Сарыбин повернулся, посмотрел на Дронго:
— Вы действительно американец? Внешне вы похожи на итальянца или испанца.
Но слишком хорошо говорите по-русски.
— Нет, конечно. Я не иностранец. Просто я здесь по просьбе одного моего знакомого. Кстати, можешь закурить.
Сарыбин достал сигареты, зажигалку. Тяжело вздохнул.
— Как чувствовал, — сказал он, — все получилось так глупо. Не нужно было мне вообще связываться с этим делом.
— Я сейчас уйду, — сказал Дронго, глядя в глаза стоявшему перед ним человеку, — но ты подумай еще раз перед тем, как я уйду. Ты не сказал мне, кто эти люди и почему они так интересовались Коротковым. Сейчас ты мне назовешь номер телефона, и я попытаюсь узнать, кто они. Но это сопряжено с риском, они могут догадаться, кто именно выдал мне этот телефон. Будет значительно легче, если ты сам скажешь мне, откуда эти люди.
Сарыбин курил сигарету, уже не реагируя на слова Дронго, словно размышлял, как ему поступить. Небольшая полоска света пробивалась с улицы, и в полутьме были видны расплывшиеся контуры его лица и огонек сигареты.
— Говори номер телефона, — предложил Дронго.
— Они из ФСБ, — выдохнул Сарыбин, — они с самого начала сказали мне, что эта операция должна быть под их полным контролем. И предложили такую сумму денег. Я не мог отказаться. Просто не мог.
— Почему?
Сарыбин снова замолчал. Докурил сигарету, выбросил ее, махнул рукой, словно собираясь решительно покончить с прежней жизнью, и наконец сказал:
— Я еще на юридическом факультете был… в общем, работал на КГБ. Мне казалось, все давно забыли. Но они помнили. А я не мог отказаться, когда они мне начали угрожать.
— Старые грехи, — задумчиво произнес Дронго, — мы часто платим по старым счетам. По какому номеру ты звонил?
Сарыбин назвал номер телефона.
Дронго записал. Убрал наконец пистолет. И сказал на прощание злополучному помощнику прокурора:
— Все, что ты мне сообщил сегодня, останется между нами. Никто никогда об этом не узнает. Но на будущее: не стоит уступать еще раз. Иначе потом просто превращаешься в проститутку, которую каждый может взять, когда ему захочется.
За деньги или бесплатно, это уже дело вкуса.
Он вышел из гаража, оставив Сарыбина одного. Теперь он знал некоторые подробности этого загадочного дела. Но до разгадки тайны было еще далеко.
Дронго остановил первую проезжавшую мимо машину и попросил отвезти его в отель «Балчуг». Был уже девятый час вечера.
Приехав в отель, он поспешил принять горячий душ, так успокаивающий нервы.
Перед тем как войти в ванную комнату, он еще раз позвонил в номер Сигрид, но та снова не ответила. Когда он позвонил сенатору, послышался его уверенный гортанный голос, и Дронго положил трубку.
Набросив после душа халат, он снова позвонил Сигрид, по-прежнему никто не ответил. Это начинало его нервировать. Переодевшись, он отправился в сюит сенатора, который находился на одном этаже с Сигрид. Постучавшись сначала к Сигрид и не дождавшись ответа, Дронго прошел к сенатору. Тот открыл сразу, словно ждал его за дверью.
— Добрый вечер, — мягко поздоровался сенатор, — проходите, пожалуйста, как у вас дела?
— Сегодня лучше, чем вчера, — честно признался Дронго — вы не знаете, где сейчас Сигрид?
— Не знаю, — Роудс удивился. — Я думал, она с вами.
— Она не приезжала в отель с самого утра? — встревожился Дронго.
— Приезжала. Я видел ее после обеда. Даже спросил, как у вас дела, и она сказала, что все в порядке. Она заказала мне билеты на Вашингтон. Но потом я ее не видел.
— Вы улетаете? — удивился Дронго.
— Да, — кивнул Роудс, — я думаю, так будет лучше.
— Что произошло? Вы не хотите больше расследовать дело вашей дочери?
— Я думаю, что она вполне могла не вписаться в тот поворот, — уклонился от ответа сенатор, избегая смотреть в глаза Дронго, — а что касается алкоголя, то эксперты могли просто напутать.
— И давно вы пришли к такому выводу? — холодно поинтересовался Дронго.
Сенатор отвернулся. Прошел к мини-бару и, достав бутылочку виски, плеснул себе в стакан.
— Думаю, так будет лучше для всех, — твердо сказал он.
— В чем дело, сенатор? — Дронго понял, что произошло нечто неожиданное. — Что случилось, пока меня не было? Вы встречались с Магдой? Что она вам сказала?
