— Ни одной ошибки. Он отлично знает училище, педагогов, здание, программу. Больше того, он… Вы не специалист, и вряд ли вам это будет понятно.
— Я инженер, кончил Ленинградский инженерно-строительный институт, — пояснил Никитин.
— В таком случае вы меня поймете. Негерметичность конусов засыпного аппарата вызывает прорыв раскаленного доменного газа, несущего мельчайшие частицы абразивно-рудной пыли, которая разъедает стенки конусов. Борясь с этими явлениями, мы осуществляем электродуговую наплавку сверхпрочных сталей. Учитывая наш с вами, Степан Федорович, разговор, я поручил инженеру Ладыгину, как одному из первых специалистов, ставивших опыты с бальминитом, осуществить эти работы у нас на месте посадки конуса в седло засыпного аппарата.
— И что же он?
— Он выказал отличное знание наплавки вокаром и сормайтом, но в части бальминита ответил уклончиво, сказав, что этот сплав еще мало проверен.
— И это все? — с удивлением опросил Никитин.
— Пока все, — ответил директор, наблюдая настойчивый сигнал коммутатора и, не выдержав, подключил динамик.
«Однако, — подумал Никитин, выходя из кабинета, — их там готовят основательно!»
Никитин направился в фотографию отдела кадров, прошел в лабораторию и узнал, что якобы для анкеты Ладыгина уже сфотографировали в нужном ему ракурсе. В павильоне, похожем на маленькую оранжерею, он сравнил полученную у Тани фотографию со снимком, сделанным сегодня.
Внешнее сходство было очевидным, но, посмотрев через лупу на форму уха, Никитин убедился, что работа была сделана не напрасно. Даже у близнецов, обладающих полным сходством, форма уха всегда различна. У Ладыгина ухо было короткое и широкое с отделенной мочкой, у агента длинное, вытянутое по вертикали с приросшей мочкой.
Оставив фотографию Ладыгина для репродукции, Никитин поспешил в центр города, чтобы купить лыжи. Его беспокоило наличие лыж у агента.
В магазине Никитин столкнулся с человеком в кожаном пальто, которого он сегодня уже видел на вокзале. Его волевое лицо запомнилось Никитину. Незнакомец, внимательно наблюдая за ним, он это отлично видел, также покупал лыжи.
Услышав продолжительный заводской гудок, Никитин занес лыжи в дом приезжих и поспешил в библиотеку Дворца культуры.
Каково же было его удивление, когда, входя в библиотеку, Никитин увидел выходившего с пачкой книг Ладыгина. Не заметив его, Ладыгин прошел мимо, перелистывая на ходу брошюру.
Никитин спросил у библиотекарши:
— Это что, новый инженер?
— Да, взял литературу по электродуговой наплавке сверхтвердых сплавов, — ответила она и добавила: — Очень интересуется бальминитом. Первый раз о таком слышу. Надо будет запросить бибколлектор. Отстаем мы с новинками от Москвы.
Заметив вошедшую Таню, Никитин прошел в читальный зал, в это время почти пустой. Взволнованная Таня рассказала:
— Когда я увидела его руку, я подумала: это он, Гриша Ладыгин.
— Вас ввела в заблуждение татуировка на его руке, — перебив ее, подсказал Никитин.
— Да, это была наша юность… и…
— «…Ты вот имя мое на всю жизнь на руке выколол, а из сердца вырвал легко…», — напомнил Никитин.
— Вам Гриша показывал мое письмо? — удивилась она.
— Да, — сказал Никитин, оберегая ее от ненужных волнений.
— Потом я увидела волосы на его руке, — короткие, но густые рыжие волосы. У Гриши не было волос на руке. Я подумала: мы не виделись пять лет, он возмужал, у него выросли волосы. Взглянув на него, я была уверена, что узнала Гришу, он посмотрел куда-то вниз на подножку, но как только поднял глаза, я увидела, что это не он. Этот человек курит. Я спросила его, когда мы ехали в машине: «Зачем вы курите?» Он сказал: «Я курю с детских лет. Втянулся, не могу бросить». Тогда я его спросила: «А где вы провели ваше детство и юность?» Он ответил: «В Ореховогорске…» Я же выросла вместе с Гришей. Он никогда не курил. Это совсем чужой, неизвестный мне человек. Я спросила его: «На этой руке имя вашей любимой?» Он ответил: «Дела давно минувших дней. Преданья старины глубокой…» Эти пушкинские строки любил к случаю цитировать Гриша. Вы понимаете, Степан Федорович, я не боюсь его, но… Он очень напоминает мне человека, с которым прошли годы моего детства и юности, в то же время он чужой и враждебный мне человек… всем нам. Я это отлично чувствую и понимаю.
