— С кем это вы нас сравниваете?
— С немцами. У них чем лучше работаешь, тем лучше будешь жить. А при советской власти все зависит от должности и партийности. Знания и умения не учитываются. У вас политбюро сплошь неграмотное, а маршальские да генеральские погоны понадевали.
— Ну ты, чмо, прекрати зубоскальство, а то выведешь из терпенья.
— Отпусти меня, майор, не хочу я больше ни с кем воевать. Гады все.
— Раньше надо было думать. Укрывался, задержали вооруженным, совершил нападение на офицера. Как тебя отпускать? Военному трибуналу выскажешь теперь просьбу.
— Заметь я вовремя твоего верзилу, застрелил бы обоих.
— Вот видишь, то просишь отпустить, то вновь злобствуешь.
— Ах, как же я ненавижу вас, москалей!
— Спасибо за откровения. В рапорте о задержании их изложу.
— Все едино — расстрел. Сколько своих людей перестреляли?!
— Стреляют врагов.
— Если бы эти тысячи невинных были врагами, советская власть не продержалась бы и дня.
— Прекратить разговоры!
Шалевич с задержанным шли позади цепи, их разговора бойцы не слышали, но майор счел, что тема беседы выходит за рамки дозволенного. Подозвал пару бойцов, поручил им конвоировать задержанного и в разговор с ним не вступать.
Вскоре подошла полевая кухня. Цепь остановилась на обед. На своих местах остались лишь дозоры. Бойцы обедали поспешно: время поджимало. Едва опорожнились котелки, поступила команда: «Занять свои места в цепи!» И снова вперед. Дозоры управлялись с обедом на ходу.
Неожиданно старший дозора поднял руку и резко опустил. «Стой», значит. Остановилась цепь взвода, а затем всей роты. Командир взвода приблизился к наряду. Впереди густые заросли ивняка с порослью леса. Тихо. Но старший наряда доложил, что в зарослях был слышен приглушенный разговор людей. Подошел руководитель группы поиска. Укрывшись за деревьями, офицеры наблюдали за зарослями. Командир роты доложил обстановку Шалевичу, предложил:
— Надо окружить заросли, затем двинуться левым флангом вперед с большими интервалами между красноармейцами. Если никого не обнаружим, вновь выстроим цепь, пойдем дальше.
— Не возражаю, — сказал майор, хотя не совсем понял, кто и что будет делать.
Заросли оказались довольно густыми и значительными по размерам. Бойцов с автоматами расставили через двадцать пять шагов, а в интервалах и несколько позади — с винтовками. Импровизированная цепь нешироким шагом двинулась вперед. Возглавить ее пожелал майор Шалевич.
— Я хотел послать во главе своего заместителя, — сказал командир роты.
— Пусть командует, мы будем идти с Молдаванином позади. Понаблюдаем, — поспешно согласился майор.
Желание идти с малыми силами в густые заросли у Шалевича возникло спонтанно. Он тут же спохватился, но, как говорят, слово не воробей… И несказанно обрадовался, когда во главу группы поиска был определен заместитель командира роты.
Однако собственное отважное заявление подняло настроение майору, заметно повысило его авторитет в глазах подчиненных.
В зарослях под ногами бойцов оказался толстый многолетний ковер из опревших листьев, совершенно поглощавших звук шагов. Был слышен лишь треск сломанных веток, мешавших движению. Командир группы поиска подал по цепи шепотом команду соблюдать тишину, и бойцы крадущимися шагами продолжили движение.
Прошло немного времени. Идущий впереди дозор неожиданно подал сигнал «Стой!» Невдалеке в траве обозначился квадратный провал в земле. Вспорхнула потревоженная осторожная сойка, но по-прежнему было тихо. Заместитель командира роты совместно с дозором в готовности к открытию огня приблизились к отверстию. Ни звука из темного подземелья.
Подошел Шалевич, насмешливым взглядом окинул стоявших в паре метров от люка бойцов и офицеров, извлек из кобуры наган и шагнул к подземелью.
— Товарищ майор, подождите, надо проверить, что там внутри.
Да куда там. Шалевич отмахнулся, как от назойливой мухи, встал на колени возле провала, уперся руками о его края, нагнул голову внутрь. В это же мгновенье его ноги взметнулись вверх, и майор исчез с поверхности земли. Лишь оставленный возле люка наган напоминал, заместитель командира отряда только что был здесь.
Дозорные и офицер не новички на фронте. Не раз бывали в смертельных схватках, в бою не трусили, а тут растерялись. Только что рядом был их начальник, и вдруг исчез! Люди бросились на землю в готовности к открытию огня. Но вокруг ни звука. Не слышно было, что творилось в подземелье.
