Инструкции были абсолютно точными — Руди нашел их сегодня у себя в кармане. Оки были аккуратно завернуты в бумагу, и Руди терялся в догадках, кто мог засунуть их ему в карман. В доме, где они с Сарой остановились, успело побывать так много народу, что вычислить кого-либо было невозможно.
Мальчик-китайчонок играл возле статуи.
— Привет, дадо, — сказал мальчик по-английски, с любопытством разглядывая Руди.
— Тебя зовут Лим? — осторожно спросил Руди.
— Да. Добро пожаловать. Рад тебя видеть.
— Отведи меня к отцу.
— Пошли.
«Мальчонка довольно нахальный, — подумал Руди, — но смотри-ка, неплохо говорит по-английски».
Он пошел за Лимом через маленькие темные комнатки, — пахнущие чаем, пряностями и чем-то еще. Руди знал, что вошел с черного хода в китайский ресторан — таких в городе полным-полно. В них можно купить все что угодно: от гайки до любого оружия, от парфюмерии до гашиша. Ко Ли, отец Лима, в европейском костюме, с белой бородой, выглядел очень элегантно. Он встал из-за стола и церемонно произнес:
— Ваше посещение нашего скромного заведения — огромная честь для нас. — Потом, понизив голос, спросил: — Хотите его увидеть?
— Да, хочу, очень хочу. Он жив?
— Еще как жив, старый дьявол! Уж слишком упрямый. Мы давно заставили бы его заговорить, но у него шалит сердце, два раза был врач. Боимся, как бы не помер. К нему надо найти другой подход. Мы берегли его специально для вас.
— У меня мало времени, но я думаю, что заставлю его заговорить.
— Лим, — обратился китаец к сыну, — ты знаешь дорогу, проводи господина.
Лим кивнул отцу и взял фонарь. Руди направился вслед за мальчиком. Они подошли к какому-то дому во дворе, спустились по ступенькам вниз и оказались в подвале среди тюков и ящиков — очевидно, в подвале находился склад. Выйдя оттуда, они попали в длинный туннель с кирпичными стенами, который заканчивался узкой, почти пустой комнатой. За ней находилась еще одна комната, а за ней маленький коридор. Руди начал проявлять беспокойство — от этих китайцев можно было ожидать всего чего угодно. Лим шел первым, и его фонарик слабо освещал путь. Наконец они подошли к запертой деревянной двери. Лим открыл ее и вошел в комнату, которую правильнее было бы назвать камерой.
— Включить свет, мистер? — спросил мальчик.
— Если можно.
Лим усмехнулся и сказал:
— Рад, что вас увидел — ведь я так много слышал о вас. Что, предстоит большое дело?
— Ты слишком много болтаешь.
— Я почти американец. Я прожил в Америке пять лет, у кузена в Сан-Франциско. Мне там очень понравилось.
Руди вошел в камеру вслед за мальчиком, но в темноте ничего не увидел. Выключатель оказался сломанным, а фонарик освещал лишь небольшую часть помещения. Камера была каменная, без окон, с холодным грязным полом. Руди показалось, что рядом кто-то часто и тяжело дышит. Лим направил луч света в угол камеры, и Руди увидел живой скелет, который слабо шевелился и пытался заслониться рукой от света. Руди взял у Лима фонарь и отвел свет в сторону.
— Дядя! — воскликнул он по-немецки, изображая удивление, хоть он и на самом деле не ожидал увидеть его в таком состоянии. — Это я, дядя.
— Не может быть…
— Да, дядя, это я. Я с трудом нашел вас. Мне удалось напасть на ваш след после того, как Алиса опубликовала о вас сообщение в газете. Я сделал все, чтобы найти вас как можно быстрее.
Измученный человек старался забиться в угол, чтобы спрятаться от слишком яркою света. В камере стояла страшная вонь — здесь явно не было никакой вентиляции. Зажав пальцами нос, Руди неподвижно стоял у двери, не желая без особой необходимости наступать на грязный пол.
«Он совсем плох», — думал Руди, гладя на когда-то белый дядин костюм, на котором были отчетливо видны темные пятна крови. Руди помнил дядю статным веселым человеком с темной шевелюрой, несмотря на его пятьдесят лет. Теперь же его волосы были совершенно белые, а лицо — худое, изможденное, почти не знакомое.
Бергман протянул к Руди трясущуюся руку.
— Ты пришел, чтобы вытащить меня из этого гадючника? Это действительно ты, Руди? Голос твой.
— Да, это я.
— Ты не обманываешь меня? Это не шутка?
— Нет, дядя, это правда.
— Но почему Ко Ли пустил тебя сюда? Он твой друг? — старик неплохо соображал. — Ты работаешь на него?
— Нет, дядя. Помогли мои связи.
Старик зашелся хриплым кашлем:
— Связи, влияние… У твоего дяди Франса тоже были большие связи. Ты помнишь, чем он занимался? И как он умер?
