«Придется все-таки ее отпускать, — печально подумал он, — никаких улик против нее нет».
— Товарищ следователь, — вошел в комнату молодой парень.
Юдин узнал его, это был водитель Самойлова.
— Что случилось? — спросил он.
— Товарищ полковник просил вам передать, — смущенно сказал водитель, — перед тем, как его увезли в больницу, он просил, чтобы я вам обязательно передал. Раненый в больнице дал показания, что журналистку сначала отравила вот эта дамочка, подружка Марата, а уже потом по приказу Марата ее удушили двое других. Он так и сказал, слово в слово. И попросил меня вам все передать.
— Отравила? — понял все Юдин. — Ну-ка, подожди.
Он ворвался в спальню, где переодевалась молодая женщина. Она была еще в колготках и нижнем белье, когда он вбежал. Она резко обернулась.
— Ну что тебе не терпится? Чего ты дергаешься? Я же сказала, сейчас выйду.
На голую бабу посмотреть захотелось? Молодой еще.
Не обращая внимания на слова, он шагнул к ней.
— Боюсь, что одной подпиской о невыезде дело не кончится, — сказал он строго, — убийство на тебе, Лида Хорькова.
— Какое убийство?
— Самое настоящее. Это ведь ты отравила иностранную журналистку по приказу Марата. А потом уже ее удавили люди твоего бывшего друга. Так что теперь у меня есть все основания для ареста и обыска твоей квартиры.
— Не имеешь права, — зашипела она, уже не обращая внимания на отсутствие платья.
— Имею, — выдохнул Виктор, — все имею. По приказу твоего друга убили двух сотрудников ФСБ. По его приказу ты подсыпала наркотик иностранной журналистке.
По приказу твоего друга потом ее удавили. И, наконец, именно твой друг не без твоей личной помощи сегодня утром тяжело ранил полковника Самойлова. Мне рассказали, как ты геройски защищала своего раненого друга. По-моему, вполне достаточно. Одевайся и поедем.
Она не посмела возражать.
— Ты где работаешь? — спросил Юдин, уже поворачиваясь к ней спиной.
— А тебе какое дело?
— Я спрашиваю, — терпеливо сказал он.
— В ресторане «Золотой нимб».
— Это по дороге в аэропорт?
— Да, — сказала она, торопливо натягивая юбку.
По дороге в аэропорт, как раз недалеко от того места, где разбилась Элизабет Роудс. «Значит, все правильно, — подумал Виктор. — Она действительно отравила журналистку, которую потом задушили бандиты и устроили автомобильную аварию. Но зачем им было устраивать эту маскировку? Не легче ли было просто убрать журналистку? И чем им могла помешать эта иностранка? Здесь какая-то тайна».
— Начинайте обыск, — разрешил он сотрудникам ФСБ и приехавшим вместе с ним работникам прокуратуры. — Обратите внимание на возможные записи. Слава, — позвал он одного из сотрудников прокуратуры, — ты отвези Хорькову к нам и возьми ее показания.
«Нужно все-таки проверить, как могло получиться, что такой эксперт, как Бескудников, не заметил подлога, — вспомнил Юдин. — Нужно сначала поговорить с ним, а потом уже заехать в этот ресторан».
Он спустился вниз.
— Ребята пока еще будут здесь, — сказал водителю прокуратуры, — а ты меня срочно подбрось. Сегодня у меня большие разъезды.
Уже в машине он вспомнил, что не спросил Хорькову, как долго она работала в ресторане и разговаривала ли она с Элизабет Роудс перед ее смертью. Но это можно будет сделать и потом, когда арестованную привезут в прокуратуру. По дороге он заехал в прокуратуру и узнал, кто подписывал заключение о смерти Элизабет Роудс. Это были профессор Бескудников и эксперт-патологоанатом Коротков.
В институт он приехал в десятом часу утра. Почти сразу пошел в приемную профессора Бескудникова. Самого профессора не было, он должен был явиться с минуты на минуту. Ему пришлось устроиться на стуле и терпеливо ждать. Время тянулось мучительно долго. Он вдруг вспомнил про Короткова.
— Скажите, — обратился к секретарше, — вы не знаете, где найти эксперта Короткова?
Женщина сделала удивленное лицо.
— Он погиб несколько месяцев тому назад, — сказала она, — разве вы не слышали об этом? Прокуратура вела расследование. А вы действительно из прокуратуры?
— Вот мои документы, — протянул ей свое удостоверение Юдин. — Когда наконец появится профессор?
— Он скоро должен быть. Потерпите немного.
— А заключение о смерти патологоанатома Короткова, вашего врача, тоже давал ваш институт?
— Конечно. Здесь работают лучшие специалисты в этой области, — улыбнулась женщина.
— И заключение тоже давал профессор Бескудников?
