— Третья…
— Четвертая. Мы на исходной.
Темно-синий «БМВ» притормозил у Театральной площади. Задняя дверца открылась, из салона выбрался Руденко. За ним, отчаянно сопя, «вырвался на волю» громила Артем.
Сидящий впереди Аид посмотрел на недавнего собеседника:
— Помните, везде наши люди. За вами наблюдают. Вы в полной безопасности.
— Хорошо. — Руденко криво усмехнулся и кивнул на Артема: — А это зачем? Боитесь, что убегу?
Аид ничего не ответил. Дверца захлопнулась. «БМВ», набирая скорость, покатил по заданному маршруту. Сидящий за рулем Перс покосился на старика и сделал то, чего никогда раньше себе не позволял. Задал вопрос:
— Он погибнет?
— Я хочу быть уверен, — ответил тот хмуро.
— Понятно. — Перс нажал на акселератор, «БМВ» взревел мотором.
— Что вам понятно? — вдруг яростно вскинулся тот. — Я не имею права рисковать! Не имею!!! Речь идет о миллионах жизней!!! О миллионах!!! — Он захлебывался криком. — Все эти люди умрут, если мы не остановим Жнеца!!! Разве могу я думать об одном-единственном человеке?!!
Перс, бесстрастно глядя прямо перед собой, вел машину в сияющем вечерними огнями автомобильном потоке. Он уже пожалел о заданном вопросе.
Дождь пошел сильнее. Детектив-телохранитель тронул нужную клавишу, и «дворники» монотонно принялись раскачиваться из стороны в сторону, стирая с покатого лобового стекла небесные слезы.
Арбалетчик стоял, сунув руки в карманы, вдыхая полной грудью пропитанный бензиновыми парами прохладный ночной воздух и глядя в низкое небо, словно надеялся увидеть там, наверху, за тучами, свой последний дом.
— Ну? — пробасил Артем, опуская руку на плечо Руденко. — Пошли?
Тот внимательно посмотрел на громилу. Снова усмехнулся и с какой-то странной интонацией сказал:
— Ох и дурень ты, братец. Ох и дурень… Ну пошли, раз настаиваешь.
Не дожидаясь запоздалой реакции «гориллы», он повернулся и быстро зашагал к «Детскому миру».
Гектор бросил машину на Рождественском бульваре и пошел пешком. Он знал, что это скорее всего его последняя прогулка. Не дадут ему уйти. Особенно после того, что он намеревался сделать. Жил ли в нем страх смерти? На смерть, честно говоря, Гектору было плевать. Боится ли кто-нибудь лучшего друга? Или лучшую подругу? Вряд ли. Он свыкся со смертью. Она пришла к нему еще в тот момент, когда Валька сказал о гибели Лидки, и сейчас шагала рядом, вприпрыжку, беспечно помахивая косой, хихикая тоненько и корча на ходу рожи. Что в ней страшного-то?
Гектор нащупал под плащом пистолет, остановился и переложил его в наружный карман. Сделал два шага, снова остановился, вынул обойму, проверил патроны и снова вставил в магазин. Оттянув затвор, посмотрел в ствол. Патрон на месте. Хорошо. Костлявая одобрительно улыбалась и кивала головой: «Ты все правильно делаешь, мой мальчик. Они уже ждут тебя. Харон со своей утлой лодчонкой. И там, на другом берегу Стикса, Гадес, Орк, Плутон и Дис. Властители. Они встретят тебя с распростертыми объятиями».
— Пошла прочь, убогая, — буркнул Гектор и двинулся дальше, грея в пальцах ребристую пистолетную рукоять.
Она не ушла совсем, но отбежала назад и пристроилась за спиной. Шаркала, подлая, нервируя.
«Таксист» увидел парочку первым. Он поднял рацию и пробормотал тихо:
— «Четверка». Вижу Руденко. Идет к «Детскому миру». За ним какой-то амбал. Не прячется. Похоже, «хозяин» приставил. Остановился у входа в Речное пароходство. Руденко свернул на Рождественку.
В «трешке» Юра перевел дух, улыбнулся широко, обаятельно и, едва сдерживаясь, прошептал:
— Ребята, мы в игре!
Цербер тоже заметил и промелькнувший мимо «БМВ», и Руденко, свернувшего на Рождественку. Он посмотрел на стоящие у основательного, как памятник самому себе, здания ФСБ джипы и удовлетворенно набрал номер:
— Перс, — тут же отозвался абонент.
— Это Цербер. Включи прямую связь и не вешай трубку. Общая готовность номер один.
— Понял. Передаю всем.
— Вы на месте?
— Будем через полторы минуты.
— Хорошо.
На втором этаже «Савоя», в номере 217, легко отдернулась портьера, и «мистер Войд», он же Беркович, спокойно покачивая на руках «энфилд», сказал в небольшую «кенвудовскую» рацию:
— Готовьтесь, ребята, скоро начинаем.
