– Думаете, что он звонил в институт, как в случае с Уфой? – заинтересованно спросил Резунов.
– Нет, – ответил Дронго. – Он не повторяется. Институт был нашей единственной ниточкой к убийце, но, возможно, нужно продумать и другие варианты. Если он знал, кто такая Ксения Попова, значит, понимал, что любой звонок в институт вызовет интерес сотрудников. Он мог связаться с ней другим способом.
– Каким? Только не говорите, что он звонил ее мужу, – не выдержал Резунов.
– У мужа звонок неизвестного вызвал бы массу вопросов. Нет, это не муж. И, наверное, не институт, хотя проверить все равно необходимо. Скорее человек, которому погибшая доверяла. Подождите. Ее родители живут в этом городе?
– Да. Отец – заместитель директора комбината, а мать работает в больнице.
– У них еще есть дети?
– Не знаю, – ответил Резунов, – но могу узнать. – И он достал из кармана мобильник.
– Не нужно, я сам позвоню. – Дронго набрал номер капитана Павленко. – Скажите, капитан, у погибшей есть братья или сестры?
– Есть и брат, и сестра. Брат женат, у него трое детей. Сестра замужем, у нее одна дочь.
– Они живут с родителями?
– Нет, у каждого своя квартира. Кстати, брат работает в аппарате администрации нашей области.
– Очень хорошо. Вы допрашивали родственников?
– Мы с ними беседовали. Они в ужасном состоянии.
– А родители?
– Еще хуже. Отец сейчас в больнице, сердечный приступ. Там мать Поповой работает.
– Ясно. Когда вы сможете к нам приехать?
– Когда нужно?
– Прямо сейчас. Возьмите любую машину и приезжайте. Мы вместе поедем в больницу.
– А я поеду в УВД и буду работать с их материалами, – предложил профессор. – Может, удастся что-то выжать из их сообщений и допросов свидетелей.
– Я с вами поеду в больницу, – решил Резунов.
Через полчаса они уже были там. Все трое прошли сначала в кабинет главного врача, а затем в палату, где лежал отец Ксении Поповой – Гаврила Аркадьевич Далевский. Его прадед был выслан в Сибирь еще в середине девятнадцатого века из Польши, дед в начале двадцатого переехал на Урал, и с тех пор Далевские жили в этих местах.
Это был невысокий, мускулистый мужчина шестидесяти лет с густой копной белых волос. После трагического происшествия, случившегося с его дочерью, он попал в больницу с тяжелым инфарктом. Все знали, что он – тесть вице-губернатора, поэтому его поместили в отдельную палату. К тому же его супруга работала заведующей отделением в этой больнице. Она как раз сидела с мужем, когда в палату вошли четверо в белых халатах. Впереди шел главный врач Борис Александрович Авербух, маленький суховатый семидесятилетний старичок с живыми глазами и энергичной походкой.
– Извините, что мы вас беспокоим, но эти господа прилетели из Москвы. Я разрешил им зайти только на две минуты. Надеюсь, вы не будете возражать, Анна Петровна, – обратился он к супруге Далевского.
– Что вам нужно? – не поднимая головы, мрачно спросила женщина. – Вы же видите, в каком состоянии мой муж.
– Извините, у нас только два вопроса, и мы сразу уйдем. Даже хорошо, что вы сейчас вместе, – выступил вперед Дронго.
– Какие вопросы? – устало проговорила Анна Петровна. – Нам сейчас не до вопросов.
– Я вас понимаю, – кивнул Дронго. – Хочу только спросить, вы не вспомните, вам никто не звонил в тот день, когда произошло это несчастье?
– Никто, – быстро ответила женщина. За последние дни горе наложило на нее свой отпечаток, она словно высохла, под глазами появились темные круги.
– И вы не разговаривали в тот день с дочкой? – продолжал задавать вопросы Дронго.
– Мы с ней каждый день разговаривали, – вздохнула Анна Петровна. – Каждый день, – повторила она и, не выдержав, отвернулась.
– Вы уже задали свои два вопроса, – тихо напомнил главврач. – Давайте уйдем.
Павленко согласно кивнул головой. Его мать тоже работала в этой больнице, и ему было неловко задерживаться здесь.
– Уходим, – поддержал его Резунов.
Все медленно направились к дверям, и в этот момент за их спинами раздался хриплый голос Далевского:
– Подождите, не уходите.
Они обернулись, а Анна Петровна низко наклонилась к супругу и провела рукой по его волосам.
– Успокойся, тебе нельзя волноваться.
– Поздно уже меня успокаивать, – вздохнул Гаврила Аркадьевич, – да и бесполезно. Ты не беспокойся, я сильный, все выдержу. Я ведь дома был, когда позвонили, помню, это коллега звонил из института, искал Ксению. Я об этом и сотрудникам милиции говорил.
