Бастиан поскреб голову и сказал на своем немецком с французским прононсом:
— Я это не понять. Я думать, что в Германии нечего купить. А у вас хороший немецкий вино. Почему вы не можете его сбывать?
— Не знаю, этого я в самом деле не знаю…
15
— Прежде чем начнем, — заговорил Герберт Ребхан, — давайте помолимся!
Он сложил розовые жирные ручки и склонил к подбородку розовое пухлое лицо со светлыми волосами, светлыми бровями и светлой бородкой. Вслед за ним склонили головы и молитвенно сложили руки начальник полиции Каттинг, князь фон Велков, Эрих Верте и его жена. Томас взглянул на Бастиана. После этого они последовали примеру других.
Князь фон Велков оказался старым, худым, высокомерным и молчаливым мужчиной с кожей цвета пергамента. Начальник полиции Вильгельм Каттинг походил на осторожного, корректного банковского служащего среднего звена. После молчаливой молитвы глазки друга народа Ребхана быстро обежали стол.
— Ах, луковый пирог! Какой деликатес! — и он потянулся за ним.
Тронутый желтизной князь жевал осторожно, затем он изрек:
— Великолепный пирог. Словно приготовлен моей матушкой. Поздравляю, многоуважаемая.
— Поздравлять следует господина Ливена, — ответила Луиза Верте. — Он его испек.
Томас вдруг почувствовал, как на него уставились три пары глаз — холодных, испытующих, враждебных. Начальник полиции, князь, филантроп Ребхан — все разглядывали его, словно три комиссара уголовной полиции арестованного преступника.
Собственный луковый пирог моментально показался Томасу безвкусным. Он механически жевал свою порцию. Этот господин Ребхан с каждой секундой нравился ему все меньше и меньше.
На своем тяжеловесном, с акцентом, немецком заговорил Бастиан:
— Вознесем хвалу за то, что есть на этом мире прелестная мадам Верте и это великолепное вино, которым я чокаюсь теперь за нее! Мсье!
Все подняли бокалы и выпили здравицу за покрасневшую Луизу Верте. Она ответила с легкой горечью:
— Это вино выросло по воле Божьей. И что, по той же Божьей воле мы не можем его продавать?
Елейно заговорил Ребхан:
— Это время испытаний, которые нам предстоит вынести, дорогая и уважаемая! Нам всем. А «Мои дела, думаете, идут по-другому? Разве и мое вино не остается нераспроданным?»
— Я говорю не о том, что не находит спроса наше вино, — сказала Луиза Верте. — А о том, что происходит с итальянским вином. Это же подлая спекуляция! Это же…
— Луиза, прошу тебя! — резко перебил ее Верте. Одновременно Томас Ливен заметил, как Ребхан, князь и начальник полиции обменялись взглядами. Томас быстро посмотрел на Бастиана. Тот тоже это заметил. Набирая луковый пирог на свою вилку, Томас спросил невинно:
— Итальянское вино, а что с ним?
И снова обменялись взглядами начальник полиции, князь и друг народа Ребхан. Томас подумал: «Мой старина Верте, он что, ослеп? И этих людей он считает своими друзьями? С такими я бы и на одном поле рядом не присел!»
Ребхан посмотрел на Томаса голубыми сияющими глазами и твердо ответил:
— Уже целый год Германия наводнена дешевыми итальянскими винами. Эти вина мешают торговле и разоряют нас всех. Поскольку каждый покупает, естественно, их, а не нашу продукцию. Откуда поступают эти вина? Никто не знает. Кто их импортирует? Никому не известно.
— Минуточку, — сказал Томас, — я думал, что лицензий на импорт иностранных вин никому не выдают — вы же мне вчера об этом рассказывали, господин Верте.
Тот горько рассмеялся:
— Да, говорил. Официально их и нет. Во Франкфурте находится американская комиссия. Она единственная, кто ведает импортными лицензиями. И на вино она их не выдает. Во всяком случае, считается, что не выдает.
— Она и в самом деле не выдает их, господин полковник, — елейно заговорил друг беженцев и образцовый христианин Ребхан. — Не станем же мы подозревать честных и неподкупных американских офицеров, не правда ли?
— Ни в коем случае! — испуганно сказал Верте. А Томас подумал: бедный парень, неужто ты позволил уложить себя на лопатки?
В эту ночь на одном из холмов, возвышавшихся над городком, состоялся такой разговор:
— Слушай-ка, Бастиан, старина, ведь тебя тоже тошнит от этого Ребхана?
— Меня так тошнит, как тебе и не снилось! Ну и эти два типа, скажу тебе…
— Бедный старина Верте… и эти субчики ссудили его деньгами… и этим гангстерам он еще чем-то обязан.
— Я должен спросить тебя кое о чем — можно?
