Совершенно закрытая, конспирируящая структура.
24.10.2005 г. 14:40 (время местное). Берлин.
Резидентура ГРУ.
— Здравствуйте, Вилли Яковлевич!
— Здравия желаю, Сергей Игоревич! Никак не привыкну к Вашим военным порядкам. В «лесу» с этим делом попроще.
— Вот привет! Уже год, насколько я знаю, эти порядки и Ваши! Оботретесь. Полюбите армию, скрип смазанных сапог, отеческий крик начальства…
— Давайте к делу. Вчерашнее с Деменчуком не случайность. Генерал Денисов обещал мне Ваше полное содействие и уверил, что результаты будут.
— Я весь внимание, Вилли Яковлевич, цивильный Вы наш!
— Извольте. Вот три папки. Первая — данные общего характера. Характеристики, склонности, данные наблюдения, папы–мамы, жены–дети, контакты–знакомства, любовь к животным и т. д.
Вторая поинтересней: плановые проверки, слуховой контроль, «наружка», контакты с иностранцами, установленные совпадения и несовпадения. Компромат по мелочи. Настораживающие моменты.
Третья: здесь наша служба обобщает данные на наиболее перспективных фигурантов и совмещает эту информацию с данными агентуры. Все, конечно, обезличено, но если Ваш парень в этой папочке, значит, мы оказываем ему некоторые знаки внимания. Однако уровень внимания уже качественно иной. Эта папочка — граница, за ней уже разработка, и все очень серьезно.
Вся эта бухгалтерия Вам ни к чему, но это фундамент нашей работы. Я просто хотел Вас ознакомить с системой и показать — ничего нового в нашем деле не придумано со времен Адама. Электроника только уменьшила количество писанины. Следовательно, я не Чумак Кашпировский, а просто подполковник контрразведки. Говорят, излишне основательный, но начальство уже смирилось. Чудес от меня не ждите, а работать я умею.
— Благодарю Вас, товарищ контрразведчик! Отдельные аспекты я даже обновил в памяти. Должен признаться, я еще в десятом классе определенно знал, как без последствий изъять книги из семейной библиотеки. Киношка стоила пятьдесят копеек. Впрочем, мой добрый батюшка, кажется, что–то подозревал. В этом Вы с ним схожи! Давайте, что еще у Вас из области тонких умозаключений?!
Наследник эстонских конунгов за свою карьеру выслушал много чего, поэтому холодно продолжил:
— Что сделано за время моего пребывания в Германии и моими товарищами задолго до меня. Установлены четверо из обслуживающего персонала посольства, работающих на немцев. Технические сотрудники ни к каким документам не допущены. Информацию дают на уровне пришел — ушел, курит — любит сладкое. Разумеется, как подданные государства Российского эти граждане совершают противоправные поступки. Но, с одной стороны, это бездоказательно. С другой — это общая практика, и мы действуем так же. Придет время, и, если возникнет необходимость, всё припомним!
— У контрразведки длинные руки! Впрочем, что я Вам говорю: общение с букинистами обогащает не только материально…
— Эта четверка отношения к резидентуре не имеет. Трое из обслуги, граждане Германии, видимо, работают на БНД. На какую службу — мы толком не знаем, но это необходимое зло, и мы закрываем на их делишки глаза. Иногда помогаем. Так проще. В этом направлении работа ведется, и я буду докладывать Вам результаты в соответствии с указаниями своего шефа.
Непосредственно по Вашему хозяйству. Потенциальных клиентов классифицируем стандартно: пьянство, спекуляция, блуд, несанкционированные контакты и сокрытие их от руководства, деньги — серьезные затраты и их несоответствие заработку, здесь же периодичность затрат, здесь же наши неприятности: провалы, утечки и т. д. Здесь же мы пытаемся выстроить какую–то логическую цепь событий и поступков.
Имеем особый интерес к успешным вербовкам, примерным семьянинам, сторонникам кефирной диеты и ложь по пустякам.
На результат выходим годами: считаем большой удачей, коли получаем результат после пяти–шести лет разработки.
Обобщение всей собранной информации позволяет определиться с интересом.
Таким образом, наша служба взяла в разработку шестерых офицеров резидентуры. По ним получена санкция, и мы ими с десятого октября занимаемся плотно.
Вчера я принял Вашу заявку, и обставляем Деменчука. Займет это еще с неделю. Не обессудьте, но счел необходимым доложить в Центр и получить санкцию. Странно: дали добро за четыре минуты?
— Итого семеро. Это чрезвычайно много!
