Гектор вздохнул с облегчением, вскинул пистолет и потянул спусковой крючок.
Потянул спусковой крючок и Бателли.
Мгновением позже набегавшие сзади люди Аида накинулись на Гектора, повалили на мокрый асфальт. Выстрел раскатисто прокатился между домами и затих. Одна пуля ушла в небо, вторая — вскользь вдоль спины Гектора, оставив кровавую царапину.
И тут же взревели двигатели. Началась кровавая кутерьма. «Праздношатающийся выпивоха» и «таксист», выхватив оружие, побежали к свалке. «Выпивоха», вскинув руки, мчался через проспект. У него не оставалось времени на то, чтобы воспользоваться подземным переходом. Машины с визгом тормозили, разворачиваясь вокруг оси, ударяясь друг о друга. Скрежет металла, звон осыпающегося стекла. «Таксист» кричал в рацию:
— Четвертый, работаем!!!
Цербер побежал тоже, гаркнув на ходу в трубку:
— Уезжайте!
Темно-синий «БМВ» рванул с места. Объехал округлый пятачок — все, что осталось от памятника руководителю ВЧК, — и притормозил на мгновение у Рождественки. Через толстое пуленепробиваемое стекло Аид воззрился на потасовку.
Упав, Гектор здорово ударился об асфальт. В плече что-то хрустнуло, и острая боль пронзила его от шеи до пяток. Навалившийся сверху охранник попытался заломить ему руки, но он выворачивался изо всех сил.
— Не дергайся, тварь, — ревел плечистый детина, хватая Гектора за запястья. — Брось пистолет!
— Сейчас брошу, — жарко дыша, ответил тот.
Они катались по лужам, поднимая фонтаны брызг, молотя друг друга коленями, ногами, изворачиваясь, стараясь ударить побольнее. После особенно сильного тычка Гектор все-таки выронил «глок».
Еще один охранник устремился на подмогу коллеге, но вдруг словно споткнулся на ровном месте. В голове «гориллы» образовалась пулевая дыра, и он рухнул прямо на строительное ограждение, сбив могучим телом стальной заборчик.
«Таксист» остановился в нескольких метрах от группы охранников и гаркнул во весь голос:
— Не двигаться! Стоять на месте!
Через несколько секунд к нему присоединился и «выпивоха». «Таксист», не отводя взгляда от охранников, скомандовал:
— Вызови наших. Скажи, все под контролем. И растащи этих двоих…
— Хорошо. — Тот сунул руку за отворот замызганного плаща, выудил из недр одежд коробочку передатчика и поднес к губам.
«Таксист» усмехнулся:
— Я хорошо стреляю, ребята. Проверять не советую. Ну, что там? — спросил он напарника. Тот не ответил. — Эй, ты меня слышишь? — «Таксист» отступил на несколько шагов и изумленно опустил оружие.
«Выпивоха» лежал на асфальте, продолжая сжимать рацию в безвольных пальцах. Вместо правого глаза у него темнел сочащийся кровью провал.
— Черт! — изумленно воскликнул «таксист» и вскинул пистолет, переводя его с одного задержанного на другого. — Не шевелиться! — выкрикнул он, и в крике этом отчетливо прозвучали панические нотки. — Не шевелиться! Кто это сделал?
Ответа он не услышал. Выросший за его спиной гороподобный Артем спокойно прострелил «таксисту» голову, а через секунду и сам завалился на тротуар. Пуля, выпущенная из «винтореза», разорвала охраннику сердце.
Следующей жертвой невидимого стрелка оказался тот самый парень, что оседлал Гектора. В самый разгар борьбы он вдруг обмяк и ткнулся головой в плечо противника. На лицо Гектора закапали частые горячие капли. Преодолевая внезапно накатившую тошноту, Гектор отпихнул мертвого детину, и тот, тяжело перевернувшись на спину, завалился развороченным затылком в лужу. Гектор из стартовой позиции рванулся к пистолету, упал, подняв фонтан брызг, дотянулся до оружия и, рывком откатившись в сторону, прицелился. Руденко на месте не было. Он просто исчез, словно и не стоял несколько секунд назад в сумерках, прикуривая отсыревшую сигарету.
Аид протянул руку и, не глядя на молчащих охранников, приказал:
— Пистолет.
Перс и Молчун переглянулись, затем второй достал из кобуры оружие и отдал старику, предупредив:
— Осторожнее. Патрон в стволе.
Не слушая предупреждений, тот опустил стекло и тщательно прицелился.
— Гони!!! — взревел Юра.
Женя включил маячок и нажал на газ. «Трешка», истошно завизжав тормозами, вклинилась в поток машин, мчащихся по Большой Лубянке к центру. Солидные иномарки и их менее приметные отечественные собратья принимали в сторону, пропуская «жигуль».