— Я буду просить вас, Татьяна Николаевна, сегодня же вечером, после работы, написать все то, что вы мне сейчас рассказали. И постарайтесь сегодня с этим человеком не встречаться, — предупредил ее Никитин.
— Простите, — остановила его Татьяна, — почему вы разрешаете ему быть на свободе? Это же опасно — зверь на свободе.
— Ненадолго, но это необходимо.
— Понимаю. Если я вам буду нужна, можете на меня рассчитывать, — сказала Таня.
Никитин простился с ней и пошел на свидание с капитаном Ржановым. Их встречу назначил по телефону из Москвы полковник Каширин. Когда Никитин вошел в маленькую комнату ИТР заводской столовой, навстречу ему поднялся человек в кожаном пальто. Вспомнив свою встречу при покупке лыж, они улыбнулись и, пользуясь тем, что в это время дня здесь было безлюдно, обсудили итоги дня и выработали совместный план действия.
К концу рабочего дня произошел эпизод, значительно ускоривший развитие событий. Случилось то, чего больше всего боялся Никитин.
Закончив осмотр большого и малого конусов засыпного аппарата, Ладыгин спросил сопровождавшего его доменного мастера:
— Где я могу увидеть инженера Баскакову?
— Баскакову? — удивился доменщик. — Ах, Таню?
Ладыгин вздрогнул. В это время он вытирал паклей руки и имя Баскаковой на его руке было перед глазами обоих.
— Да, Таню, — согласился Ладыгин.
— Да вы простите, мы ее все зовем Таней. Она, как приехала к нам в сорок восьмом, очень полюбилась всем. Хороший инженер. Вы ведь вместе кончали Бауманское? — спросил он.
— Да, вместе, — сухо ответил Ладыгин и ушел до гудка с завода. Купив коньяк, бутылку десертного вина и коробку шоколадных конфет, он отправился к себе в гостиницу.
Встревоженный случайным разговором с доменщиком, в значительной степени утратив свою самоуверенность, он шел, озираясь по сторонам, и ему казалось, что в наступивших сумерках скрывается какая-то опасность, что кто-то наблюдает за каждым его шагом.
Коньяк обострил его воображение. Сопоставляя то, что он услышал от доменщика, с теми вопросами, что ему задавала Баскакова, он пришел к выводу, что надо этой же ночью скрыться или же… несколько капель синильной кислоты в бутылке вина, и важный свидетель против него исчезнет. А если она уже успела поделиться с кем-нибудь своими подозрениями, ее смерть будет служить прямой уликой против него… Поезд на Челябинск есть только завтра, в девятнадцать часов.
Он открыл карту Южного Урала. Ближайшим населенным пунктом был Зилаир, километрах в сорока начинался хребет Дзяутебя и южнее шла дорога на Чкалов. В этом направлении его искать не будут, но двести пятьдесят километров на лыжах… «Когда идет вопрос о собственной шкуре, можно сделать и тысячу километров!» — подумал он, и, решив проверить свои подозрения, оделся и вышел на улицу.
Никитин, наблюдая за ним в окно, увидел, как, выйдя из парадного, он быстро перешел улицу и резко свернул за угол. В это же время из парадного противоположного дома вышел Ржанов и быстро пошел в том же направлении. Неожиданно из-за угла показался Ладыгин, он бросился к Ржанову, схватил его за плечи и что-то быстро сказал, лицо его выражало бешенство. Затем он взял Ржанова под руку и повел в гостиницу.
Никитин услышал, как щелкнул замок в запираемой двери, и, выйдя в коридор, приник ухом к тонкой дверной филенке. Он услышал приглушенный, полный едва сдерживаемой ярости, голос Ладыгина:
— Теплов! Что вы здесь делаете?!
— Я получил срочную командировку на завод…
— Вы лжете! Другого поезда из Челябинска не было! Вы следите за мной!
— Я получил указание от Густава быть около вас. Балт, вам угрожает опасность!
Наступила пауза. Никитин услышал звук наливаемого в стакан вина.
— Пейте!
— Не буду.
— Почему?
— Вы меня отравите, я вам не доверяю.
— Идиот! Завтра мы выедем в Челябинск. Возьмите билеты и ждите меня на вокзале. Деньги у вас есть?
— Есть.
— Идите!
Никитин быстро скрылся в своей комнате и услышал, как, хлопнув дверью, ушел Ржанов. Подойдя к окну, он увидел, как Ржанов снова завернул в парадное противоположного дома.
Сильный шум в комнате напротив прервал его наблюдения. Никитин услышал, как Балт открывал окно, утепленное и заклеенное на зиму, это, очевидно, ему удалось. Узкая полоска света над дверью его комнаты погасла.
Никитин быстро сбежал вниз, прошел черным ходом и, осторожно выглянув во двор, увидел быстро удаляющегося Балта с лыжами и рюкзаком в руке.
