– Я отвечаю за все дела не меньше вашего, а может, и больше, – сердито возразил священник.
– Более, чем я, невозможно – моя голова поставлена на карту, – пожал плечом Павлюк.
– А я, кроме головы, рискую репутацией церкви!
– Ну, знаете, – криво усмехнулся Павлюк. – Репутация вашей церкви среди местного населения за годы войны и без того …
– Не обращайте внимания на слова мирян. Пути церкви доступны только богу, – спокойно возразил Ваня,
– Как бог, то пусть и бог, я плохо разбираюсь в богословии … А Демьянко все же останется. Причин подозревать его нет ни у меня, ни у вас.
– Мне он не по душе. У меня против него внутреннее предубеждение.
– Я вовсе не уговариваю вас влюбитися в него. Но он молод, здоров и вряд ли имеет представление о совести и прочая дребедень. Такие люди нужны не только здесь … Очень нужны. Мне хорошо поблагодарят, когда я привезу его с собой.
– Посмотрим, – коротко сказал священник. – А теперь за дело.
Поиски их пока не дали никаких результатов. Павлюк обшарил и простучал все стены третьей камеры, но никаких признаков тайника не обнаружил. Грубо обтесанные камни, скрепленные известью, которая от времени тоже превратилось в камень, плотно прилегали друг к другу, нигде не было заметно трещин, следов того, что камни сдвигали с места. Поэтому Павлюк и Ваня решили искать тайник в других камерах, смежных с третьей, – недаром же Пшеминський вспоминал о ней перед смертью.
Обзор камер занял много времени. Павлюк светил фонариком, а Ваня простукивал стены молотком. Потом они менялись – молоток принимал Павлюк, а фонарь – Ваня. Ни один сантиметр не остался непроверенным.
Первым спасовал Иваньо – он был менее вынослив, чем Павлюк, который отличался большой физической силой.
– Не хватит на сегодня? – Спросил священник, опуская фонарь и вытирая лоб тыльной стороной руки.
– Кончай, – согласился Павлюк. – Черт возьми, так Пшеминському. Не мог сдохнуть на минуту позже. Сколько хлопот через него.
– Да, – сказал Ваня. – Все это далеко сложнее, чем мне казалось … И, возможно, осложнится еще больше. Давайте посоветуемся здесь, без Демьянка.
Пошарив в кармане сутаны, вынул почтовую открытку, протянул Павлюк:
– "Дорогой батюшка, – начал читать Павлюк. – Спасибо за приглашение, но приехать я не смогу, заболел. Живу, как и раньше, в той же комнате, что вам так нравилась, только она такая уж старая, другую строить пора. Приезжайте вы к нам, батюшка, угощу вас медом. А как сами не можете – пусть кто от вас приедет, и дам ему меда. Целую ваши руки, батюшка. Стецько ". Это шифр?
– Пишет один из "бойовкы". Стецько – это его кличка. Я же говорил вам, что попробую связаться с ними и получить взрывчатку! Так вот я встречался с одним из них, он обещал принести тол. Но теперь, как видите, надо ехать самому. И сделать это как можно быстрее – они собираются переходить через Карпаты, пробиратимуться в Западную Германию. Нелегкая наступила для них. Во время войны они еще могли кое-как скрываться, но теперь …
– Как же им удалось послать открытку?
– Это не сложная вещь, ночью зашли в село и бросили в почтовый ящик … Вообще, – Ваня слегка запнулся, видно, ему неприятно было признаваться в этом, – вообще они могут появляться в населенных пунктах только ночью – для операций.
Павлюк без объяснений понял, о каких "операции" идет речь.
– Недавно, – продолжал Ваня, – старший из "бойовкы", Длинный, осмелился зайти в деревню за деньгами, которые ему должны были передать от меня и чуть не погиб, его слишком хорошо знают. Из этих трех только Стецько легальный – он лесник, живет сам.
– Пусть им черт всем, – мрачно сказал Павлюк. – Как же достать тол? Вам ехать по нему нельзя.
– Я и сам думал, – согласился Ваня. – Священник – лицо примечательна. Мое появление в лесника может вызвать нежелательные кривотолки.
– Я тоже не хочу подвергать себя лишний риск, – сказал Павлюк. – Попадешь на проверку – и пропадешь ни за что.
Помолчал, подумал.
– Давайте пошлем Демьянка.
Ваня нахмурился.
– Повторяю еще раз: у меня к нему нет доверия.
– Полноте, святой отец!
– А как он выдаст и Довгого, и нас?
– Ну, это уж извините. Он не выдал меня в самый для этого момент, когда патруль был рядом. Зачем ему высказывать теперь, когда он связан с нами по рукам и ногам? Где логика?
– И все же …
– Никаких "все-таки! – Отрезал Павлюк. – Пошлем Демьянка.
Батюшка достал четки, задумчиво начал перебирать их. Размеренное движение пальцев помогал сосредоточиться.
