него никакого внимания.
– Послушай меня, Ваня, послушай. Ты не можешь отступить. Это не ты. Это, это чертов сквозной мир, наверное. – Шоцкий ухмыльнулся. – Я не понимаю, что происходит, но ты должен меня услышать. Они не вправе тобой распоряжаться! Никто не вправе тобой, мной распоряжаться. Это я и мой выбор, твой выбор. Пойми, твой, а не их. Ты слышишь меня?
– Дочь, – раздался слабый голос.
– Ваня, обещаю, я решу этот вопрос, я все сделаю правильно, так, как считаю нужным, как мы с тобой считаем нужным, мы, а не они. Ваня!..
Шоцкий протянул руку, прикоснулся к своему двойнику и в тот же миг, словно растворился в нем. Он оказался на его месте, стоя по стойке смирно.
– Ну, это уже что-то. – Иван Владимирович тяжело дышал. Он поднял голову вверх и крикнул: – Эй, кто там был, отзовись!
– Что-то еще, полковник? – тут же раздался голос. – Вам что-то не ясно?
– Так точно, не ясно.
– Что же?
– Хочу внести небольшие корректировки в допрос.
– Что вы, полковник, это не допрос, это беседа.
– Как вам будет угодно. Не могли бы вы повторить последний вопрос?
– Какой именно?
– Последний вопрос согласно протоколу.
– Не понимаю вас, полковник, к чему это?
– Я же говорю, хочу внести корректировки, ясность.
– Гм, и это будет вашим последним словом?
– Так точно.
– Ну что ж, извольте, по протоколу. Ты раб лампы?
– Я не раб? – воскликнул Шоцкий.
– Что? – загремел голос сверху.
Стены, окружающие Шоцкого, обрушились, и на него, издавая грозный рык, со всех сторон бросились черные псы…
Иван Владимирович стоял на коленях посреди своего номера. Голова кружилась.
– Их мир сквозит через мир наш, – прошептал Шоцкий. – А ты прав, Анатолий Борисович, мне бы не помешал твой совет.
Иван Владимирович поднялся и вышел из номера. Он спустился на первый этаж гостиницы, зашел в ресторан и, присев за столик, заказал бутылку водки. В ресторане он пробыл не долго. Прихватив с собой бутылку, выпитую наполовину, а также пару бутылок пива, он вернулся к себе.
– Их мир сквозит через наш мир. Мир черных псов? Псы это псы? Чертова аллегория! Черти что? Выпить? – Шоцкий плеснул водки в стакан и тут же осушил его. – Допустим, я окунулся в мир фантазий. Мир сквозь мир. Их мир, это мир наш, но не совсем. И что мне это дает? И насколько не совсем? И откуда это кто-то знает? Звучало, как утверждение чьего-то предположения, ну, а тот, кто это предположение делал, основывался еще на чьем-то предположении или… или он что-то знает? Но, каким образом? Меня преследуют черные псы. Это сны и видения. Это вопрос психики, это за пределами… Ну да, он так и говорил. – Еще глоток. – Псы псами! А мое второе видение? Оно не с псами, оно само по себе, но откуда-то оттуда же. Откуда, мать вашу, оттуда? Сколько мне нужно выпить, чтобы растворить свое сознание настолько, чтобы проникнуться этим бредом? – Еще глоток. – Так, видение псов и всего, что связано с ними, это чертова лампа, это… Это моя лампа? Пусть так, выглядит, по крайней мере, как-то взаимосвязано. А то видение, после которого я… Я ни черта не понимаю…
Этот мир сквозит через наш мир…
Шоцкого разбудил телефонный звонок. Какое-то время он звенел откуда-то издалека, пока не оказалось, что телефон лежит на тумбочке, возле подушки, придавленной головой Ивана Владимировича. Тот с трудом открыл глаза, после поднес руку с часами и посмотрел на время. Был полдень. Телефон продолжал звонить. Иван Владимирович медленно поднялся и сел на кровать, – он обнаружил себя полностью одетым, – на полу возле кровати валялась пустая бутылка из-под водки, на тумбочке стоял стакан. Телефон замолчал. Шоцкий ощутил, что у него болит голова и его мутит. «Я никогда не пью, – подумал он, – а за последние два месяца это уже второй раз. И похмелья у меня никогда не было… Что со мной?» Он поднялся, подошел к холодильнику и извлек оттуда бутылку пива. Не успев ее открыть и сделать первый глоток, как снова раздался телефонный звонок.
– Шоцкий, слушаю, – проговорил он.
– Иван Владимирович! – послышался голос Кравчука, – судя по всему, вы все же воспользовались моим советом. Ценю ваше доверие и нисколько вас не осуждаю. Я даже рад, что вы приступили к познанию непостижимого. Пусть таким примитивным способом, но начали. А главное начать. К тому же события минувшего вечера пережить не так просто. Ну, как, удалось?
– Что удалось?
– Прийти к чему-нибудь.
– Ни к чему мне прийти не удалось.
– Ничего, не все сразу. Хорошо, Иван Владимирович. Для начала достаточно, не буду вас больше пока донимать мистикой. Гм, Иван Владимирович, у вас пиво есть?
– Что вы говорите?
– Пивом запаслись, спрашиваю?
– Запасся, – признался Шоцкий.
– Вот и замечательно. Останьтесь сегодня в гостинице – отдохните. Дела можете не передавать, я их уже принял. Вижу, вернее, слышу, вы не удивлены. Нам с вами известны наши с вами методы работы. Ваша команда с девяти утра поставлена в известность. Пару человек мы оставили, в том числе, вашего любимца, Александра. Кстати, замечу вам, неблагодарным он птенцом оказался. Я бы даже сказал, свиньей паршивой, да простит меня господи. Я его разгадал. К вам он тянулся, и этим, видимо, завоевал вашу любовь, в виду вашей нашумевшей репутации и образа эдакого невозмутимого стража порядка. Но тут страж не оправдал надежд и потерял бразды правления. У кого они теперь? У меня. На кого он смотрит, как на бога? Верно, теперь на меня. Непростой ваш мальчик, непростой. Пробьется наверх, и очень скоро. Видели бы вы, с каким рвением он вскрывал ваш компьютер, извлекая всю необходимую нам информацию, наработанную вами! Да, компьютер не ваш, так, что это не имеет значения, а вся информация, хранящаяся в нем, теперь наша. Как и все, что мы нашли и еще найдем у членов вашей команды. Двоих, как и уже говорил, мы себе оставляем. Хотя, вам-то уже все равно. Да, я попросил их, не связываться с вами и забыть о вас. Зачем они вам? Верно?
– Как скажете.
– Отрадно слышать, что вы стали таким податливым. И не в обиде даже на Александра?
– Мне все равно.
– Что ж, как знаете. Да, вы не обидитесь, если я подтвержу ваши подозрения? У вас есть подозрения?
– Вы о чем?
– Ох, Иван Владимирович, судя по всему, вас вчера хорошенько задело. Мы же перевернули весь ваш номер! Ничего не обнаружили, именно поэтому ваше присутствие здесь оказалось излишним.
