— Опять-таки очень просто. Потому что у месье Дюкло дурная память.
Ру прожег меня долгим взглядом.
— Точно. Дурная память. Он не смог вспомнить в точности, что было сказано. Плохие лжецы никогда и этого не запоминают. Они слишком поглощены собственной ложью. Но мне-то интересно узнать. Так как все же, был замок на чемодане сломан или нет?
— Мне казалось, мы с этим уже покончили. Нет, не был.
— Ну конечно же, нет. Прошу вас, закуривайте. Я не люблю курить в одиночку. Одетт тоже закурит. Дайте ей сигарету, Водоши.
Я вытащил из кармана пачку сигарет.
— А где же портсигар? — Ру удивленно приподнял брови. — Весьма непредусмотрительно с вашей стороны. Я думал, теперь вы будете все время носить его с собой, так надежнее. Откуда вам знать, может быть, вот в этот самый момент Хайнбергер или английский майор пытаются его украсть? — Ру вздохнул. — Ладно-ладно. Одетт, cheri, как насчет сигареты? Ты же знаешь, я не люблю курить один. Зубам твоим ничего не будет. Вы обратили внимание на ее зубы, Водоши? Класс.
Ру внезапно перегнулся через кровать, рывком подтащил к себе женщину и оттянул ей верхнюю губу.
— Хороши, верно?
— Великолепны.
— Вот это-то мне и нравится. Худощавые блондинки с хорошими зубами. — Он отпустил ее.
Мадемуазель Мартен распрямилась, поцеловала его в мочку уха и взяла у меня сигарету. Ру чиркнул спичкой. Задувая ее, он снова посмотрел на меня.
— Вы ведь вроде один день в полицейском участке провели, так?
— Похоже, всем здесь это известно, — небрежно бросил я. — Кажется, полиции мой паспорт не понравился.
— А что именно?
— Я забыл продлить его.
— Так как же вы пересекли границу Франции?
— Вы прямо как в полиции, месье, — рассмеялся я и пристально посмотрел на него, ожидая реакции, но он просто пожал плечами.
— Говорю же вам, мне интересны люди. — Он откинулся назад и оперся о подлокотник. — И кое-что обнаружил. А именно, что у всех мужчин, независимо от того, лжецы они или нет, есть нечто общее. Знаете что?
— Нет.
Ру внезапно разогнулся, схватил меня за руку и постучал по ладони указательным пальцем.
— Любовь к деньгам, — негромко сказал он и отпустил меня. — Вы, Водоши, счастливчик, поскольку бедны и деньги вас не испортили. И политические игры вас не смущают. Появилась возможность подзаработать. Отчего вы ее не используете?
— Я вас не понимаю. — Я действительно не понимал его. — О какой возможности речь?
Ответил он не сразу. Я заметил краем глаза, что женщина перестала полировать ногти и, не выпуская из рук кисточки, прислушалась.
— Какой сегодня день недели, Водоши? — вымолвил он наконец.
— Как какой? Суббота, конечно.
Ру медленно покачал головой:
— Нет, Водоши, не суббота. Пятница.
Я издал удивленный смешок.
— Уверяю вас, месье, сегодня суббота.
Он снова покачал головой.
— Пятница, Водоши. — Он сощурил глаза и подался вперед. — Если бы я разузнал кое-какие сведения, которыми, как мне кажется, вы можете со мной поделиться, пять тысяч франков готов поставить на то, что сегодня пятница.
— И вы проиграете.
— Конечно, проиграю. И потеряю пять тысяч франков. Зато разживусь кое-какими сведениями.
И тут я понял, к чему он клонит. Мне предлагали взятку. Вспомнились слова Шимлера: «Он и шага не сделает, пока не будет во всем уверен». Этот человек видел, как я разговариваю с Шимлером. Возможно, даже видел, как я вхожу к нему в номер. Мне вдруг вспомнился звук закрывающейся двери, когда я выходил из четырнадцатого номера. Наверняка Ру уверен, что я пользуюсь доверим герра Хайнбергера, и готов заплатить за то, чтобы узнать его настоящее имя. Я равнодушно посмотрел на него.
— Не могу себе представить, месье, что я знаю такого, за что не жалко заплатить пять тысяч франков.
— Правда? Уверены?
— Уверен. — Я поднялся. — К тому же в очевидных случаях я пари не держу. Знаете, на минуту мне показалось даже, что вы это все всерьез.
— Уверяю вас, Водоши, — улыбнулся Ру, — в своих шутках я никогда не захожу слишком далеко. Вы куда отсюда едете?
— В Париж.
— В Париж? Почему?
— Потому что я там живу. — Я посмотрел ему прямо в глаза. — А вы, полагаю, возвращаетесь в Германию?
— Почему вы, собственно, решили, что я не француз? — Голос его понизился почти до шепота. На лице все еще играла улыбка, весьма зловещая улыбка. Я увидел, как на ногах у него напряглись мышцы, словно он готовится к прыжку.