— Нас усиляют практически ежедневно и людьми и техникой. Результаты будут. Скоро. Но мой эстонский дух воспитания не позволяет кричать «гоп» вместо мой папы. Хотя я и очень горячий эстонский сибиряк.
Я подчиняюсь Вам оперативно и собираюсь Вас задобрить — это касается здоровья Вашего заместителя! Навел на него техник–смотритель. Это кадр полковника Широва. Некто Носков Андрей Георгиевич. Служащий. Вы его знаете.
Резидент почесал за ухом: тощий такой, с перманентного бодуна?!
— Знание личных и деловых качеств подчиненных — обязанность командира. Это делает Вам честь!
— Однако позвольте я продолжу. Носков в прошлом геолог, потом работал в системе ЖКХ где–то на Урале, потом попал к Широву. Почему выкинули из геологии и как получил допуск, пусть и второй формы, разбираемся. Завтра–послезавтра доложу.
Не удивлюсь, если это деньги. Носков приноровился брать в долг и, разумеется, без возврата. Такое жлобье среди людей героической профессии?
Не скрою, подсекли случайно. Совпадение. Вчера, по Вашей заявке мы выставили наблюдение за Деменчуком, а этот попал случайно. Когда Ваш, то есть наш, полковник выезжал из посольства, Носков болтался у ворот и засуетился. Контролировать себя он не умеет и пуглив не в меру. Широв мне говорил, что старается не воспитывать его, жалко: ущербный какой–то. Эта доброта Широву будет стоить дорого. Повезет, если ограничатся «несоответствием».
Мои ребята на суету техника обратили внимание. Полосы частот приема–передачи мобильных телефонов, персонала посольства мы имеем. Криптотелефоны далеко не у всех, но и это не проблема, когда подключается полковник Витовский. У Льва Юрьевича тяжелая рука. Разговор записали, визави идентифицирован. Резидент польской разведки в Германии некто Голиньский. Он и дал команду на подход к Деменчуку.
Запись в Центре проверяют на частотные составляющие голоса по архиву. Совпадений будет много, Голиньский активен, неосторожен и бестолков.
Службе он известен давно. Его проверили по учетам: он известен с середины восьмидесятых. В поле зрения контрразведки, непосредственно в разработку, он попал в девяносто седьмом году, по делу чеченского центра в Кракове. В розыскном деле проходит под псевдонимом Лоп.
Вчера весьма оперативно сработали ребята Витовского, и мы получили перехват его болтовни, иначе не назовешь — полностью отсутствует дисциплина связи. Разговор дешифрован рывками, но смысл ясен. Льву Юрьевичу — большой, так сказать, рахмат!
Наш прогноз подтвердился: Голиньскому, в свою очередь, дал санкцию человек с ярко выраженным акцентом марсельца или уроженца Сардинии — так утверждает Тропин. Я проконсультировался у «соседей», разумеется, в подробности не вдавался. Мы его устанавливаем. Содержание перехвата предполагает позитивный результат. Ознакомьтесь! Указано время встречи. Значит, накроем!
— Да все у Вас получится! А немцев Вы спросили?!
— Ну я же не роту в Берлин вывожу. Всего две группы: пять человек, две машины.
По вчерашнему эпизоду Деменчук чист и достоин всяческих похвал. Но снимать опеку я повременю, пусть уж пройдет весь курс. Пока назовем его «обследование и диагностика». В нашем управлении популярна медицинская терминология. Надо еще покопаться. Вы его ободрите, ну приласкайте. Нам это поможет.
— Подполковник! Ваши люди были на месте акции поляков, почему не прикрыли офицера? Вы что, ждали когда ему голову проломят? Его вполне могли шлепнуть?
— Товарищ генерал! Кто мог знать? И должен поставить Вас в известность: мои люди могли вмешаться только в крайнем случае. Это может Вам нравиться или нет, но так было и так будет. Так мы понимаем слово «Приказ».
Послушайте, гражданин чекист! Вы пробовали поставить себя на место захваченного офицера?! Пока я резидент, Вам придется считаться со мной. Не заставляйте меня грубить, я в этой области признанный авторитет! Как вы посмели бросить своего?!
— Товарищ генерал–майор! Я частично уже ответил. Вы вправе требовать от Центра моей замены, но пока я буду исполнять свой долг так, как я его понимаю, как меня учили и в строгом соответствии с руководящими документами.
— Начальству я жалуюсь редко…
— Тогда позвольте я, наконец, закончу доклад?!
— Не были Вы, подполковник, в нашей шкуре!
Резиденту еще хотелось напомнить о подвалах Лубянки, но приберег аргумент на потом — с Ильвесом еще придется работать.
