— Поворачивайся на живот, гад, — стеганула она сыромятным ремнем по лицу бандита.
— Теперь ему надо в рот вставить кляп, — сказал Вадим, — иначе может предупредить подельников, которые вот-вот прибудут.
Верка, словно мешок с зерном, перевернула Хлюста на спину, разорвала трусы на клочки, один из которых с силой затолкала в рот бандита. Тот обещал, что будет молчать, но это не остановило разгневанную девушку.
Вадим подал Вере деревянную лопату, которой работают с зерном.
— Если что, садани его ребром лопаты по морде. Не высовывайся из-за вороха.
Он быстро на костылях отошел к амбару, забрался в свой окоп, оперся рупором о камень. На какое-то время воцарилась полная тишина. Но вот неясно, затем отчетливей послышался скрип тележных колес. Вскоре он стих. И тут же хриплый приглушенный голос:
— Хлюст!
— Что-то молчит, увлекся, похоже, бабой. Пойду посмотрю, а ты жди. Будь наготове.
— Может, и ты полакомишься? Гы-гы-гы… — загоготал третий неизвестный.
— Тише, идиот! Собак разбудишь. Их тут кругом полным-полно.
Шаги приближались. Опять вихрем вскружились тревожные мысли. Какое решение принять, когда впереди два вооруженных бандита? Хотя один обезврежен, упустить других тоже нельзя.
Вадим выполз, уперся боком о стену амбара. Послышалось хриплое дыхание, еще ближе. Когда из-за угла вышел коротышка, не замечая опасности, охранник тихо кашлянул. Тот остановился, повернулся на звук, и в этот момент Вадим с силой ударил его в лицо прикладом ружья. Не удержавшись, он сам упал на колени, подполз к лежащему навзничь, прислушался, взял за руку — пульс не прощупывался. «Похоже, перестарался».
— Вера! — позвал Вадим. — У тебя все в порядке? — Да.
— Иди сюда.
Девушка за руки подволокла убитого к мычавшему Хлюсту.
— Есть два, — сказала она удовлетворенно, вытирая руки о подол юбки.
— Третьего взять будет труднее.
— Вадя, постарайся! Возвращайся побыстрее, я боюсь мертвых.
Азарт появляется не только во время охоты.
Вадим решил непременно задержать или уничтожить последнего бандита. Да и лошадь с телегой пригодятся милиции в расследовании дела. Он вновь забрался в укрытие, с помощью рупора определил, откуда доносилось пофыркивание лошади. Понимая, что за амбарами ведется наблюдение, «охотник» перебрался через валик с противоположной стороны от той, где стояла подвода. С автоматом по-пластунски по высокой траве начал сближение. Сколько времени предстоит ползти, боец не знал. Лишь бы не наступил рассвет, иначе он окажется в невыгодном положении. Находясь возле повозки, «третий», как назвал бандита Вадим, был прикрыт лошадью и мог без труда вести круговое наблюдение, мог обнаружить ползущего человека, открыть огонь или умчаться вместе с подводой. Есть возможность начать стрельбу на поражение, но рассчитывать на успех не приходилось. Оставалось двигаться вперед.
Вскоре Вадим услышал приглушенный отборный мат. «Похоже, «третий» не справляется с нервами».
Зная место стоянки лишь приблизительно, Вадим начал забирать левее к поляне ковыля, чтобы оказаться со стороны, откуда ездовой меньше всего ожидал нападения. Возбуждение не спадало. Вот так же в Сталинграде по-пластунски год назад он полз с отделением к вражескому доту с фланга. Тогда справа и слева были бойцы-товарищи, впереди — враг. Теперь один, а впереди снова враг, в руках которого оружие, в чем Вадим не сомневался.
Восточная часть небосклона начала светлеть, по балке обозначилась предрассветная дымка и почти сразу расступилась тьма. Он различил неподалеку лошадь, телегу. Бандит с автоматом в руках стоял рядом спиной к «охотнику», вытянув шею, напряженно всматривался в сторону амбаров.
Вадим сел, поставил затвор автомата в боевое положение, изготовился к открытию огня, стал ждать рассвета. Но, похоже, у «третьего» лопнуло терпение. Он засуетился, положил свой автомат на телегу, взял вожжи.
— Стоять! — громко крикнул Вадим. — Не шевелиться!
Бандит схватил автомат и, не поворачиваясь, из-под руки снизу послал длинную очередь на голос.
Пули со смертным шипением прошли стороной.