Дронго удивленно взглянул на Павленко.
– Почему вы об этом ничего не сообщили?
– Я ничего не знал, – признался капитан. – Видимо, наши не проверили этот факт, вернее, не придали ему значения.
– И кто звонил? – уточнил Дронго, подходя к Долевскому.
– Он сказал, что из института, и попросил Ксению. Я ответил, что ее нет дома, но она будет через полчаса. По четвергам она всегда забегала к нам в обеденный перерыв.
– А когда она пришла, он перезвонил?
– Этого я не знаю. Я на работу торопился, а дома только Анна оставалась и ждала Ксению. – Он как-то неловко дернулся и неожиданно заплакал, вспомнив о дочери.
– Быстро уходим, – схватил Дронго за руку главврач, – иначе ему сейчас станет плохо.
– Да, он позвонил, – неожиданно заговорила Далевская, когда они пошли к дверям.
– Вы точно в этом уверены? – Дронго остановился и повернулся к ней.
– Да, – ответила она, снова наклоняясь к мужу.
– Уходим! – требовательно повторил Авербух.
Все вышли в коридор.
– Теперь очень быстро, – обратился Дронго к Павленко. – Срочно сделать распечатку всех входящих телефонных звонков на квартиру родителей Ксении Поповой в день убийства. Очень срочно, вы меня поняли?
– Сделаем. – Павленко уже бежал по коридору.
– Идемте ко мне, – предложил Борис Александрович, – только, ради бога, больше не заходите в эту палату. Вы же видите, в каком они состоянии.
Они вошли в кабинет главврача, и он неожиданно достал из шкафа бутылку французского коньяка.
– Полагаю, вам тоже нелегко, – сказал Авербух, разливая коньяк в три небольшие рюмки. – Выпейте немного, это снимает стресс.
– Хороший коньяк, – заметил, пригубив, Дронго.
– Губернатор привез. Он два дня назад навещал Гаврилу Аркадьевича и привез эту бутылку. Ну, я ему и объяснил, что больному сейчас категорически нельзя, и он оставил бутылку мне.
– Они знакомы с Далевским? – спросил Резунов.
– Работали вместе на комбинате. Тогда наш губернатор был директором, а Далевский начальником отдела, еще в конце восьмидесятых. Это убийство наделало у нас столько шума…
– Поэтому никто не проверял телефоны Далевских, – догадался Дронго. – Личный друг губернатора, тесть вице-губернатора, отец погибшей женщины. И еще сын работает в аппарате администрации области. Никто даже не мог предположить, что убийство каким-то образом связано с их семьей. Поэтому на слова Далевского о звонке неизвестного никто не обратил внимания. Они были выше всех подозрений.
– Людей можно понять, – задумчиво проговорил Резунов, отпивая коньяк из своей рюмки. – Кто же предполагал, что этот негодяй придумает такой трюк? – Он помолчал и затем добавил: – Никто… кроме вас.
– Вы знали погибшую? – спросил Дронго у главврача.
– Конечно, знал, – кивнул Авербух. – С самого детства. Анна Петровна работает у нас с тех пор, как попала сюда по распределению. И все три раза уходила в декрет именно отсюда. У нее стаж уже больше тридцати пяти лет.
– Погибшую можно назвать легкомысленной? – спросил Дронго. – Вы же понимаете, что я задаю этот вопрос не для праздного любопытства.
– Понимаю. Думаю, что нет. Она как раз была очень правильной девочкой. Хорошо училась, была очень активной, общительной. Какой угодно, только не легкомысленной. Даже замуж она вышла, все обдумав и выбрав достаточно перспективного человека, который работал тогда в областной администрации. Я бы сказал, она была вполне разумным и ответственным человеком.
– Вы сказали «выбрав», – уточнил Дронго. – Значит, был выбор?
– Я так сказал? – смутился главврач. – Ну, да, действительно был выбор. За ней ухаживал один молодой человек, известный спортсмен, чемпион Европы по боксу. Наша местная знаменитость. Все девушки города были в него влюблены. А ему нравилась Ксения. Только она выбрала не очень молодого чиновника, которому было уже за тридцать, я имею в виду Кирилла Игоревича, и отказала спортсмену. Тогда все считали этот поступок не очень разумным. А наш спортсмен проиграл следующий чемпионат, потом запил, связался с какой-то бандой, пошел в рэкетиры, угодил в тюрьму, через два года вышел и погиб в какой-то глупой перестрелке. А муж Ксении стал вице-губернатором. Вот так бывает в жизни. Казалось, выбор идеальный. А теперь иногда кажется, что она ошиблась. Если бы Ксения жила в другом месте, в другом доме, может, не оказалась бы рядом с соседним и не погибла бы так нелепо и жестоко. Не знаю. Человеку вообще трудно предугадать свое будущее.