– Ну, хорошо, – наконец согласился он. – Но с Демьянко надо послать еще одного человека – для взаимного контроля.
– Кого?
– Мою прихожанку.
– Вы решаетесь впутывать в такие дела женщину? Напрасно!
– Это молодая девушка из очень религиозной семьи и сама глубоко религиозна. Воспитывалась в католическом пансионе, где ее отец преподавал математику. Он умер в войну, девушка живет с матерью, обе аккуратно отвел-дуют храм.
– Думаете, этого достаточно, чтобы доверять ей?
Ваня ответил не сразу. Белые пальцы, перебирая четки, шевелились на черном платье сутаны.
– Надо сделать так, чтобы ей можно было доверять, – священник скорее высказывал вслух свои мысли, чем отвечал Павлюком. – Надо сделать так, чтобы она провинилась перед советской властью, и тогда девушка невольно станет ее врагом …
"Правильно, – подумал Павлюк. – Смотри далеко вперед ".
– Длинный и его товарищи не стоят ни копейки, они уже свое отпели, – сказал далее Иваньо, – а кроме них … кроме них, у меня нет никого.
– Вы правы, святой отец, – согласился Павлюк. – Полную прав. Привлечем девчонка, а она найдет других … Кто знает, будут они нам нужны или нет, а может, и будут. Вы меня убедили, пусть едет с Демьянко … Где живет Стецько?
– Возле села Воля Берецька, за Бродами.
– Кстати, молодая парочка, отправилась в лес на прогулку, ни у кого не вызовет подозрения … Теперь еще одно. Надо найти пристанище для Демьянка. Его старое место мне не нравится – как ловушка. У вас нет на примете?
– Возьмите его к себе, – посоветовал священник.
– Нет, – резко возразил Павлюк. – В таких делах я опытнее вас, святой отец. Я Демьянко доверяю, но пока знать лишнее ему не нужно.
Подумав немного, Ваня сказал:
– Поселим его в Багрия.
– У кого?
– У, тех прихожан, о которых я вам только что говорил. У них есть свободная комната, и госпожа Михайлина раз просила меня подыскать ей жильца.
– Тем лучше. Там надежно?
– Вполне.
– Кажется, обо всем договорились? Пойдем скорее вверх, а то сырость здесь до костей пробирает.
Поднялись по лестнице, закрыли за собой дверь.
Демьянко стоял в той же позе, в которой его оставил Иваньо.
– Надоело? – Сочувственно спросил Павлюк. Обратился с вопросом лишь для того, чтобы показать Иваньо свою симпатию к молодому человеку.
– Ничего, – равнодушно ответил Демьянко.
– Не притворись с себя скромника … Сейчас святой отец поведет вас на квартиру, где вы будете жить.
Демьянко молча кивнул.
– Идите не рядом со святым отцом, а сзади, шагах в десяти, – поучал Павлюк. – Догоним, когда он остановится у подъезда. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил Ваня.
Священник посмотрел в окно-бойницу. Убедившись, что все хорошо, приоткрыл дверь и выпустил Пав-люка.
Вернувшись на свою квартиру, Павлюк прежде вызвал Торкуна. Шинкарь вошел, пугливо озираясь. С каждым днем он все больше боялся своего жильца:
– Как с автомашиной? – Не здороваясь, спросил Павлюк. Он не хотел оставаться в городе ни одной лишней минуты, после того как будет найден документ, и поэтому заблаговременно готовил все необходимое для побега из Кленовая.
– Есть, подыскал, – торопливо ответил Торкун. – По соседству живет один человек, мы знакомы еще с довоенного времени. У него был свой "мерседес", у меня – "фиат". Мой забрали немцы, а он схитрил – разобрал машину на части и спрятал. Теперь его автомобиль снова на ходу. Машина старенькая, не очень комфортабельная, скорость ее невелика, но ездить можно.
– Даст ее вам?
– Когда угодно … За деньги, конечно. Плату запросил высокую, но вы позволили не скупиться?
Павлюк утвердительно кивнул.
– Я ему сказал, что хочу поехать в деревню за продуктами для своего буфета – там они дешевые.
– Правильно, – одобрил Павлюк. – Машиной управлять умеете?
– Призы брал на любительских гонках. Да и шоферские права имею. Мне даже предлагали выгодную работу в гараже, – с гордостью произнес Торкун.
Павлюк пренебрежительно посмотрел на него.
– Что ж, улаштовуйтесь … Чуть позже, я вам позволю …
… В это время священник и Демьянко входили в подъезд пятиэтажного дома в конце улицы, круто поднималась вверх. "Бывший дом для пролетариев в белых воротничках", подумал Демьянко. "Пролетариями в белых воротничках" в панской Польше называли интеллигентскую бедноту: мелких чиновников, учителей, служащих. Они населяли вот такие огромные дома с узкими лестницами, с комнатами-коробками – минимум удобств для жильцов и максимум прибыли для хозяина.