Вадим, не целясь, тоже повел огонь длинной очередью по стрелявшему. «Третий» выронил автомат и, заваливаясь на бок, упал. Стрелок выждал минуту-другую в готовности к ведению огня. Затем на четвереньках добрался до лежавшего с разбросанными руками худосочного бандита. Две пули попали тому в голову. Сторож с трудом затащил убитого на телегу, и только тут заметил, что в оглоблях стоит Буруха, колхозная лошадь.
Вадим подъехал к току, когда развиднело. Туда уже прибежали на выстрелы бригадир и дед Дмитрий Карпович. Вскоре появился председатель колхоза.
Едят тя мухи! — воскликнул дед, оценивая успехи внука.
Верка молча вынула кляп изо рта бандита и устало направилась домой.
— Ты сегодня не выходи на работу, отдыхай! — крикнул бригадир вслед удаляющейся девушке.
Вадим смотрел на убитых, захваченного бандита и чувствовал, что он совершенно не испытывает к ним зла. Нервное напряжение начинало спадать. Вздохнул с облегчением. Захотелось спать.
— Вези, Дмитрий Карпович, внука домой, пусть отдыхает. Разберемся и без него.
Юго-Западный фронт 13 августа из района Змиев, а 16-го западнее Изюма начал наступательные действия по осуществлению Донбасской операции. В первые дни недели ударные группировки продвинулись вперед на 50–60 километров, пройдя с боями к 22 сентября более 200 километров, отбросили немецко-фашистские войска за Днепр. От оккупантов была освобождена территория до 135 000 квадратных километров. В ходе наступления линия фронта не была сплошной, в тылу идущих вперед войск оставались нередко крупные и мелкие группы противника. Крупные уничтожались вторыми эшелонами наступавших армий, подвижными соединениями. С мелкими или остаточными, как их называли, было сложнее. На лесистой, заболоченной и пересеченной местности они могли длительное время скрываться, совершая диверсии, террористические акции, занимаясь грабежами местного населения. С лета 1943 года задачи по уничтожению остаточных групп противника возлагались на войска НКВД по охране тыла действующей армии и другие войска НКВД, находившиеся в оперативном подчинении у командования фронта. Им теперь предстояло вести борьбу с хорошо вооруженным, озлобленным неудачами противником.
В тот первый день наступления, едва посветлело небо, дежурный по штабу сообщил Бодрову, что занятия на курсах отменяются, через час ему надлежит прибыть к полковнику Волынову.
Сергей вышел в коридор, школа гудела, как растревоженный улей, слышались необычно громкие голоса, топот бегающих из кабинета в кабинет людей. На улице та же обстановка. Кадровые сотрудники штаба будто сбросили с себя оковы страха перед самолетами противника, диверсантами. Кажущаяся безопасность расслабляет. Люди торопливо раскрывали окна, снимали светомаскировочные шторы, перекликались, шутили.
— Дюже гарно, товарищ майор, — высунулся чубатый красавец из раскрытого окна кабинета оперативной связи. — Страсть не люблю замурованных окон в летнюю пору.
— Зато никто не видит, — ответила вместо Сергея смазливая машинистка из соседнего окна.
Начальник штаба был в бодром расположении духа.
— Настроение такое, — сказал он, — будто войска фронта пойдут теперь до самого Берлина.
— Значит, и мы без работы не останемся.
— Сейчас на повестке дня всевозможные недобитки, оставшиеся в тылу армий.
— Я уже дал команду подготовить расчеты на проведение оперативно-боевых операций в лесных массивах на предполагаемом направлении движения фронта.
— Похвально, похвально! С одной поправкой — чекистско-войсковые, а не оперативно-боевые.
— Смысл искажается. «Чекистские» — против внутреннего врага. У нас другое.
— Дебаты давай оставим до окончания войны. Сейчас нас могут не понять. Кстати, с Шалевичем познакомились? Он должен предложить состав мобильного отряда.
— Не видел его и ничего не слышал о нем.
Полковник снял телефонную трубку, покрутил ручку, с раздражением в голосе приказал невидимому абоненту:
— Шалевича разыскать и немедленно прислать ко мне.
И не совсем ясно, к кому обращаясь, проговорил:
— Руками просто не возьмешь!.. Запутался в собственном «я».
Не зная, как прореагировать на слова начальника, Бодров попросил разрешения уйти.
— Идите! Будьте готовы доложить предложения по мобильному отряду. Подготовьте приказ о его формировании.
— Сергей с Шикериным и Муховым делали наметки приказа, когда в комнату вошел развязной походкой чуть ниже среднего роста худощавый подполковник. Скучающим взглядом он обвел вставших ему навстречу офицеров, вяло махнул ладонью — садитесь, значит. Пододвинул к себе стул, сел.
