— Я не знаю. Возможно, из этого пистолета даже не стреляли. Мне сообщили, что это швейцарская модель «Зиг-Зауэр». У них стандартный девятимиллиметровый калибр. Джильберта убили из пистолета этой модели. Поэтому мои люди считают, что это тот самый пистолет.
— Какая модель? — поинтересовался Дронго. — Двести двадцать шестая или двести двадцать девятая? У них обычно сцепленный затвор. Вы уверены, что это тот самый пистолет, из которого убили Джильберта?
— Должна быть баллистическая экспертиза, — ответил инспектор.
— А если его подбросили? — мрачно спросил Дронго. — Такой вариант вы полностью исключаете?
— Отвезите его домой, — приказал инспектор. — До свидания, господин Дронго. Нам всем нужен отдых. Мы устали.
От машины полиции Дронго отказался. Поймал такси и поехал в свой отель. Достал из мини-бара небольшую бутылочку водки, томатный сок. Смешал все в одном стакане и залпом выпил. Потом сел на кровать и, закрыв глаза, начал прокручивать в уме весь сегодняшний длинный день. Дронго чувствовал себя проигравшим. Кто-то неизвестный сумел выстроить этот день таким образом, что все остальные лишь следовали его злой воле, подчиняясь его замыслам. И этот неизвестный сумел полностью переиграть всех. И его, и инспектора Таунса. Но кто был этот неизвестный организатор сегодняшнего дня? Кто сумел выстроить столь безупречную партию и обеспечить себе абсолютную победу?
Интуиция подсказывала ему, что Спиридов не мог быть организатором подобных преступлений. И убийство в казино так и не было убедительно доказано. Сваливать все на Джильберта легче всего, нужны конкретные доказательства и конкретный план убийства. А если согласиться, что убийцей был Джильберт или сам Константин сумел каким-то образом отравить Палийчука, то тогда приходилось признать, что оба были достаточно большими авантюристами, выбрав один стакан из двух находившихся на подносе.
«А если они по заданию Палийчука хотели убить Миксона? — вдруг подумал Дронго. — Тогда все сходится. В последний момент просто перепутались стаканы, и Палийчук получил то, что он хотел сотворить с Миксоном? Такой вариант вполне возможен. И тогда, испугавшись, Спиридов застрелил Джильберта. Нет, не подходит. Он видел Константина после часа дня, и тот не был похож на хладнокровного убийцу. Нет, все равно не подходит».
Он тяжело поднялся, нашел свой мобильный телефон и набрал номер Эдгара Вейдеманиса. Часы показывали половину двенадцатого. В Москве было уже очень поздно. Половина третьего. Но Эдгар сразу взял трубку. Он обычно спал рядом с телефоном.
— Здравствуй, Эдгар, — приглушенным голосом начал Дронго. — Извини, что беспокою тебя так поздно.
— Ничего, — ответил бесстрастный Вейдеманис, — у тебя опять проблемы?
— Конечно. Иначе бы не стал звонить так поздно.
— Что случилось?
— Долго рассказывать. Все не слава богу. У меня к тебе большая просьба. Постарайся узнать все, что сможешь, о некоем Константине Спиридове. Он начальник охраны Николая Николаевича Парыгина. Только учти, что Спиридова сегодня застрелили, и ваши расспросы должны быть крайне деликатными. Понимаешь?
— Ясно. Постараемся что-нибудь найти. Никаких данных не знаешь? Год рождения, место, кем раньше работал?
— Ничего не знаю. У него есть троюродная сестра Евгения Тарутина, актриса. Их матери были двоюродными сестрами, они росли вместе в Воронеже. Посмотри по сайту актрисы, где она родилась и выросла. Может, там будет указано более конкретное место. Тогда легче будет найти данные на Спиридова. Только чтобы никто не узнал об их родственных отношениях.
— Понимаю. Постараюсь что-нибудь найти.
Дронго убрал телефон. И вдруг услышал, как кто-то осторожно скребется в его дверь.
«Только этого не хватало, — устало подумал он. — Господи, как они мне все надоели. Кто еще приехал сюда так поздно ночью?»
Он надел халат и подошел к двери.
На пороге стояла Евгения Тарутина. У нее был заплаканный и несчастный вид. Размазанная по лицу косметика, воспаленные глаза. В руках небольшой чемоданчик. Одета в тот самый темный брючный костюм, в котором была в аэропорту два дня назад. Как давно это было, подумал Дронго. Спрашивать, что случилось, ему не требовалось. Судя по ее виду, она уже все знала.
— Это правда? — сразу спросила она, как только он открыл дверь.
— Да, — ответил Дронго.
