Работа ничем не отличалась от службы в министерстве в Союзе. Договора с партнерами по торговле, увязывание всех деталей с юристами посольства и с местными, с учетом португальского законодательства, встречи, приемы, на которых блистали торгпред и его замы и где не особо жаловали таких мелких клерков, как Дедов, приехавший на должность старшего специалиста. Однако его знание португальского, хоть и не безупречное, здорово повысило ставки Юрия, да и Граевский из Москвы замолвил перед торгпредом словечко. Гонять стали меньше, доверяли больше.
Зам торгпреда Перов присматривался к Дедову около месяца. А затем вызвал к себе в кабинет.
Опущенные жалюзи делали свет в кабинете тусклым, но все же чувствовалось, что день сегодня солнечный.
Желтоватая полировка письменного стола Перова напоминала Дедову леденец, который выпросил вчера сын в магазине.
— Юрий Леонидыч, думаю, стоит напомнить вам один разговор, состоявшийся еще до вашего поступления в Академию внешней торговли в кабинете одного нашего общего знакомого. — Он пристально посмотрел своими широко посаженными и чуть прищуренными глазами на Дедова.
Тот медленно кивнул с выражением понимания на лице. Пришло время платить долги. Усмехнувшись про себя нервно, Юрий подумал: «Надеюсь, они не попросят меня кого-нибудь убить».
— Вот здесь адрес, — Перов протянул ему записку на клочке бумаги. — Сегодня вечером сходите туда и отдадите вот это, — он положил на стол увесистый конверт в плотной желтой бумаге. — Человеку в очках и коричневом пиджаке в голубую клетку. Он будет сидеть в ресторане по этому адресу, — торгпред указал на записку в руках Дедова. — В монастыре Madré de Deus[9].
— А имя его?
— Нет-нет, — строго сказал Перов. — Никаких имен и фамилий. Это первое правило. Второе — никаких разговоров с теми людьми, кому вы будете передавать такие посылки. И третье — вас никто из посольских не должен видеть. Ни с посылками в руках, ни встречающимся с адресатами. Нам не нужны лишние вопросы. Вы понимаете меня?
— Вполне, — коротко кивнул Дедов. — Только где гарантия, что я не ношу наркотики или оружие? Не хотелось бы оказаться в двусмысленной ситуации, если меня задержат, пусть даже случайно. К примеру, полиция.
— Там нет ни наркотиков, ни оружия. Это все, что я могу вам сообщить. — Он помолчал и добавил: — Вы поняли? Никто в посольстве, особенно… — он многозначительно посмотрел на Дедова, и тот понял, что имеются в виду сотрудники КГБ. А Перов и продолжать не стал.
В монастыре Богоматери в крытых галереях располагался Национальный музей изразцов. Машина Дедову не была положена по должности, и он добирался до музея на автобусе № 718.
Двухэтажное здание из белого камня, построенное в XVI веке, казалось, так и застыло в том времени, если бы не современный асфальт перед фасадом… Голубое, промытое вчерашним дождем небо со следами облачной пены оттеняло белоснежные стены. Так и казалось, сейчас с грохотом мимо по мостовой, когда-то устилавшей булыжниками дорогу, прогрохочет телега с впряженным в нее осликом. Монахини появятся из дверей, и зазвонит колокол…
Строили монастырь для монахинь ордена Святой Клары. В 1755 году после землетрясения в Лиссабоне, здание сильно пострадало. Резьба и азулежу (изразцы), украшающие церковь монастыря, поразили Юрия, еще когда он был тут на посольской экскурсии с женой и сыном (дочь оставили под присмотром соседки).
Разглядывая тогда и церковь, и богатую коллекцию изразцов, в числе которых находилось огромное панно с изображением Лиссабона 1730 года, до землетрясения, Юрий кусал губы от досады, что он столько лет прозябал в Союзе, не видел всего этого. А тут на чистых улицах пахло кофе и pasteis de belem[10]. Тут жили без оглядки… Хотя… Он вспомнил о режиме Салазара и улыбнулся. И все же, все же, у них не разрушали культурное наследие царской эпохи, не торговали золотом Российской империи и драгоценностями царской семьи, они не голодали ни в Гражданскую, ни в Великую Отечественную, не жили в закрытом государстве, из которого можно вырваться только при особых условиях — по дипломатической, внешторговской или военной линиям. Или будучи разведчиком…
Юрий с ненавистью тогда думал о режиме, о всех партийных собраниях с их бессмысленными докладами, тошнотворным лицемерием и пустословием… Но он играл по их правилам, чтобы получить свое.
