- Да, я помню, - сказал Мак. - Я ясно дал понять, что если никто не возьмет на себя ответственность за этих людей, то мы будем вольны делать с ними, что нам заблагорассудится, и потом не будем выслушивать никаких претензий... О, Эрик!
- Да, сэр.
- Слово "Ляпис" тебе ни о чем не говорит?
Я сказал:
- По-моему, ляпис-лазурь - это полудрагоценный камень, синего оттенка, если я ничего не путаю. Такие камни иногда находят в Колорадо. Древние получали из него ультрамариновый пигмент.
- Очень хорошо, Эрик, - сказал Мак тоном учителя, который хочет подбодрить отстающего ученика. - На самом деле основные месторождения ляписа находятся в Афганистане и Чили. Однако я сомневаюсь, что человек, который использовал это слово, говорил о драгоценностях.
Он явно хотел меня помучить.
- Может быть, это мужское или женское имя, или город? - предположил я. - Я, правда, никогда не слышал о таком городе в Колорадо, но многие заброшенные городки уже не найдешь на карте, и, если вы хотите, я могу справиться в местном архиве, сэр.
- Боюсь, это будет просто перевод времени. И я сомневаюсь, что это относится к какой-нибудь заброшенной шахте. Это слово может быть кодовым именем какой-нибудь женщины или мужчины, и, возможно, это имя одного из тех, кто за тобой следит, но более вероятно, что оно относится к какой-нибудь секретной организации или операции и, скорее всего, так оно и есть.
- Операция "Ляпис"?
- Может быть. - Он помолчал.
- Я слушаю, - сказал я.
- Эрик!
- Да, сэр.
- Мне кажется, есть способ найти, кто отвечает за тех, кто за тобой следит. Я думал об этом инциденте в Мехико. Это один из возможных вариантов.
Я не скажу вам, сколько лет я на него работаю, но иногда ему удается меня удивить.
Я сказал:
- Вы имеете в виду, что из-за того, что я пристрелил одного из них, кто-то в Вашингтоне с ума сходит от злости потому, что потерян ценный агент, и требует от вас мою голову?
- Совершенно точно. Это тебе не нравится? Под старость он стал просто кровожадным. Хотя он и раньше не отличался особенным гуманизмом. Я мягко возразил:
- По-моему, это слишком поспешный вывод, сэр. Давайте подождем немного, может быть, выяснится, кто же они все-таки такие. Тем более, мы не знаем, откуда они получают приказы - из Вашингтона или из Москвы. Или из Пекина, если хотите. Или из Гаваны, или из Багдада.
Мак сказал:
- В этом-то все и дело. Если слежку приказано вести из Вашингтона, где они потеряли одного агента, то человек, который отвечает за слежку, будет вынужден открыться и связаться со мной как можно быстрее, до того, как я прикажу тебе перестрелять их всех и пошлю тебе столько людей, сколько для этого потребуется. Я думаю, они прекрасно знают, что я не терплю, если мои люди чувствуют себя дискомфортно хоть на службе, хоть в отпуске. Если их никто официально не признает, то Вашингтон как источник опасности отпадает, а это уже шаг вперед. Я уверен, ты все устроишь так, что местные власти примут это как самооборону, и я им об этом намекну. А если хочешь, устрой им несчастный случай.
Теперь я понял его. Они задели его профессиональные чувства. Он узнал, что кто-то в Вашингтоне проводит здесь большую операцию. Он также узнал, что один из его людей находится под наблюдением, но ни у кого не хватает мужества признаться, что происходит, о'кей. По крайней мере, мы их предупредили.
Я сказал:
- У меня такое чувство, что мы ошиблись, сэр. - Я старался подать все как можно более дипломатично.
- Что ты имеешь в виду?
- Во всей этой слежке есть что-то ребяческое, и не удивительно, что в столице их никто не признал. Я попросил бы вас дать мне еще времени, сэр. Они ведь пока думают, что я слепой и глухой. Дайте мне шанс разобраться, что к чему, без кучи трупов.
Он молчал в трубку. Потом заговорил, в голосе чувствовалось нетерпение:
- Очень хорошо, но смотри, будь начеку. Судя по отчетам, ты еще не в лучшей форме ни физически, ни морально, чтобы ввязываться в какие-то серьезные ситуации.
Таким образом он пытался сказать мне, что он только и ждал этой просьбы потому, что это значило, что я полностью поправился.
Я завернул за последний поворот и увидел, что возле моего дома, как всегда перекрывая мне въезд в ворота, стоит чей-то дорогой мерседес, несмотря на все мои таблички с просьбой не загораживать въезд. Я вышел из машины и направился к нему с твердым намерением послать водителя ко всем чертям. С водительского сиденья навстречу мне поднялась женщина.
Я не сразу узнал ее. Она не очень изменилась, хотя прошло все-таки пять лет. Но, наконец, я улыбнулся и бросился к ней.
- Мадлен! Черт, сколько времени! Как я рад тебя видеть!
