнялся, стараясь спокойно выговаривать слова, и в конце концов