И он получил… Все еще практически нищий, но уже работающий за границей.
В небольшом ресторанчике на территории монастыря, в самом его центре, стены тоже украшали изразцы, изображающие подвешенные охотничьи трофеи — вепрей, фазанов и зайцев.
Как раз под таким азулежу и сидел человек в очках и клетчатом пиджаке. С довольно густой кудрявой шевелюрой — просто-таки шапкой волос с легкой проседью.
Дедов, боясь нарушить указания Перова, даже близко не подошел к столу. Вдруг проверяют? Встал в метре и посмотрел вопросительно на сидящего за столом.
Тот жестом пригласил его сесть, но Дедов отрицательно помотал головой и, оглянувшись, положил конверт на стул рядом с мужчиной. Тот благодушно кивнул и улыбнулся.
Юрий, не задерживаясь, вышел из ресторана. Только на улице почувствовал, что весь взмок. Ветерок охладил влажные лоб и щеки.
Добираясь до посольства на автобусе, он гадал, что же в конверте? И все больше утверждался в мысли, что это деньги. Вероятно, какие-то взятки, подкуп местных должностных лиц? Но для чего?
Шел 1986 год… Многие в СССР понимали, что те изменения, которые начали происходить в Союзе, не приведут к укреплению власти. Старая власть начинала пробуксовывать. Война в Афганистане, тянувшаяся уже почти семь лет, приносила потери — людские и политические, а спорадические потуги перестройки — понимание необходимости перемен, но ситуацию они не улучшали.
Многие из руководства страны, из властных структур усиленно думали о своем будущем и о будущем своих детей. Среди них был и Граевский, и те, кто стоял за ним.
Дедов в этой работе по обеспечению надежных путей отхода для политических бонз находился на низшей ступени «пищевой цепи». Его могли сожрать в любой момент или кинуть в качестве приманки для более крупного хищника, если их планы вскроются.
Речь шла не только об устройстве их личных дел, но и о прощупывании каналов, по которым они смогут вывести так называемое золото партии в случае полного экономического краха СССР. А он был не за горами. И возможно, его ускорила возня этих людей из властных структур, ведь некоторые из них, в поисках наживы и преследуя свои интересы, попали в сферу интересов иностранной разведки, были завербованы, а иные и сами выступили с инициативой работать на чужое государство — и благодаря им развал Союза ускорился. Так же, как для ускорения разложения в компостную яму добавляют специальные бактерии, так и эти люди выступили в качестве вредоносных бактерий…
По должностным обязанностям Дедову приходилось ездить по городу, и, более того, у него выдавались довольно частые командировки по городам Португалии.
Следующая встреча состоялась в Сагреше, на мысе Святого Висенте, в Алгарве, на юге Португалии, куда Юрий приехал по делам торгпредства. Он, как было ему указано Перовым, сел в ресторане на берегу океана и ждал. Заказал uma bica — так на юге Португалии называется чашечка черного крепкого кофе.
Белоснежное здание ресторана было двухэтажным и продолговатым, с арочными окнами и верандами на первом и втором этажах, с колоннами и арками. От дороги его будто подпирал каменистый светло-бежевый холм, сверху бесконечностью накрывала синь неба. Стоило спуститься по ступеням, и — песчаный пляж. Во дворе лежал огромный адмиральский якорь, словно занесло его сюда штормом. С двух сторон в океан выступали каменные скалы, высокие, делавшие океан тут, в бухте, приемлемым для купания. Дедову пришлось брать такси, чтобы подъехать к ресторану. Но вопрос финансов сейчас уже не так остро его волновал.
После первого задания Перова, Юрий получил от заместителя торгпреда вознаграждение, которое очень порадовало его.
А теперь старшему специалисту Дедову выписали более чем щедрые командировочные, и к ним еще Перов приложил сумму в конверте в качестве аванса за услуги. Дедов мог теперь позволить себе и отобедать в этом красивом ресторане.
Он сел на открытой террасе, как было оговорено, но тут солнце палило немилосердно, слепило глаза, и очень хотелось искупаться в сияющем океане. В Апгарве, в отличие от Лиссабона, Гольфстрим довольно близко подходил к берегу, и вода прогревалась. Юрий, взопрев на солнце, решил перебраться после встречи в прохладный зал внутри, где стояли около бара диванчики-уголки, обложенные традиционными изразцами.
Подошел высокий парень в бежевых льняных брюках и такой же рубашке с погончиками на плечах.
— Bom dia! (Добрый день!) — поприветствовал он Юрия по-португальски.