— Я пришел сюда не для того, чтобы предаваться воспоминаниям.
— Он был идеалистом.
— Боролся с фашистским режимом?
— Да, он помогал коммунистам. Но он впал в крайность, — Бергман издал какой-то непонятный звук, напоминающий смех. — А ты, Руди, поможешь мне?
— Конечно, дядя, я все для вас сделаю.
— Спаси меня, мой мальчик. Я долго не протяну.
Руди наклонился к Бергману, уже не обращая внимания на грязь:
— Дядя, я всегда восхищался вами и дядей Франсом. Надеюсь, что мне удастся вытащить вас отсюда. Но Ко Ли хочет сначала узнать, где карта.
Бергман что-то недовольно пробормотал, но Руди продолжал:
— Он знает, что вы показывали американцам образцы руды и хочет получить карту. Только ради этого он и держит вас здесь уже целый месяц. Вы не отдали ее американцам?
— Нет.
— Ее не было с вами, когда Ко Ли вас похитил?
— Нет.
— Но где же она тогда?
Бергман никак не реагировал на вопрос Руди. Он неподвижно лежал в углу, и только глаза говорили о том, что это еще не труп.
— Мне задавали этот вопрос тысячу раз, Руди.
— Но мне вы скажете?
— Да.
— Вы, наверное, спрятали ее в какое-то необычное место?
— Да нет. Все очень просто… Сейчас самое лучшее для меня было бы умереть. Я думаю, ждать осталось недолго.
— Нет, дядя, я отвезу вас в больницу.
— Если я скажу тебе, где карта?
— Почему вы обо мне так думаете? Поверьте мне! В юности я действительно был легкомысленным, но теперь стал совсем другим, — Руди достал бумажник и вытащил из него газетную вырезку. — Вы можете читать? Здесь напечатано о моей помолвке с мисс Сарой Стакдиш.
— Я слышал об этом.
— И о ее корпорации?
— Да.
— Она здесь, в Равалпинди. Мы организуем экспедицию на С-5. Пакистанское правительство дает сопровождение. Они надеются, что мы найдем месторождение.
— А китайцы?
— Вот если вы нам поможете, мы будем там первыми. Если же не скажете, где карта, я ничего не смогу сделать. Вас опять будут пытать.
Бергман закрыл глаза, и было непонятно, потерял он сознание или просто задумался. Руди положил руку на худое запястье — пульс еле прощупывался. Снаружи в камеру не проникало ни единого звука.
— Ты женишься на Саре? — неожиданно спросил Бергман.
— Да, дядя, уже все решено.
— Она очень богата?
— Она очень предприимчива. И я действительно люблю ее.
Старик вздохнул.
— Где карта, дядя? Что вы с ней сделали?
Бергман открыл глаза:
— Ты договорился с Ко Ли? Он отпустит меня, если я скажу?
— Я обещаю.
— Хорошо, я скажу, где она, когда меня отправят в американский госпиталь.
Руди взбесился:
— Вы должны сказать сейчас! Я сделаю с нее копию и отдам китайцу, но копия будет не точной. Ко Ли получит ее и отпустит вас, а я отвезу вас в Вену. Все расходы оплатит Сара.
— В Вену?
— Я клянусь, дядя.
— Ведь ты, Руди, предашь меня в любом случае.
— Я просто не посмею, — элегантно возразил Руди.
— Ладно, я все равно скажу, больше мне не выдержать, а умереть они не дают. Я думаю о карте все время, это как болезнь. Их вопросы звучат в моем мозгу, как набат. Я больше не могу.
— Не мучайтесь, дядя. Расскажите все, не бойтесь.
Руди замер.
— Я оставил образцы руды в Американском информационном центре. Оттуда я дошел по Освали-стрит до ближайшего угла, где находится магазин музыкальных инструментов. Владельца магазина зовут Гастл Бройдер. Ты знаешь его?
— Музыкальные инструменты… — проговорил Руди. — Значит, карта у него?
— Мы договорились, что, кроме меня, он никому ее не отдаст. Значит, она должна быть там. Я просил, чтобы он никому о ней не говорил.
Руди встал:
— Спасибо, дядя.
Он снова брезгливо зажал нос, взял фонарь и пошел к двери. Лима в коридоре не было. Руди постоял несколько секунд, подумал и вернулся в камеру. Бергман машинально вскинул костлявые руки, защищаясь от света. Он тяжело дышал широко раскрытым ртом, зияющим, как черная дыра на бледном лице.
Руди достал пистолет и направил на ничего не подозревающего старика. Тот доверчиво улыбался, и Руди на секунду заколебался. Но только на секунду. Выстрел прогремел как раскат грома. Эхо многократно повторило его. Старик гулко ударился головой о стену. Руди подошел к нему, наклонился и приложил дуло пистолета к его подбородку. Прозвучал еще один выстрел, и Руди вышел из камеры. Он не знал, что Лим вернулся в подвал, чтобы вывести его оттуда, и слышал выстрелы.
