— Да на вас, девушка, лица нет! Не привыкли лазить по нашим кручам? Идите сюда, в холодок, отдохните!
Он почти насильно потащил ее в тень высокой скалы, где была разбита палатка.
— Позвольте! — воскликнул профессор.
— Нет, нет, дорогой Тихон Тихонович! Прежде всего я имею сообщить вам исключительно важное, секретное известие… Прошу вас, прошу!
Человек в очках подхватил профессора под руку и увлек его в темноту каменной щели.
— Ну, как вы себя чувствуете, Наденька? — хлопотал Пелипенко. — Павлуша, дай холодной водички, а то сомлела девушка…
— Да что вы, Григорий Сидорович! — удивилась Надя, — Я прекрасно себя чувствую! Только запыхалась немножко…
— И не говорите! — замахал руками Пелипенко, — Не говорите! По лицу видно, что у вас сердечко зашлось! Нате, попейте водички холодненькой!
Надя с удовольствием напилась очень холодной, чистой воды.
— Ну, Павлуша, расскажи Надежде Константиновне о вашей находке, — попросил Пелипенко. — Я-то мало в этом понимаю, для меня мертвяк — и есть мертвяк, кости одни.
— Представьте! — уверенным тенорком заговорил Струев. — Прямо под выбитым на камне крестом мы обнаружили древнее захоронение. Скелет, меч в богато украшенных ножнах, предметы домашнего обихода…
Он долго и подробно описывал, как лежал скелет, как выглядят найденные возле него предметы, как прекрасно сохранились кольчуга и меч…
Надя с интересом слушала студента, на время от времени нетерпеливо поглядывала на узкую щель и на свои ручные часы. Разговор профессора и Демидова что-то затягивался…
Наконец, почти через час, из темной щели легко выбежал человек в очках.
— Ах, простите! — приветливо улыбаясь, извинился он перед Надей. — Я вам не представился! Доцент Демидов, Алексей Павлович Демидов! — Он пожал Наде руку. — Увидел старого друга Тихона Тихоновича и голову потерял, стал невежей…
Демидов улыбался такой приветливой, широкой улыбкой, так открыто и весело смотрели его серые глаза, что Надя подумала:
«Какой хороший человек!»
— Прошу вас! — пригласил Демидов. — Профессор нас ждет!
Он пропустил Надю вперед. Несколько метров пришлось пройти в полумраке, почти ощупью. Потом узкая щель окончилась, и Надя очутилась на треугольной площадке, со всех сторон окруженной высокими скалистыми стенами. Прямо против входа она увидела выбитый на скале большой выпуклый крест. Под ним в скалистой земле была выкопана яма.
Надя оглянулась по сторонам, отыскивая профессора. Качемасов сидел в углу на каменной плите, как-то согнувшись и подперев голову руками. Вся поза его выражала какое-то смятение и растерянность. Дышал он часто и тяжело.
— Тихон Тихонович! — бросилась к нему Надя.
Но Демидов мягко и настойчиво увлек ее к яме.
— Не беспокойте профессора! — прошептал он. — У него небольшой сердечный припадок. Результат крутого подъема… Скоро все пройдет…
Он, с энтузиазмом, горячо начал рассказывать о находках в могиле древнего русского богатыря.
Взглянув на гребенчатый шлем и широкий прямой меч, Надя с удивлением посмотрела на Демидова. И шлем и меч походили на греческие, а доцент говорил о русском богатыре…
— Замечательная историческая находка, не правда ли, профессор? — воскликнул Демидов, любуясь шлемом.
— Да, находка замечательная! — каким-то вялым тоном подтвердил профессор.
Надя поразилась этому безразличию — она привыкла видеть профессора оживленным, влюбленным в свое дело, горячим и энергичным.
Демидов еще некоторое время с энтузиазмом рассказывал о ценных находках.
— Тихон Тихонович! Мы здесь ночевать будем или обратно поедем? — спросил Пелипенко. — Коли обратно ехать, то уже пора, надо засветло выбраться на дорогу…
— Пожалуй, поедем обратно! — нерешительно проговорил профессор. — Да, да! — он вскочил на ноги. — Едем в лагерь! Мне нужно подумать… Серьезно подумать!
— Подумайте, Тихон Тихонович! — кивнул головой Демидов. — Я буду у вас через три дня, в пятницу. Но, может быть, вы пообедаете у нас?
— Нет, нет! Надо ехать! — твердо заявил профессор.
На обратном пути, когда спускались по каменистой тропинке к лошадям, Демидов все время осторожно и бережно поддерживал Качемасова под руку.
«Какой хороший, заботливый человек!» — снова подумала Надя.