И одни «ребята», похватав крохотные «Jati-Matik», выстроились у окон, а вторые взялись за ручки припаркованного на стоянке «Кадиллака».
Шофер же, Booris, достал из-под сиденья «беретту» и передернул затвор.
А во дворе Лубянки шестеро крепких парней в штатском, побросав недокуренные сигареты, рассаживались в две темные, цвета воронова крыла «Волги», и старший торопливо бормотал в крохотный микрофон рации:
— Ястреб — Беркуту. Вас понял. Готовность номер один. Ждем сигнала.
И Бателли, сладко улыбаясь, занес удавку над головой снайпера.
Ветер завывал тоскливо и зло, как побитый хозяином пес. Между домами быстро, словно страшась чахоточно-бледного света неоновых фонарей, проплывали серебристые призраки дождевых струй.
На пересечении Рождественки и Пушечной Гектор остановился и осмотрелся. Никого. Только проплывают машины по Театральному. «Неужели он не пришел? — спросил себя Гектор и тут же сам себе ответил: — Этого не может быть. Он должен прийти. ОН НЕ МОЖЕТ НЕ ПРИЙТИ. Не может». Впрочем, особой уверенности на сей счет Гектор не испытывал.
Тихо постанывали леса. Приглушенное толстыми стеклами, из гостиничного ресторана томно выплескивалось танго. Барабанили по асфальту капли дождя. Хлопал обвисший полиэтиленовый занавес. «Finita la comedia». Над головой Гектора горел фонарь. Он специально встал так, чтобы его было хорошо видно.
«Выходи, — бормотал про себя. — Ну? Выходи же».
Цербер увидел и поднял трубку:
— Это Цербер. Он здесь. Можете начинать. И осторожнее, ребята.
Его услышали. Джипы и «Форд» медленно покатили по темному переулку Пушечной. Они крались осторожно, словно стая волков, выслеживающих долгожданную добычу.
«Таксист» тоже увидел. Обернувшись, желая убедиться своими глазами в том, что это именно тот, кто им нужен, он поднес к губам рацию:
— «Четверка». Я его вижу! Жнец здесь!
Юра бормотнул в свой передатчик:
— Отлично, «четверка»! Как только кто-нибудь из них достанет оружие, подай сигнал!
— Понял. — Рация отключилась.
— И что будем делать? — спросил Вася.
— Пока доедем, один из них наверняка успеет завалить второго, — пояснил Юра. — А мы возьмем того, кто уцелеет. Будьте наготове, ребята.
Юра вытащил из кобуры пистолет и передернул затвор.
Бателли перегнулся через настил и, захлестнув стальную струну на шее снайпера, резко рванул вверх. Тот выронил винтовку, захрипел, забился, взбрыкнул ногами, но угодил по стальной трубе, установленной вместо перил. Из перерезанного горла хлынула кровь. Убийца держал жертву до тех пор, пока та не затихла. Для верности Бателли рванул еще пару раз, рассекая шею снайпера до позвоночника, а затем выпустил удавку из рук. Труп кулем повалился на настил. Бателли легко вскочил и быстро спустился на следующий уровень. Аккуратно переступив через неподвижное тело и лужу крови, он поднял винтовку и вскинул к плечу. Действительно, обзор отменный. Хоть год здесь ползай, а лучше позиции не подберешь. Стащив с головы мертвеца наушник и микрофон, достав из кармана рацию, он нацепил их на себя и выпрямился.
Через секунду в наушнике послышалось:
— Ястреб — Беркуту, что у вас? Доложите обстановку.
Бателли не ответил. Пусть подергаются.
— Беркут! Беркут, ответьте Ястребу! Беркут!
Убийца усмехнулся и, прижав микрофон к губам, ответил:
— Беркут — Ястребу. Все идет по плану.
Ястреб подумал секунду и поинтересовался:
— Вы видите объект, Беркут?
— Да. Объект на месте. Пока осматривается.
— Хорошо, Беркут. Ждем сигнала к началу.
Отодвинув микрофон, Бателли поднял винтовку.
Гектор прошел мимо машин, уснувших у «Савоя», и остановился. В это мгновение отлепившаяся вдруг от стены «Детского мира» человеческая фигура шагнула ему навстречу. Гектор усмехнулся. Жнец. Руденко. Все верно. Он все-таки пришел. Мгновением позже за его спиной неожиданно вспыхнули фары машин. Двух или даже трех. Захлопали дверцы. Гектор даже не шевельнулся, понимая: стоит ему растеряться — и он не успеет сделать то, ради чего пришел. Но арбалетчик стоял спиной к свету, тень падала на его лицо, а Гектор хотел убедиться в том, что это именно Жнец.
— Эй! Посмотри на меня! — крикнул он.
Руденко остановился, достал сигарету и закурил. Крохотный, трепещущий на ветру огонек на секунду выхватил из темноты острый нос, тонкие губы, настороженные глаза. Зажигалка погасла.
