– Что ты имеешь в виду, Джефф?
Джефф, проигнорировав заданный ему вопрос, продолжал внимательно, даже испытующе, если не сказать бесцеремонно, смотреть на свою собеседницу, и, когда она, все-таки дрогнув, опустила на миг вниз свои слегка раскосые серовато-сине-зеленые глазки, улыбнулся, но не торжествующей, нет, а просто немного самодовольной улыбкой, которая, впрочем, тут же полностью стерлась с его лица. Он протянул руку к пульту дистанционного управления музыкальным центром и демонстративно элегантным движением нажал на одну из его кнопок. В воздухе, благодаря динамикам мощной квадросистемы, разлились, мгновенно заполнив весь объем просторной комнаты, негромкие звуки медленной чувственной мелодии.
Джефф снова посмотрел на Хелен, которая, чуть подавшись вперед и опершись локтями на колени, с сосредоточенным видом, слегка нахмурясь, делала быстрые, но короткие и неглубокие затяжки, и мягко, даже немного вкрадчиво, спросил:
– Потанцуем? – Не дожидаясь ответа, он пружинисто встал с дивана и, повернувшись к обладательнице раскосых, трудно определимого цвета глаз, молча замер в выжидательной позе.
После некоторой паузы Хелен, не глядя на стоящего перед ней кавалера, и так же ни слова не говоря, слегка и, как могло бы показаться со стороны, немного делано усмехнулась. В то же время Джефф заметил, как ее пальцы, сжимающие сигарету, инстинктивно сделали едва различимое гасящее движение, а взгляд стал блуждать по сторонам в поисках пепельницы. Он тут же, правой рукой, почтительно-осторожным движением перехватил у нее сигарету и, вытянув вперед левую руку ладонью вверх, быстро, словно автоматной дробью, несколько раз ткнул в эту ладонь еще дымящимся окурком.
Услышав немного испуганный полувозглас-полувздох сидящей на диване женщины, никак не ожидавшей от него подобной выходки, Джефф, снова скривив губы в легкой самодовольной улыбке, сделал два шага в сторону и небрежно бросил загашенную им таким необычным способом сигарету в бирюзовый овал пепельницы, стоящей на расположенном чуть сбоку журнальном столике, и, вернувшись в исходное положение, протянул в приглашающем жесте руку продолжающей сидеть на диване даме.
Дама, выдержав секундную паузу, как бы нехотя поднялась, опираясь на протянутую ей руку, и уже через несколько мгновений под томные, возбуждающие воображение звуки в интимном полумраке комнаты, медленно переваливаясь с ноги на ногу и с некоторым вызовом глядя друг другу в глаза, покачивалась производящая немного странное впечатление пара.
Внешне партнеры по танцу, казалось, вполне подходили друг другу: примерно одного роста (если бы дама снова надела свои бежевые туфельки, или, например, кавалер соизволил снять ботинки, они наверняка полностью сравнялись бы по высоте), примерно одной комплекции и телосложения, примерно одного и того же возраста, одинаково элегантно и со вкусом одетые. Тем не менее, между ними чувствовалось какое-то скрытое внутреннее напряжение, даже противоречие – некий антагонизм разноименно заряженных частиц, и это касалось не только темперамента, характера или каких-то иных свойств индивидуальности, а всей их сущности, всего естества. И хотя они танцевали, почти прижавшись друг к другу, и руки кавалера лежали на бедрах его партнерши, в позе их не чувствовалось ни страсти, ни даже самой легкой эротичности: руки Хелен просто расслабленно свисали вниз вдоль ее тела, а всем своим видом она показывала, что исполняет в данный момент не более чем вынужденную, не доставляющую ей особого удовольствия повинность.
Но в какой-то момент, то ли под воздействием разбуженной, наконец, музыкой и близостью тел чувственности, то ли руководимое каким-то внутренним, может быть, даже ей самой пока не осознаваемым расчетом, настроение партнерши изменилось. В глазах ее едва заметно сверкнули плотоядные искорки; уголки губ слегка опустились вниз, сдерживая игривую улыбку; руки, плавно скользнув вверх по лацканам пиджака, замерли на плечах продолжающего пристально и даже немного настороженно наблюдать за ней партнера. Через несколько секунд правая рука Хелен снова опустилась вниз и, нащупав левую руку партнера, с некоторым усилием оторвала ее от своего бедра. Вскоре она уже с интересом рассматривала ладонь, о которую пару минут назад так уверенно и ловко была затушена ее сигарета и на которой сейчас не было заметно абсолютно никаких следов осуществленной экзекуции или, вернее, самоэкзекуции.
