Она снова качнулась. Дронго подхватил ее.
— Входите, — устало сказал он, втаскивая ее в номер. Она вошла в комнату и удивленно подняла брови, увидев Тарутину.
— Молодец, Женя, и вы тоже время зря не теряете, — пьяно икнула она. — Значит, Парыгин возит вас в Лондон за свой счет, а вы ловко этим пользуетесь.
— Замолчите, — нахмурился Дронго, — лучше садитесь в кресло.
— Как вы хорошо устроились, — вздохнула Жанна, проваливаясь в кресло. — Наверно, уже отметили поминки по убиенному Константину Спиридову. Почему у него такая странная фамилия — Спиридов? Женя, ты не знаешь? Ты должна знать, вы же были родственниками.
— Откуда ты знаешь? — спросила Тарутина. — Кто это тебе сказал?
— А я все знаю, — икнула Жанна. — Про всех и все. И про твоего Костю знала. Мне Саид рассказал. Он знал, что вы с Костей троюродные брат и сестра. И как ты через Костю хотела Парыгина захомутать. Только у тебя ничего не вышло. И не могло выйти. Зачем ты ему нужна? Актрисочка. И тебе уже сколько лет? Двадцать девять? А ему нужны двадцатилетние. И чтобы ноги были до ушей. У тебя, конечно, ноги хорошие, но ты не модель. Далеко не модель. А ему нужна была такая длинноногая и очень молодая модель. Как Светлана, с которой он прошлым месяцем на Сейшелы ездил отдыхать…
— Замолчи! — крикнула Тарутина.
— Не буду молчать. Он с ней на Сейшелы ездил, а ты ничего и не знала. Только потом Света, дура, сразу залетела, и он ее отправил аборт делать и сразу отставку дал. С тобой удобнее. У тебя всегда разные таблеточки и тампончики с собой.
— Хватит! — разозлилась Женя. — Заткнись! Как тебе не стыдно!
— А ты меня не затыкай. И не стыди. Сама ночью к чужому мужику залезла в номер, а меня стыдишь. Да, мне не стыдно. Я такая, какая есть. И сама мужиков выбираю, с кем спать. А вы, дешевки, готовы кому угодно отдаться, лишь бы новую роль получить или новую машину.
— Я уйду, — поднялась Тарутина.
— Сядьте, — махнул рукой Дронго. — А вы замолчите, иначе я вас выставлю. Если вы явились в час ночи ругаться, то могли бы выбрать более удобное время. И перестаньте всех оскорблять. Кстати, откуда Саид знает о родстве Спиридова с Тарутиной?
— Наверно, Каплинский сказал, — немного подумав, ответил Жанна.
— А он откуда знает?
— Он все знает. Только я не знаю ничего. И у меня голова болит. Вы видели, как убили Костю…
— Замолчите.
— Все меня сегодня обижают, — вздохнула Жанна. — Можно мне выпить чай? Кому вы налили этот чай?
— Для вас налили. Можете выпить. И немного успокоиться. Хотите молока?
— Нет. Меня стошнит.
— Только этого не нужно. Пейте свой чай. Вы не знаете, как там Мальсагов?
— Живой пока, — вздохнула она, — но меня бы все равно к нему в палату не пустили. Все его чеченцы к нему уехали. И мне ничего не сказали.
Она выпила чай, взглянула на Дронго.
— А вы тоже хороши. Эксперт называется. У вас на глазах людей убивают, а вы сидите и смотрите. Сначала смотрели, как Лешу отравили, потом смотрели, как Саида убивают, как в Костю стреляют.
Тарутина напряглась, взглянула на Дронго. Значит, он ей врал.
— Меня не было в номере, когда там стреляли друг в друга.
— Не было, — согласилась Жанна, — но вы потом пришли. И никого не спасли.
Евгения чуть расслабилась, достала платок, чтобы вытереть глаза.
— И вообще не нужно было мне сюда приезжать, — вынесла категорическое заключение Жанна. — Больше в Лондон не приеду. Скажу Саиду, что хочу летать только в Париж. Там веселее.
— Обязательно, — согласился Дронго. — А вчера вы вместе с Каплинским завтракали? Верно?
— Да, завтракали. А потом они уехали. И я осталась одна. И Миксон все время к нам звонил. Потом он днем приехал и разговаривал с Саидом. Сам приехал. Никогда не приезжал, а тут вдруг приехал. И потом Парыгин звонил, искал Костю. И вечером они все уехали в «Дорчестер».
— Вы тоже приехали в «Дорчестер», — напомнил Дронго, — и сказали, что вам сообщил о встрече Мальсагов.
— Он поговорил с Марком Семеновичем и сказал, что они соберутся вечером в «Дорчестере». Мы договорились, что я ночью приеду туда на ужин. Мальсагов сказал, что Каплинский пригласил его на ужин. На девять вечера, сразу после совещания. Он ведь тоже живет в «Дорчестере», на пятом этаже.
— Я знаю, — кивнул Дронго, — слышал, как он говорил об этом в самолете.
— И я приехала в «Дорчестер», — вздохнула Жанна, — а потом меня чуть не убили. Я слышала, как пролетела пуля.
— Ну, хватит, — перебил ее Дронго, — вы же знаете, как неприятно все это слышать Жене.