Она не закричала, даже не заплакала. Только всхлипнула. Потом требовательно спросила:
— Как это произошло?
— Входите, — чуть посторонился Дронго.
Она переступила через порог и поставила чемоданчик на пол, рядом с дверью. Он взглянул на чемоданчик, ни о чем не спрашивая.
— Да, — с вызовом произнесла она, — я ушла от него. Он приехал домой весь в крови, грязный и потный. И стал рассказывать, как Костя пытался его убить, как он в него стрелял, как случайно попал в Мальсагова. И я поняла, что больше не могу. Собрала вещи и ушла. Я никого не знаю в Лондоне, кроме своей племянницы, а к ней в таком виде ехать не хочу. Если разрешите, я останусь здесь, у вас, а завтра утром улечу в Москву. У меня есть деньги на обратный билет. Честное слово, я завтра утром уеду.
— Идите в комнату, — предложил Дронго, — я только переоденусь. И мы поговорим.
Он быстро переоделся в ванной. Вышел в комнату. Она сидела на стуле. Увидев его, вздрогнула, словно не ожидала, что он так быстро переоденется.
— Как это произошло? — спросила Тарутина.
— Меня там не было, — чуть запнувшись, ответил Дронго, — я поднялся, когда уже все было кончено.
— И вы не знаете, что там случилось?
— Знаю.
— Расскажите.
— Он ворвался в отель с оружием в руках. Поднялся на этаж, расшвырял охранников и ворвался в номер. Начал стрелять. Попал в Мальсагова, и в этот момент телохранители ваших знакомых открыли стрельбу. Вот и все.
— Все, — задумчиво произнесла она, — все. И человека уже нет.
Она начала громко плакать. Дронго подошел к ней, осторожно погладил по голове. Она заплакала еще громче.
Он сел на кровать, ожидая, когда она успокоится. Минут через пять она подняла голову:
— Можно воды?
Дронго дал ей воды. Она залпом выпила, кивком поблагодарила.
— Это все из-за меня. Он все время говорил мне, что порядочный человек должен развестись со своей женой и жениться. Но я знала, что Парыгин этого никогда не сделает. У него вторая жена и двое детей. И он их по-настоящему любит. Зачем ему оставлять свою семью, когда можно забрать меня на неделю в Крым или в Лондон. Я всегда под рукой, а семья обычно отдыхает где-нибудь в Испании или в Италии. Чаще в Италии, у них там есть свой дом.
— Вы говорили мне, что Константин сам вас познакомил.
— Да. Он считал, что Парыгин меня полюбит и оставит свою жену. Но ничего не получилось. Николая Николаевича устраивала такая жизнь, и он не хотел ее менять. А Костя считал себя виноватым в том, что сломал мне жизнь. Глупый. Я ему говорила, что у меня все в порядке, что я ему очень благодарна, но он мне не верил.
— Вы сказали, что Константин почти три года работал у Парыгина. А где он работал раньше?
— В каком-то банке. Тоже в охране. А до этого служил, был прапорщиком, хотел остаться в армии, пойти в офицерское училище. Но у него были неприятности по службе, и он ушел.
— Какие неприятности?
— Не знаю. Точно не знаю. Он тогда и решил уйти. И переехал в Москву, работал в банке несколько лет. А потом перешел к Парыгину.
— У них не было никаких конфликтов?
— Никаких. Николай Николаевич ему очень доверял.
— Где он служил?
— В Новгороде. Он там жил и работал. Я ведь приехала в Москву совсем одна, когда мне было семнадцать. Думала, что сразу поступлю в Школу-студию МХАТ. И, конечно, никуда не попала. Первый год работала курьером. Потом со второго раза тоже не попала. Взяли секретарем в строительное управление. И только с третьего раза я поступила. А приглашать меня начали сниматься, еще когда я училась. Когда Костя приехал, я уже жила в общежитии. У меня своя койка была. А Костя снимал комнату в коммуналке. Потом он купил себе однокомнатную квартиру и даже ключи мне оставлял, когда уезжал в отпуск. Он несколько лет работал в банке, но потом решил перейти к Парыгину. Сначала обычным охранником, а через год стал начальником охраны.
— А почему в день приезда в Лондон Кости не было с вами? Разве он не должен был находиться всегда рядом со своим патроном?
— Он отпросился. Я сама слышала, как он отпрашивался. И Николай Николаевич его отпустил. Мы все равно должны были отдохнуть после дороги, и поэтому Парыгин не возражал, чтобы Костя уехал.
— Что было потом?
— Ничего. Утром мы увиделись за завтраком. Потом ездили по разным делам, заехали в «Хэрродс», там сделали покупки, потом еще куда-то и вечером поехали в казино. Все вместе. Костя был все время с нами.