В районе Большого Кисельного переулка поток замедлился, а чуть дальше и вовсе остановился. «Трешку» притерли с обеих сторон.
— Ну что там? — страдальчески сморщился Юра.
Леня мгновенно распахнул дверцу, высунулся из машины, посмотрел поверх разноцветных автомобильных крыш.
— Мусоровозка, — сообщил он охотно. — Похоже, что-то с двигателем.
— Дьявол, — простонал Юра. — Дьявол! Это он!
— Думаешь? — оскалился Женя.
— Конечно! — крикнул Юра. — Страхуется! Перекрывает подъезды! Бегом, парни! Эта колымага будет «лечиться», пока Жнец не окажется в безопасности!
— Хитрая сволочь! — Вася рванул из-под плаща пистолет. — Бежим!
Женя оглянулся. Он тоже хотел кинуться в бой, но не бросать же машину посреди дороги. На лице оперативника было написано неприкрытое страдание.
— Стажер! — вдруг воскликнул он, указывая на Леню. — Машину умеешь водить?
— Да, — ответил тот. — Немного.
— Не важно, — с облегчением улыбнулся Женя. — Много и не надо. Дождешься, когда рассосется пробка, и рысью к «Детскому», понял?…
Юра, Сергей и Вася уже выскочили из салона и бежали, лавируя среди машин, перемещаясь поближе к тротуару.
— А как же… — начал было Леня.
— Никак! — гаркнул Женя и нырнул в дождь.
Стажер же остался сидеть с пистолетом в руках, растерянный, похожий на обиженного ребенка, которого незаслуженно лишили любимой игрушки.
Снайпер продолжал стрелять, посылая пулю за пулей с убийственной монотонностью безжалостного механизма. Охранники растерялись. Они поднимали оружие и бежали к стоянке, стараясь укрыться за машинами. Однако пули доставали их везде. Вот упал невысокий щеголь в светлом плаще. Между лопаток у него расплывалось кровавое пятно. Зазвенело выбитое стекло — четвертый детина, сбитый метким стрелком, споткнулся, влетел головой в лобовое стекло «Сааба», припаркованного на стоянке, и тут же сполз по капоту, оставляя на металле широкую кровавую полосу.
Двое охранников нырнули за длинный черный «Кадиллак» и затаились, осматриваясь.
— Видишь его? — задыхаясь, спросил один.
— Нет. — Второй тряхнул головой и чуть приподнял голову, чтобы видеть происходящее.
В какой-то момент ему показалось, что он заметил движение за полиэтиленовым занавесом, скрывающим леса.
— Засек, — зашептал охранник. — Я его засек. Этот гад…
Его взволнованные объяснения были прерваны тихим жужжанием автоматически опускающегося стекла. Охранник медленно повернул голову и увидел покачивающийся прямо перед лицом срез глушителя. Раскаленные газы, вырвавшиеся из ствола вместе с пулей, выжгли ему глаза, но закричать он уже не успел. Второй охранник пригнулся и бросился вперед в надежде спастись, однако две пули вошли ему в спину, выбив позвонок и разворотив аорту.
Стекло плавно поднялось.
Охранники, оправившись от первого шока, тоже открыли огонь. Они палили во все стороны, не видя противника, надеясь скорее на везение, чем на собственные навыки. Снайпер же действовал неторопливо. Основательно. Выбирал очередную жертву, мгновенно прицеливался и нажимал на курок.
Гектор оперся ладонью об асфальт, подтянул колени, поднялся и огляделся, держа «глок» на изготовку, готовый в любую секунду выстрелить. Однако Руденко так и не увидел. Впрочем, ничего удивительного. «Зачем ему мараться самому, — подумал Гектор, — когда такая „бригада“ имеется — кайлом не отмашешься».
Куда мог пойти Жнец? К Кузнецкому Мосту? Нет, скорее все-таки к Театральному проспекту. Путь-то свободен.
Гектор, пригибаясь, побежал в том же направлении. Один из охранников дернулся было следом, но, сбитый пулей, покатился по земле, роняя крупные, кажущиеся антрацитово-черными, капли крови на мокротень асфальта.
Гектор легко преодолел полтора из двух десятков метров, отделявших его от сочного пятна проспекта, посмотрел вправо, влево и… замер. Он даже опустил пистолет, потому что именно в эту секунду увидел… Жнеца. Увидел и все понял. События минувшего дня промелькнули в его сознании пестрым калейдоскопом, складываясь в законченный узор. Необъяснимое объяснилось, а случайности обрели плоть замысла. Гектор вдруг заглянул за кулисы разыгранного этим человеком представления и сообразил, какой у спектакля финал… «Хотя, — подумал он, вскидывая пистолет, — все в жизни можно изменить».