— Вы говорите с небольшим акцентом. Не знаю почему, но я подумал, что вы немец.
— Я француз, Водоши, — покачал он головой. — Не забывайте к тому же, что иностранец вроде вас вряд ли способен различить подлинный французский говор. Так что не надо меня оскорблять. — Тяжелые веки опустились и почти полностью закрыли его выпученные глаза.
— Извините. Пожалуй, пора выпить аперитив. Не желаете присоединиться ко мне вместе с мадам?
— Нет, не желаю.
— Надеюсь я вас ничем не обидел?
— Напротив, рад был поболтать — очень рад. — В голосе его прозвучала преувеличенная сердечность, что мне совсем не понравилось.
— Спасибо на добром слове. — Я открыл дверь. — Au 'voir, Monsieur, au 'voir, Madame.[39]
— Au 'voir, Monsieur, — иронически откликнулся он, даже не приподнявшись.
Я закрыл за собой дверь. Удаляясь, я услышал, как в номере звучит пронзительный неприятный смех.
Спускаясь, я чувствовал себя последним идиотом. Вместо того чтобы качать воду из колодца, я сам уподобился колодцу. Вместо того чтобы умело вытягивать ценные сведения, я позволил, чтобы меня поставили в положение защищающейся стороны, и отвечал на вопросы с такой кротостью, будто нахожусь на скамье подсудимых. Более того, мне предлагали взятку. Этот человек явно догадался, что я сам придумал всю эту историю с ограблением. И, подобно Кохе, принял меня за мелкого воришку. Просто очаровательно! У бедняги Шимлера практически не было шансов переиграть такого человека, как Ру. Как обычно, я начал обдумывать сокрушительные удары, которые должен был нанести. Беда в том, что у меня извилины слишком медленно поворачиваются. Я тугодум, дурачок.
По дороге я столкнулся со Скелтоном.
— Привет, — сказал он, — вид у вас совершенно несчастный, словно у кукушонка под дождем.
— Так дождь и идет.
— Кохе говорит, это ненадолго. Только подумайте, какая чудесная погода ждет нас завтра. Сестра в холле, за аперитивом. Закажите мне бокал вермута, ладно? Я сейчас вернусь.
Он взбежал вверх по лестнице. Я побрел в холл, говоря себе, что меньше всего мне сейчас хочется думать о завтрашнем дне.
Мэри Скелтон наслаждалась обществом разодетого и надушенного Дюкло.
— Il faut dire l'amoo-ur.[40] — Дюкло растягивал слова так, словно жевательную резинку пальцами изо рта вытаскивал.
— L'amoo-ur, — послушно повторила девушка и бросила в мою сторону полный отчаяния взгляд.
Дюкло отечески похлопал ее по плечу:
— Уже лучше, мадемуазель, уже лучше. — Он посмотрел на меня: — Такая красавица должна уметь произносить это слово. Согласны, месье?
Я пробормотал что-то невнятное.
— Во имя всего святого, избавьте меня от этого старого зануды. Едва Уоррен вышел, как он набросился на меня.
— Если мы будем говорить по-английски, ему быстро надоест и он уйдет. Что пить будете?
— Энглисский, энглисский, — радостно закудахтал месье Дюкло. — Я говорить на англиски.
— «Дюбонне сек».
— Как поживай, американская мисс? Хэлло!
— Я только что столкнулся с вашим братом. Он пьет вермут.
Месье Дюкло вклинился между нами:
— Хэлло. Президан Вильсон, карашо, а?
— Это-то еще к чему? — буркнула девушка. — Мне кажется, вы проявили чрезмерный оптимизм, мистер Водоши.
— Ничего, надо дать ему немного времени.
Месье Дюкло откашлялся.
— Президан Розувельт тоже карашо. О'кей!
— Ничего хорошего, — усмехнулась Мэри. — Лучше предложить ему выпить, как думаете?
— Пожалуй. — Я повернулся к Дюкло: — Выпьете с нами, месье?
— С наслаждением. — С необычайной живостью он нашел свободный стул. — Я предпочитаю «Перно». Мадемуазель хорошо понимает по-французски, только вот говорит мало. — Он погладил бороду. — Надо побольше практиковаться, мадемуазель. Говорить только по-французски. Так что общество месье Водоши вам не годится. — Он плотоядно подмигнул мне.
К счастью, в этот момент появились герр и фрау Фогель; он — в темно-сером костюме с высоким накрахмаленным воротником и ярко-желтым галстуком-бабочкой; она — в сногсшибательном «дневном» платье с воланами из надувного шифона, разлетающимися во все стороны. Оба широко улыбались.
— Господи на все твоя воля! — выдохнула Мэри. — Нет, я положительно должна выпить. Наверное, их тоже стоит пригласить, тогда соберется целая компания. Да, сегодня очередь Уоррена платить, не забудьте.
