— Вы что, действительно меня застрелите, если я откажусь?
— Обязательно.
— Ну и аргументики у вас. С ума сойти, — вздохнул арбалетчик. — Какой вы, право, настойчивый. Ладно, поехали, что с вами поделаешь… — Он вздохнул еще раз и добавил: — Но ваши люди точно будут рядом?
* * *
У забора коттеджа Оксаны Руденко стояли две милицейские машины с включенными маячками. Синие всполохи освещали улицу, размокший под дождем кювет и грязные отпечатки на асфальтовой подъездной дороге. Чуть дальше застыла «труповозка». Водитель равнодушно читал газету, а двое дюжих санитаров покуривали на свежем воздухе.
В окнах коттеджа мелькали силуэты людей — эксперты составляли протокол осмотра места происшествия. Рядом с калиткой всхлипывала молоденькая девушка. Тут же стоял высокий симпатичный брюнет в зеленом рединготе. Пухлый, пшеничноусый участковый, ежесекундно вздыхающий и качающий головой, подложив планшетку, старательно заполнял протокол опроса, думая о том, что сегодня ему, в общем-то, повезло. Разумеется, он не имел в виду убийство как таковое, но то, что этот высокий и его спутница оказались рядом именно в момент убийства, было везением. Для его не очень-то большого участка убийства, а тем более убийства двойные, — ЧП. Но вместе с этим ЧП появился и шанс отличиться. Если взять убийцу по горячим следам, может, и в районе заметят. Повысят, глядишь.
На счастье участкового, высокий в зеленом пальто оказался на редкость наблюдательным и сообразительным парнем. К тому же фотографом.
— Мы здесь, в общем-то, случайно оказались, — рассказывал он пшеничноусому. — Приехали поснимать. Природа потрясающая. Я, Анечка и еще один парень, Володя. Ну тот, которого ранили. Мы все вместе работаем.
— Фотографией зарабатываете? — спросил участковый.
— Да, — ответил тот. — Но погода испортилась вконец, сами видите. Дождик начал накрапывать. Вот мы и решили ехать домой. Выезжали во-он там на дорожку и завязли. Я за рулем сидел, а Володя выталкивать полез. И тут эти двое. Вроде ссорятся. Посмотрели мы и занялись машиной. И вдруг — выстрел! Смотрю я: один из этих двоих, что дрались, бежит к коттеджу, а второй за ним. И в руке у этого второго пистолет.
— Какой, не заметили? — живо поинтересовался участковый.
— Да откуда? Темнело уже. Да и расстояние тут… — Высокий вздохнул, посмотрел на девушку. Ее бил озноб, и парень приобнял подружку за плечи.
— А раз темнело, как же вы вообще пистолет заметили? — «проницательно» поинтересовался участковый.
— Так выстрел же, — объяснил высокий. — И свет на крыльце горит. Вот я и подумал: надо пойти посмотреть, а если что — сразу к вам. Пошел. Вижу, в окне еще какой-то парень. Он за столом сидел, а тут, видно, шаги услышал, вскочил — и к окну. И тоже пистолет достает. Да как начал палить в сторону двери. Я фотоаппарат схватил — он у меня все время на груди висел, — щелкнул пару раз. Только, боюсь, не очень хорошо получилось. Без вспышки, против света. Потом еще несколько выстрелов. И вдруг этот парень, который за столом сидел, упал. Любопытство меня одолело. Профессиональное. Такие кадры в руки плывут. Я к окну. Смотрю: двое на полу. Оба убиты. Под одним лужа крови натекает. Третий, с пистолетом, в столе роется. Я снова за фотоаппарат и снимать. Этот убийца порылся, потом обшарил трупы и собрался вроде бы уходить, но тут Володька подъехал. Убийца этот шум мотора услыхал, голову поднял, а я наклониться не успел. Он меня заметил и бегом. Я думал — к двери, и деру. Запрыгнул в машину, а тут вдруг — бах! Стекло вдребезги, а у Володьки всю голову снесло. Я его к дверце отодвинул и по газам. Вот, сразу к вам и примчался. Так вроде было? — спросил он у девушки. — Ничего не запамятовал?
Та кивнула: «Нет», и снова захлюпала носом.
— А что он взял, вы не заметили? — спросил участковый.
Высокий задумался, выпятив губу, затем прищелкнул языком и тряхнул головой:
— Да нет, знаете. Не до того как-то было. Сами понимаете. — И, оценив разочарованную гримаску, мелькнувшую на округлой, румяной физиономии участкового, добавил: — Мне очень жаль.
— Ничего, — тут же благодушно отмахнулся пшеничноусый. — Чего тут думать. Понятное дело. Я так мыслю: трое этих бандюг не поделили что-то между собой. Деньги, конечно… Этот схватился за пистолет и двух своих дружков того. В расход, стало быть.