– Этому тоже учат в Лэнгли?[38] – приблизив свое лицо к исполнителю самоэкзекуции, почти шепотом, с многозначительной улыбкой спросила Хелен.
Исполнитель, почему-то слегка оглянувшись по сторонам и тоже понизив голос, предпочел ответить вопросом на вопрос:
– Чему этому? Танцевать медленную румбу?
Хелен медленно покачала головой:
– Нет, йоге.
– Все то, что ты называешь йогой, всего-навсего быстрота действий и точный расчет. В некоторых случаях это, правда, еще и обман зрения.
– А в этом случае?
– В этом все было натурально.
– Больно? – после некоторой паузы участливо спросила женщина, осторожно нажимая пальцами на упругую подушечку ладони стоящего перед ней мужчины и при этом выразительно посмотрела ему прямо в глаза.
– Больно, – в тон ей ответил мужчина и, не отводя глаз, медленно приблизил ладонь к ее лицу.
Женщина, снова выдержав небольшую паузу, осторожно и даже немного неохотно, как бы снизойдя, коснулась ладони своими губами, затем, продолжая смотреть в глаза ее обладателю, уже более уверенно, как бы дразня его, провела по ней языком и, поцеловав после этого по очереди уже все пальцы находящейся перед ее лицом руки, с какими-то бесстыдными огоньками в глазах медленно погрузив в ротик палец указательный, замкнула вокруг него свои губки.
Завершив эту вызывающую процедуру и медленно приблизив к партнеру свое лицо, Хелен, с придыханием, несколько раз с левой стороны нежно провела язычком по его шее, а затем слегка прикусила мочку уха. Уловив, хотя и довольно слабый, но все же достаточно явственный ответный импульс со стороны объекта своего воздействия, легкой судорогой пробежавший по всему его телу, она удовлетворенно про себя улыбнулась. Искусительница снова немного отстранилась от объекта и, гипнотизируя его пристальным взглядом, в котором смешались и вожделение, и какой-то азарт игрока, уверенными властными движениями помогла его податливому стану избавиться от облегавшего его секунду назад твидового пиджака, который, бесшумно соскользнув вниз, упал сзади на пол, к ногам, обутым в изящные туфли сорок первого размера. Пальцы Хелен, растянув и резко сдвинув в сторону узел галстука, до этого аккуратно обвивавшего шею Джеффа, уже медленно, пуговица за пуговицей, расстегивали его рубашку. Пройдя половину пути, она резким движением обнажила крепкую мужскую грудь, покрытую редким пушком курчавых волос, и, наклонив голову, стала покрывать ее осторожными, опытными поцелуями. Спускаясь с каждым новым поцелуем все ниже и ниже, она постепенно опустилась на колени и, с некоторым усилием расстегнув брючный пояс, поддерживающий серые фланелевые брюки, неторопливо потянула вниз застежку молнии.
Выполнив эту операцию, Хелен снова подняла вверх глаза. Джефф стоял перед ней в застывшей напряженной позе; голова его была чуть отведена назад, веки сомкнуты, а ноздри слегка раздувались, выдавая истинный накал и градус его внутреннего состояния.
Женщина, приведшая его в это состояние и стоящая сейчас перед ним на коленях, улыбнулась – на этот раз теперь уже она ощутила свою, пусть и маленькую, но все же победу.
Она медленно поднялась на ноги, неторопливой вальяжной походкой отошла к дивану, достала из лежащей в сумочке пачки новую сигарету, прикурила ее (при этом зажигалка ее на этот раз не дала уже никаких сбоев), подошла к музыкальному центру, выключила его и, не оборачиваясь к оставленному ей за спиной мужчине в расстегнутой рубашке и еле держащихся на талии брюках, произнесла:
– Значит, какой, ты говоришь, я там стала? Чересчур разговорчивой? – Повернувшись, наконец, она сделала глубокую затяжку и, с некоторым вызовом глядя на адресат своего вопроса, выпустила в его сторону тонкую струйку дыма.
Джефф, внешне абсолютно спокойно, с каменным лицом, медленно застегнул пуговицы рубашки, резким движением, по направлению вверх, вжикнул молнией брюк и затянул поясной ремень.
– Да, детка. По всей видимости, Париж... вся эта атмосфера стали на тебя действовать слишком уж расслабляюще. – В глазах его снова появился стальной блеск. – Внимательность ослабла. Собранность. Инстинкт самосохранения. – Проворно нагнувшись, он подхватил валяющийся на полу пиджак. – Да и засиделась ты что-то на одном месте. Можно даже сказать, закисла. Не пора ли сменить обстановку. – Последняя фраза была произнесена непонятно то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном.