— Давай, малыш, спрашивай!
— Если он не сбывает свое вино и не может получить импортную лицензию на иностранные вина, то почему тогда этому мсье Ребхану живется настолько припеваючи, что он легко жертвует обездоленным беженцам огромные суммы?
— Да, — ответил Томас Ливен, — об этом я тоже думал. Чтобы ответить на вопрос и, я надеюсь, помочь моему другу Верте, мне ненадолго придется съездить в Италию…
16
10 сентября 1948 года Томас Ливен сидел в полулегальном заведении хозяина Луиджи в Неаполе за огромной порцией спагетти и бутылкой красного. Вскоре после войны Томас познакомился и по достоинству оценил Луиджи, похожего на актера Орсона Уэллса, когда по заданию французской службы розыска военных преступников он несколько дней провел здесь, имея ордер на арест одного итальянского генерала.
Примерно три недели назад Томас вновь объявился в Неаполе и попросил Луиджи разузнать, кто, у кого и в каких количествах покупает вино на севере Италии, причем вино, предназначенное для Германии. Луиджи сообщил:
— Мои приятели побывали в Бозене, и в Меране, и в Пиаве де Кадере, и в Сарентино, и в Бресанзоне. И там повсюду вот уже год как бешено скупают вина сотнями тысяч литров! Но тайно, совершенно тайно.
— И контрабандно переправляют в Германию?
— Да ты что, зачем? Декларируют, как положено, и перевозят по железной дороге!
— Но ведь в Германии торговля иностранными винами запрещена!
— Это вино в Германии и не продается — якобы, — Луиджи потер руки, хлопнул себя по животу и вскричал со смехом: — Это вино для мессы!
— Вино для мессы?
— Да, бэби, да. Вино для совершения мессы! Дар итальянских католиков католическим церквям в Германии! ДАР! Понимаешь теперь, какой гениальный трюк? — Луиджи не мог успокоиться. — Дары не подпадают под американские импортные правила! На подарках бизнес не делают! На подарки американская комиссия выдает импортные лицензии!
Томас почувствовал внезапный приступ холода. Он тихо спросил:
— А кто получатель в Германии?
Луиджи поперхнулся от смеха:
— Вино направляется в адрес трех монастырей в Баварии. Но истинный пункт назначения и получатель во всех случаях — это аббат одного монастыря, его зовут…
— Вальдемар Лангауэр, — еле слышно докончил Томас.
— Да, — подтвердил Луиджи, — а ты откуда знаешь?
Аббат Вальдемар Лангауэр — соучастник гигантской спекулятивной аферы с вином? Томас не мог себе этого представить. Он видел аббата, разговаривал с ним. Не тот это человек, чтобы заниматься грязными делишками!
Но что в таком случае происходит? Кто так бесстыдно злоупотребляет именем духовной особы?
Томас отправился на север Италии. Целыми днями он слонялся, подкупал железнодорожников, таможенников, транспортных рабочих, просмотрел американские импортные лицензии.
Томас установил, что немецкий вокзал, где производилась разгрузка вина, находился в местечке Розенгейм. Он провел ряд долгих телефонных переговоров. В результате 28 сентября на вокзале в Розенгейме появился жизнерадостный грузчик с рыжими щетинистыми волосами и сильный, как медведь. Он назвался Густавом Обером и предъявил документы на это имя. И был похож на Бастиана Фабра, как две капли воды. Что неудивительно…
Трудолюбивый француз («Я бывшая иностранная рабочий, которая хочет остаться в Германии, потому что хорошо чувствую себя здесь, в Баварии») тут же завоевал симпатии у местных работяг. Бочками с итальянским вином он загружал машины. Он знакомился с шоферами грузовиков. Они приезжали по ночам. Забирали итальянское вино. Якобы для трех баварских монастырей. Они были крайне немногословны. И однажды задали взбучку французу, проявлявшему нездоровое любопытство. Впервые в своей жизни он позволил отметелить себя. Он помнил заповедь своего друга Томаса Ливена: «Мужество доказывают не одними кулаками. Нужна еще и голова». Он разузнал кое-что, и это было куда важнее и ценнее, нежели одержать победу нокаутом над немецкими шоферами по классическим правилам. Он видел путевые листы и проездные документы шоферов. Он знал теперь, кому принадлежит каждый грузовик, забиравший «вино для мессы». Он знал теперь, с кем шоферы связаны договорами.
17
— Мой друг Бастиан Фабр, ваше преподобие, готов показать под присягой, что все эти шоферы продолжают разъезжать по договору с господином Гербертом Ребханом, — объявил Томас Ливен. Был полдень 19 октября 1949 года. Томас стоял у окна большой комнаты, служившей аббату Лангауэру рабочим кабинетом.