Высокий пожал плечами:
— Не знаю. Возможно, что и деньги.
— А этот… убийца, стало быть, у вас на фотографиях есть? Я так понимаю? — прищурился участковый.
— На пленке, — подтвердил высокий. — Я ее уже вашим товарищам отдал.
— Ну и отлично. — Пшеничноусый облизнул губы и, смущенно улыбаясь, сказал, почти попросил: — Вы вот тут распишитесь… Вот где: «С моих слов записано верно». Ага.
Высокий взял старомодную планшетку, ручку и поставил под своими показаниями размашистую подпись: «Д. Корсак».
* * *
Снайпер, в который раз оглядывавший переулок и прилегающую к нему часть Театрального проспекта, прижал микрофон к самым губам:
— Беркут — Ястребу. Вижу такси. В салоне один человек. Стоит уже около сорока минут. На противоположной стороне Театрального проспекта одинокий мужчина. Гуляет вдоль коммерческих палаток. По-моему, у него рация. Надо проверить. Как поняли?
Бателли с интересом слушал доклад. То, что позывной не меняется, он уже понял — снайпер докладывал обстановку каждые четверть часа, — а вот насчет машины и мужчины с рацией… Это интересно. Очень даже интересно.
— Беркут. Вас понял. Жду подтверждения.
Не прошло и пяти минут, как рядом с такси притормозил милицейский «уазик». Из него выбрался молоденький сержант и расхлябанной походкой двинулся к «Волге». Остановившись рядом с машиной, он постучал по дверце резиновой дубинкой. «Дремлющий» «таксист» сдвинул на затылок кожаную кепочку и со словами: «А-а-а, родная милиция меня бережет…» опустил стекло.
— Убирай машину, — без всяких дипломатических предисловий скомандовал сержант.
— А в чем дело? — «Таксист» поерзал, выпрямляясь, устраиваясь поудобнее.
— Убирай, говорю, — повысил голос сержант. — Че, непонятливый? Русского языка не понимаешь? А ну, документы!
— Слушай, сержант, — торопливо оглянувшись, пробормотал «таксист». — Тут вот какое дело…
— Документы, — все тем же тоном развязно домогался патрульный.
— Катись отсюда, придурок, — зло прошипел водитель. — Сорвешь нам операцию, завтра же соберешь манатки и отправишься обратно в деревню, коров пасти, понял? Я лично позабочусь.
— Че? — Сержант даже оторопел от такого нахальства. — Че ты сказал? Ребята, — позвал он, оборачиваясь к «уазику».
Из салона старенького «козлика» выбрались двое крепеньких «ребят».
— Значит, так. — «Таксист» полез в карман пиджака и, вытащив служебное удостоверение, продемонстрировал патрульному. — Чтобы через пятнадцать секунд я вас здесь не видел, ясно?
Лицо сержанта вытянулось. Он вдруг лакейски четко выгнул спину и козырнул:
— Извините, товарищ лейтенант. Не признал своего. Сигнал поступил с Центральной. Вот мы и…
— Пшел, — зашипел «таксист». — Быстро.
— Простите, товарищ лейтенант. — Наклоняясь пониже и понижая голос до минимума, сержант спросил: — А на той стороне, у палаток, не ваш? — Он тут же понял, что вопрос получился весьма двусмысленным, и быстро пояснил: — Чтобы зря-то не беспокоить.
— Тоже сигнал с Центральной? — насторожился водитель.
— Никак нет. Ларечники позвонили. Ошивается, мол, какой-то тип полчаса уже.
— Наш, — ответил «таксист». — А теперь уматывайте отсюда. Живо!
Сержант вдруг присмурнел и с отчетливой злостью выдохнул горячо:
— Не был бы ты с Петровки, сука, я тебя так умотал бы — неделю б кровью ссал и криком бы исходил. — Не глядя больше на оторопевшего лейтенанта, сержант быстро забрался в кабину «уазика» и кивнул напарникам: — Поехали, ребята.
Через несколько минут Беркут получил всю желаемую информацию. Выслушав неразличимые для Бателли указания, он кивнул, словно его могли видеть, и ответил:
— Да, оба на линии огня. Приказ понял. Как только начнется заваруха, «снять» обоих. Приказ подтверждаю. Приоритеты целей? Понял, Ястреб. Отбой.
Бателли осторожно перекатился на бок, выглянул из-за настила.
Беркут примерялся для выстрела.
В это же время две машины — «Форд-скорпио» и джип «Гранд Чероки» — остановились на углу Неглинки и Пушечной, у музыкального магазина.
Еще два «Чероки», сделав круг, приткнулись у тротуара на Лубянке, в нескольких метрах от поворота на Пушечную.
Пассажиры всех четырех машин вынимали из-под плащей пистолеты, доставали рации, докладывали:
— Первая группа на месте…
— Вторая на месте…
— Третья…
— Четвертая. Мы на исходной.