— Она только подтвердила некоторые мои подозрения, — задумчиво ответил Роудс, — поэтому я не вижу необходимости в дальнейшем расследовании.
Дронго покачал головой.
— Вы не правы, сенатор. Я не могу остановиться на полпути. Мне нужны веские основания, чтобы прекратить расследование.
— Это семейное дело, — твердо сказал Роудс, — я благодарю вас за все, что вы сделали, и готов оплатить все издержки, связанные с вашим пребыванием в Москве. И прошу вас с этого дня прекратить всякое расследование.
— Но почему?
— Дело касается моей семьи. Позвольте мне не указывать вам причину…
Ошарашенный Дронго понял, что сенатор больше не скажет ему ничего. Он стоял словно оглушенный. Можно было ожидать чего угодно, только не такого неожиданного хода. Почему Роудс отказывается от дальнейшего расследования? Что такого страшного он мог узнать вчера в американском посольстве, а сегодня от Магды? Может, ему сказали, что его дочь работала на американское правительство?
Но тогда тем более непонятно, почему он не хочет знать, как именно она погибла.
Чего-то Дронго не мог понять. Он чувствовал, что сместились какие-то акценты и произошло нечто странное, заставившее сенатора принять столь неожиданное решение.
— Хорошо, — согласился Дронго, делая последнюю попытку, — но я думаю, будет лучше, если вы побеседуете на эту тему со своим секретарем.
— При чем тут Сигрид? — отмахнулся Роудс.
— Тем не менее я прошу вас не принимать поспешных решений. Сначала вам лучше поговорить с ней. Возможно, она сумеет убедить вас немного подождать.
Сенатор посмотрел на Дронго. Медленно покачал головой.
— Я достаточно зрелый человек, чтобы не менять своих решений. Благодарю вас еще раз. Но эта тема закрыта.
— До свидания! — зло сказал Дронго, выходя из номера.
«Старый кретин, — кипел он от возмущения, направляясь в свой номер. — Если ему не нужно, то он вообще может бросить все расследование». Зачем ему нужны эти дурацкие тайны убитой девушки и погибшего эксперта? Он вполне может обойтись и без расследования этого грязного дела. Нужно найти Сигрид и объяснить ей все мотивы. Может, действительно, ей самой лучше поговорить с сенатором и убедить его не спешить.
Дронго вернулся в свой номер, все еще возмущаясь. Снова позвонил Сигрид.
Она опять не ответила. Он включил телевизор. Показывали какой-то фильм о мафии.
На экране герои стреляли каждые две минуты, убивая немыслимое количество людей.
Дронго вздохнул и выключил телевизор. И в этот момент зазвонил телефон. Он поднял трубку.
— Слушаю вас.
— Твоя девочка у нас, — сказал незнакомый голос по-английски, — а теперь мы хотим познакомиться с тобой.
По договоренности с Самойловым Юдин решил еще раз побывать в кабинете бывшего заместителя председателя таможенного комитета Леонтьева. Получив разрешение прокурора, Виктор взял майора Уханова, и они поехали. В здание комитета они попали, лишь получив специальные разрешения. Даже удостоверения сотрудников прокуратуры и милиции не очень помогли. Пришлось подождать, пока обоим посетителям выписывали пропуск. После смерти Леонтьева подобные меры предосторожности не казались лишними.
В опечатанный кабинет их проводил комендант здания, широкоплечий высокий мужчина с большим выпирающим животом. Непослушный чубчик волос, который он все время поправлял, делал его похожим на упитанного бобра. Когда они подошли к дверям в приемную, выяснилось, что прокурорские печати давно сорваны. Комендант долго кряхтел, краснел, внимательно глядя на дверь, но ничего путного сказать не мог.
— Почему сорвана наша пломба? — строго спросил Юдин.
— Наверное, что-то понадобилось в приемной или в кабинете. Поэтому и вошли, — смущенно пояснил комендант после долгого молчания.
— У вас всегда так наплевательски относятся к запретам? — уточнил Виктор.
— Нет, почему, — рассудительно ответил комендант. — Вот видите, моя печать цела, значит, я сам потом приходил, все здесь проверял.
— Да вы не должны были вообще открывать дверь, — проворчал Юдин, входя в приемную.
Уханов шагнул следом, скрывая улыбку. Он хорошо знал, как реагируют на всякие запреты в таможенном комитете.
В приемной был относительный порядок, и Юдин, не останавливаясь, прошел к дверям кабинета. Достал ключи, попытался открыть дверь и не сумел этого сделать. Ключ даже не влезал до конца в скважину замка.