— Нет, — возразила она, — заключение давал доктор Полеванов. Как странно, вы уже второй человек, который сегодня спрашивает о Короткове.
Но Юдин, уже не слушая ее, набирал номер телефона городской прокуратуры.
Когда на другом конце ответили, он закричал:
— Кто был экспертом по делу Леонтьева? Быстрее посмотрите его дело. Кто был патологоанатомом? Нет, вы не поняли. Дело по факту самоубийства заместителя председателя таможенного комитета Леонтьева. Да-да, Леонтьева. Клавдия Сергеевна, дело лежит у меня на столе.
Он терпеливо ждал, пока наконец ему не сообщили имя эксперта. Теперь не оставалось никаких сомнений, экспертом в деле Леонтьева был все тот же Никита Полеванов.
Виктор положил трубку. И вдруг до него дошел смысл сказанного секретарем Бескудникова.
— Как вы сказали? — заикаясь, спросил он. — Я уже второй человек, который сегодня спрашивает о Короткове?
Из института Дронго поехал домой. Но сначала позвонил Владимиру Владимировичу.
— Как у тебя дела? — поинтересовался тот.
— Неплохо. Но будет еще лучше, если вы узнаете, кто такой полковник Чихарев. Отдел по борьбе с наркотиками.
— Вечно ты ввязываешься в какие-то истории, — пробормотал Владимир Владимирович перед тем, как положить трубку.
Дронго хотел навестить Сигрид. Она, конечно же, прочла его записку и должна была благоразумно остаться в его квартире, тем более что выйти все равно было нельзя. Когда он вернулся, она, уже одетая, лежала на диване, по-прежнему глядя в потолок.
— Так нельзя, Сигрид, — укоризненно покачал головой Дронго, — ты должна забыть обо всем, что случилось этой ночью. Просто выкинуть из головы. Этой ночи не было. Это просто кошмарный сон.
Она повернулась к нему.
— Да, — сказала тихо, — все это нелепый сон.
Он осторожно дотронулся до ее волос.
— Извини меня, не сумел тебя уберечь. Это моя вина, я ведь знал, что так может произойти. Просто мне казалось, что мы обладаем каким-то иммунитетом. Два раза снаряд в одну и ту же воронку не попадает. Оказалось, что моя теория не совсем верна.
Она улыбнулась, дотронулась до его руки.
— Ничего. Вы ведь великий Дронго, самый лучший аналитик в мире. Теперь вы знаете, что снаряд дважды попадает в одну и ту же воронку.
Они странно разговаривали. Он — по-английски, чтобы она легче поняла. А она отвечала по-русски, чтобы быть чуть ближе к нему.
Он наклонился и бережно поцеловал ее в голову.
— Ты знаешь, — прошептал он, — мы все очень любили твою мать. Но я оказался единственным, кто видел ее мертвой. Ты меня понимаешь?
— Да, — кивнула она, — кажется, понимаю.
Он бережно гладил ее волосы.
— Поедем в посольство. Я оставлю тебя там и потом закончу это дело.
Кажется, я уже знаю, как произошло убийство Элизабет Роудс и кто заказал это убийство. Мне остается только узнать исполнителей и почему ее убили. Хотя я почти убежден, что знаю и это. Нужно прояснить лишь некоторые детали, чтобы восстановить всю картину.
— Я не сомневалась, — сказала она, глядя на него снизу вверх, — я была уверена, что вы сможете.
— Не перехвали меня. Иначе я действительно почувствую себя великим аналитиком и буду о себе преувеличенно высокого мнения.
— Нет, — сказала она, сжимая его руку, — вы достаточно умны для того, чтобы верно оценивать себя и других.
— В любом случае забудь сегодняшнюю ночь. А того парня уже нет. Вчера я вычеркнул его из списка людей, живущих на земле.
Она снова замкнулась в себе.
— Вставай, — предложил Дронго, — но если хочешь, то можешь остаться здесь, сколько пожелаешь. Только с одним условием: я запру тебя на ключ.
— Не надо, — ответила она, убирая свою руку, — я поеду в посольство.
— У меня будет к тебе важное дело, — сказал он, чтобы отвлечь ее. — Найди сенатора и побеседуй с ним. Может, он объяснит хотя бы тебе, почему отказывается от дальнейшего расследования. Ты меня понимаешь?
— Вы это придумали специально, чтобы я хоть чем-то занялась, — поняла Сигрид.
— Нет. Просто мне это нужно. Я не буду тебя обманывать, девочка, любая другая на твоем месте билась бы в истерике всю ночь. Или вообще сошла бы с ума после такой ночи. Ты очень сильный человек, Сигрид. И ты все правильно понимаешь. Поэтому не будем делать вид, что ничего не случилось. Наверное, будет правильно, если мы просто вычеркнем эту ночь из нашей памяти. Навсегда.