— Пусть не ходит по ночам к чужим мужчинам, — отрезала Жанна. — Хотя я тоже пришла к вам в гости. Мне некуда идти. И я не хочу оставаться одна. Мне это неприятно. Саид в больнице. А остальные трое заперлись в номере Каплинского и решают, как им быть. Наверно, делят деньги Леши. Такие благородные джентльмены. Где у вас туалет?
— Идемте, я вас провожу, — предложил Дронго.
— Так далеко идти? — улыбнулась она. — Или вы хотите проводить именно меня?
Он дал ей руку, и она с трудом поднялась из кресла. Он поддержал ее и довел до ванной, пропуская вперед и закрывая за ней дверь. Затем вернулся в номер.
— Я уйду, — сказала Евгения, — у меня есть деньги. Сниму номер в отеле, где-нибудь в аэропорту.
— Второй час ночи, — возразил Дронго. — Какой номер? В каком отеле? Пока вы туда доедете, будет уже три или четыре часа утра. Лучше оставайтесь. Вы же видите, что она не в себе. И вы должны ее понимать. Ее друга тяжело ранили, он в больнице. Поэтому она в таком состоянии, позволила себе немного больше выпить.
Из ванной донесся какой-то стук и шум.
— Кажется, ей уже плохо, — сказал Дронго.
Он быстро прошел в ванную. Жанне было действительно плохо. Она стояла над унитазом. Было понятно, что ее тошнит. Услышав, как входит Дронго, она сделала рукой характерный жест, чтобы он вышел. Он вернулся в комнату.
— Ей совсем плохо, — сообщил он Тарутиной. — Может, вы пройдете туда и поможете ей? Можете представить, что она пережила сегодня.
Она кивнула и прошла в ванную. Он услышал ее голос, она уговаривала Жанну раздеться. Он открыл окно, чтобы проветрить комнату. И уселся в кресло.
Женщины вышли минут через тридцать. Жанна успела переодеться и была в халате. Евгения уложила ее на кровать и накрыла одеялом.
— Как все это страшно, — вдруг громко сказала Жанна, перед тем как провалиться в сон.
— Ложитесь и вы, — решил Дронго. — А я сейчас уйду.
— Нет, — попросила Женя, — не нужно. Оставайтесь. Я не засну, если вы уйдете. Сегодня мне нужно, чтобы вы были рядом. И вообще, я боюсь оставаться одна.
— Хорошо, — согласился он, — я посижу в кресле. А вы можете переодеться и лечь спать. Возьмите второй халат, он на спинке стула.
— Спасибо, — грустно улыбнулась Тарутина.
Рано утром он услышал, как Женя осторожно поднимается, чтобы одеться. Он не открывал глаз, чтобы не смотреть в ее сторону. Она накинула халат и вышла в ванную. Когда она вернулась, он уже надевал пиджак.
— Не беспокойтесь, — попросила Евгения, — я уже взрослая. Смогу сама доехать до аэропорта.
— Я вас провожу. Можно взять такси или поехать на экспрессе. От станции Паддингтон идет экспресс до Хитроу.
— Лучше на такси. Вы не знаете, когда вылетает первый самолет в Москву?
— Знаю. В девять двадцать. Сейчас половина седьмого. Вы как раз успеете на первый рейс. У вас есть обратный билет в Москву?
— Билеты остались у Парыгина. Я куплю новый.
Она пожала ему руку.
— Спасибо. Большое спасибо. И извините меня за эту ночь. Мне действительно некуда было идти. — Она взяла свой чемоданчик и быстро вышла из комнаты. Сама открыла дверь и мягко захлопнула ее за собой.
Он сделал несколько шагов и долго стоял перед закрытой дверью. Затем повернулся и пошел в ванную комнату. Встал под горячий душ.
Он думал об ушедшей женщине. Сколько их — таких неустроенных судеб, таких несчастных женщин. В молодости кажется, что вся жизнь впереди. Общество по-прежнему патриархально. Если мужчина в сорок лет без женщины, то он удачный жених и может создать семью. Если женщина даже в тридцать еще не замужем, то она не смогла наладить личную жизнь и ее будущее представляется достаточно сложным. Она обязана не только сделать карьеру, но и найти себе подходящего мужчину, которого обязана терпеть, уважать, любить, рожать от него детей и показывать всем, что вполне довольна своей жизнью.
А если ей не хочется притворяться? Если ей противно жить с человеком, с которым ее не связывают никакие отношения, кроме материальных? Что ей делать? Терпеть? Или уйти? А если уйти, то куда? И где гарантия, что сумеешь выжить? Выжить в одиночку в этом сложном мире, находя себе минимум средств для нормального существования. Гарантий никто не дает. Хорошо, если она родилась в обеспеченной семье и ей не нужно думать о будущем. У таких девочек, даже очень красивых, обычно пустые глаза, без энергетики. Это не значит, что они глупые. Среди них попадаются и очень умные, и очень эрудированные, и даже талантливые. Но глаза… их глаза выдают устройство жизни этих молодых женщин. Им не нужно думать о будущем, они не боятся завтрашнего дня. Полное отсутствие энергетики, воли, силы. Незнание настоящей жизни, неумение переносить обычные тяготы и сложности предстоящей жизни. Может, поэтому они ломаются быстрее остальных и им бывает труднее найти в жизни свою половину. Привлекающие их молодые люди также лишены всякой энергетики, ибо являются представителями их круга. И хотя исключения из правила лишь подтверждают общее правило, энергия рождается в чудовищном противостоянии со средой и судьбой.