Шалевич упал на утоптанный земляной пол руками вперед, которыми смягчил удар. Он перевернулся через спину и сел на корточки. Заныла шея, потянулся к ней, но по руке из темноты ударили палкой, и хриплый голос над ухом приказал молчать. Майор посмотрел вверх на светлый квадрат неба, но та же палка теперь прошлась по голове.
— Сидеть! — прохрипел кто-то невидимый.
Плен — понятие не менее страшное, чем смерть. Но если после нее наступает тишина и освобождение от земных мук и страданий, то в плену они только начинаются. Со свежего воздуха в подземелье ударило в нос удушливым запахом сивухи, нечистот. В сознании билась мысль: «Не может быть… Бред какой-то». Захотелось встать, но палка легла на плечо, придавила.
— Такой симпатичный, пухленький, — послышался из темноты женский голос, — а дурак.
— Право слово, дурак, — согласился Шалевич.
Женский голос в вонючем каземате неожиданно снял оцепенение, пленник даже улыбнулся своему глупому положению.
— Кто будешь? — прозвучал тот же приятный голос.
Шалевич не стал скрывать, кто он. Удостоверение личности пока у него, но изъять его ничего не стоит.
— Шишка!
— С кем имею честь? — наигранно бодрым голосом спросил майор.
— Много вас в нашем лесу? — последовал новый вопрос.
— Отряд полкового состава, — приврал Шалевич.
— С кем же собираетесь воевать?
— С теми, кто скрывается от военных властей в прифронтовой полосе. Кроме того, собираем оружие, боеприпасы и другое военное имущество.
— Опоздали. Мы уже все подобрали.
— Поделитесь, и разойдемся с миром.
— Мира у нас не получится, дорогой.
— А что вам остается делать? У нас сила, а против нее не попрешь!
— При наличии большой силы ума обычно не требуется, — проворковала женщина.
Не найдясь с ответом, Шалевич промолчал.
— Что вы со мной намерены делать, — озабоченно спросил он.
— Потолкуем, затем расстреляем.
«Стерва ласковая», — подумалось ему. А вслух добавил:
— Какой смысл? Наверху будут приниматься меры по освобождению меня. А убьете, вас ведь не помилуют.
— А если мы вас отпустим, как с нами поступят?
— Если не тянется за вами хвост преступлений, никого удерживать не будут.
— Мы по-разному понимаем преступления. Считаем преступниками тех, кто нашу землю оккупирует, а вы нас, то есть тех, кто борется за свободу.
— Мы тоже за вашу, а значит, и нашу свободу.
— Вряд ли вы, майор, поймете разницу.
— Кто вы?
— Слышали про «украинских добровольцев»?
— Еще бы! В апреле этого года из них немцы сформировали дивизию СС «Галичина» численностью восемнадцать тысяч человек. Эмблемой соединения стал Галицкий лев, — ответил Шалевич.
— Разведка у вас работает!
— Какая свобода эсэсовцам по душе, мне понятно.
— Заткнись! — прохрипел уже знакомый голос.
Начало сводить ноги, и Шалевич сел на земляной пол.
Попривыкнув к темноте каземата, майор начал различать предметы, людей. В углу на пиленом чурбаке сидела женщина в черном с поблескивающим маузером на коленях. Виднелось лишь ее лицо и руки. С боков на маленьких скамейках размещались по два человека в немецкой форме. Один из них с увесистой папкой.
Вся компания неотрывно глядела на него. Послышался голос сверху, просили майора отозваться. Но эсэсовец погрозил ему палкой.
— Как вас занесло сюда? — осмелел Шалевич. — Дивизия эсэс далеко отсюда.
— Прибыли за пополнением, — отозвалась женщина, — а тут ваше наступление. Помоги выбраться, жизнь подарим.
— Уйти вам отсюда невозможно. Заросли окружены.
— Ну, кажется, поговорили, пора кончать его, — прохрипел эсэсовец с палкой.
— Поступим по-иному, — ответила женщина. — Когда сюда ворвется группа захвата, мы будем уже далеко. А майор еще послужит нам в качестве пропуска.
— Тебя как бабу, возможно, пропустят с этим ублюдком, — сказал Хриплый, — а нас, так или иначе, перестреляют.
— Не дрейфь преждевременно. Попробуем уйти. Надежда еще есть.
Наверху, вблизи вонючего схрона, шли иные разговоры. Подошел командир роты. Но никакой информации не было. По-прежнему из люка никто не показывался, не подавал голоса майор.
— Возможно, наш замполит сам упал в отверстие? — спросил командир роты.