В ответ она даже не улыбнулась.
- Что ты со мной делаешь, Мэтт? - спросила она, когда я подошел. - Что, ради Бога, ты пытаешься со мной сделать?
Светило еще яркое осеннее солнце, было жарко, и я вспомнил, что оставил Хэппи в закрытой машине с выключенным двигателем, а значит, и кондиционером.
Я сказал:
- Одну минуту, я выпущу собаку.
- Мэтт...
- Потерпи, это не место для разговоров. Закрой машину и уйди с улицы, потому что этот поворот все обычно проходят, как бешеные.
Мы вошли в дом.
- Я долго тебя ждала, - сказала она.
- Понятно. Тогда тебе прямо по коридору, первый поворот налево. Полотенце для гостей на верхней полке. Солнце уже почти зашло. А вы как считаете, мэм? Насколько я припоминаю, вы пьете виски.
- У вас чудесная память, сэр.
Мадлен отпила из стакана, не отрывая от меня глаз.
- Мэтт...
- Мадлен?
- Почему ты меня преследуешь? Мы долго ходили вокруг да около, но она все-таки сказала, зачем пришла. Секунду я разглядывал ее.
- Как ты думаешь, скольких людей я послал, чтобы за тобой следить?
Она возмущенно глянула на меня, но ответила.
- Я насчитала четверых, мог бы прислать и побольше. Похоже, она по-настоящему рассердилась.
- Черт побери, я думала, все уже кончилось пять лет назад, когда меня выпустили, и я опять получила полное гражданство. Я уже не говорю о своей карьере или о тех годах, которые я провела в этой грязной федеральной тюрьме, но, черт побери, все было кончено, по крайней мере, я так думала. А потом, совсем недавно, я опять заметила, что какие-то придурки следят за мной, как раньше. Я как будто сразу вернулась в то ужасное время. Что тебе нужно от меня, Мэтт?
- Когда ты в первый раз заметила, что за тобой следят?
Она снова полоснула меня взглядом, но опять ответила на вопрос:
- Наверное, три или четыре недели назад. Даже не все из них мужчины. Они таскаются за мной уже давно. Денвер большой город, и только недавно я поняла, что слишком часто встречаюсь с одними и теми же людьми и вижу те же самые машины. Наверное, после пяти лет я начала забывать уроки, которым меня учили в вашей вонючей шпионской школе.
- Почему ты думаешь, что эти люди подчиняются мне?
Мадлен как будто не слышала вопроса, она глубоко вздохнула и снова напустилась на меня:
- У тебя что, вообще нет воображения, или ты не понимаешь, что чувствует человек, за которым постоянно следят? Но к черту мои чувства, разве ты не понимаешь, что, когда все мои досье вычищены, я не могу себе позволить быть под слежкой? В адвокатской конторе, где я сейчас работаю, ко мне очень хорошо относятся, но если они узнают, что кто-то висит у меня на хвосте... Это разрушит все, чего я добилась с тех пор, как переехала в Денвер. Никакая солидная фирма не может себе позволить нанять женщину, неважно виновна она или нет, если за ней таскается куча федеральных агентов.
- Мадлен, почему ты думаешь, что это федеральные агенты?
Она ответила не сразу, я потянулся и взял у нее с колен черную дамскую сумочку. Я уже заметил, что сумочка тяжелее, чем ей следовало бы быть. Заглянув внутрь, я увидел маленький револьвер тридцать восьмого калибра с четырехдюймовым стволом. Я закрыл сумочку и отдал ей.
Она запальчиво сказала:
- Все законно. Меня полностью восстановили в правах, включая право носить оружие. Я повторил свой вопрос:
- Почему ты думаешь, что это федеральные агенты, Мадлен? И откуда ты знаешь, что это я их послал?
- Раз они за мной ходят, значит, наверняка федеральные, - она усмехнулась. - Один из них сам мне сказал, Мэтт. Конечно, не по своей воле, но, в конце концов, она повела себя, как хорошая девочка, и все мне рассказала.
Я внимательно смотрел ей в лицо и видел, что она пытается подавить гнев.
- Понятно. Чем люди старше, тем жестче. Она прерывисто вздохнула:
- Налей мне еще, черт тебя возьми! Я взял ее стакан, наполнил и отдал ей. Она выпила и некоторое время сидела, глядя в стакан.
- Пойдем, я тебе кое-что покажу.
- Мэтт, иди к черту.
- Пойдем, - я встал и взял ее за руку, чтобы помочь ей подняться с кресла. - Мы идем на задний двор через спальню.
Она начала было протестовать, но потом успокоилась, мы вышли из гостиной и мимо большой кровати пошли к стеклянным дверям, которые открывались во дворик позади дома. Хэппи, который проводил все свое время у ворот, - наверное, ему нравилось слушать, как по улице ездят машины, - прибежал встретить нас, как будто мы не виделись неделю. Вдоль забора у меня росли несколько розовых кустов. Мадлен шла за мной, стараясь не порвать чулки о ветки.