Садясь на лошадь, она бросила взгляд на профессора. Демидов подсаживал его в седло и что-то шептал ему. И вдруг Надя увидела его взгляд, который ей показался холодным и злым. Но археолог повернул голову, и снова Надя увидела его прежние, ласковые глаза и приветливую улыбку.
«Как могут искажать взгляд человека очки!» — удивилась Надя.
— Поехали? — спросил Пелипенко и обернулся к Здравникову. — А ты, парень, значит останешься здесь, в распоряжении товарища Демидова!
Всю дорогу до лагеря профессор выглядел не то больным, не то страшно расстроенным. В лагере он отказался от ужина и, сославшись на головную боль, ушел в палатку и лег спать…
Николай Белявин возвращался из Псехского леспромхоза.
Он мысленно еще раз анализировал результаты своей поездки и с горечью убеждался, что она ничего не дала.
Николай пробыл в поселке леспромхоза целые сутки, беседовал с директором, с секретарем партийной организации, с начальниками участков и рядовыми лесорубами. Леспромхоз располагал постоянными, стабильными кадрами рабочих. В уютном благоустроенном поселке жили хорошие, советские люди, жили оседло, с семьями, с собственным небольшим хозяйством. Все они давно знали друг друга, были связаны дружбой и общей работой. За время, прошедшее со дня появления неизвестного самолета, в леспромхозе было вновь принято на работу всего несколько человек. С ними Николай беседовал, он видел их документы, хранящиеся в отделе кадров. Никто из них не внушал никакого подозрения…
«Где же может прятаться враг? — снова и снова задавал себе один и тот же вопрос Белявин. — Может быть, он скрывается в лесных дебрях? Едва ли! Не для того зарубежный хозяева посылали его на советскую землю! Да и передачи таинственной радиостанции свидетельствовали о том, что враг не бездействует, что где-то рядом он подготавливает или уже подготовил какое-то черное дело. Ведь не будет же диверсант, рискуя жизнью, передавать в эфир ничего не значащие сведения!»
И опять перед его взором возникло насмешливое лицо лесника Потапова. Николай невольно подумал: «Если б не отпустили ею, может быть, таинственная станция не работала бы?»
Белявин нервно передернул плечами и закурил. Машина все еще пробиралась по узкой десной дороге. Высоченные пихты простирали над нею свои широкие лапы, от которых ею земле стлались причудливые тени. Упругий встречный ветер нес приятный смолистый запах хвойного леса, согретого жарким весенним солнцем.
«Хорошо-то как!» — подумал Белявин и улыбнулся.
Из-за поворота дороги показался мотоциклист. Маленькая машина то и дело подпрыгивала на колдобинах, но водитель не сбавлял скорости.
«Куда он несется, как сумасшедший?» — удивился Белявин.
Мотоциклист резко затормозил посреди дороги и поднял руку.
— Наш! — проговорил шофер, останавливая газик.
Только сейчас Белявин узнал мотоциклиста — это был голубоглазый сержант Ольхин.
Сержант соскочил с мотоцикла, подбежал к машине и, четко козырнув, проговорил:
— Товарищ лейтенант! Генерал приказал вам как можно скорее явиться к капитану Зайченко. Велено передать, что очень срочное дело…
Белявин откинулся на сидении.
«Неужели что-нибудь случилось? — подумал он. — Неужели я проглядел, не сумел предупредить!»
— В Каширскую! Как можно скорее! — приказал он шоферу.
Шофер с места дал скорость. Машина запрыгала по ухабистой дороге. Встречный ветер стал таким плотным, что было трудно дышать, и лейтенант опустил ветровое стекло.
Всю дорогу до Каширской Белявин нетерпеливо смотрел на спидометр — ему казалось, что машина еле-еле движется, хотя стрелка показывала скорость шестьдесят километров.
«Неужели что-нибудь произошло!» — все время думал он.
Торопливо, даже не стряхнув пыль со своего костюма, Николай вбежал в кабинет Зайченко.
За столом капитана он увидел знакомую плотную, уверенную фигуру майора Величко. Зайченко сидел на диване и обычно веселое, улыбающееся лицо его выглядело хмурым и озабоченным.
— Товарищ майор… Лейтенант Белявин… прибыл, — задыхаясь от волнения, доложил Николай.
— Садитесь, лейтенант! — тихо проговорил Величко, и по его подчеркнуто тихому голосу, по особенному, холодноватому тону Николай понял, что произошло что-то неожиданное и страшное.
Стараясь сдержать волнение, Белявин порывисто опустился в кресло.
Майор Величко провел ладонью по лбу.
