– Вы грубиян.
– Вот и оставьте меня в покое.
Людмила не сдвинулась с места.
– Но этим-то вы мне и нравитесь, – заявила она.
Нолин почесал переносицу. После тяжелого сна было не просто сообразить, как поступить в этой ситуации. Не спускать же гостью с лестницы. Двух неудачных падений за неполные сутки будет многовато.
– Я собираюсь принять душ и проделать еще кое-какие утренние процедуры, о которых не принято распространяться в приличном обществе, – заявил он, вставая. – Давайте побеседуем за завтраком.
– С удовольствием, – согласилась Людмила. – Но сперва нам необходимо пообщаться без посторонних глаз.
– О чем?
– Во-первых, вы даже представить себе не можете, как я обрадовалась, когда узнала, что Петр угодил в больницу. Он невыносимый человек. Ревнивец, неряха, лентяй, скупердяй. Признаться, я давно его разлюбила. Да и как я могу любить человека, загубившего мою молодость?
– Не до конца, – пробормотал Нолин, не имея возможности проскользнуть мимо Людмилы, застывшей в позе тюремной надзирательницы.
– Как вы сказали? – захлопала она ресницами.
– Настоящий талант не пропьешь, а врожденную красоту не загубишь…
Нолину сделалось тошно от приторности собственного комплимента, но Людмила восхитилась, издав нечто вроде возбужденного кудахтанья.
– Вы такой милый, – ласково произнесла она.
– Минуту назад я был грубияном.
– Милый грубиян, – прошептала Людмила. – Мужчины вашего типа – моя слабость. Я не стану сопротивляться, если вы воспользуетесь ею.
– Мне нужно в туалет, – проворчал Нолин. – Сказать зачем?
– Ха-ха! Не надо! Лучше возвращайтесь поскорей. Не забывайте, что вас ждет женщина… совершенно свободная и немного влюбленная.
– Такое не забывается…
Отстранив Людмилу плечом, Нолин отправился в ванную.
Брился он с удовольствием и не спеша, а душ принимал минут пятнадцать, с удовольствием представляя себе, как злится покинутая мадам Банщикова. Попутно Нолин обдумывал способы ее устранения. Кардинальных среди них не было. Просто Нолину хотелось избавиться от навязчивой бабенки и сделать это так, чтобы Людмилины поползновения прекратились раз и навсегда.
Однако, как выяснилось, не он один строил планы. Войдя в номер, Нолин обнаружил, что Людмила уже не стоит и даже не сидит, а лежит, раскинувшись на чужой кровати, как на своей собственной. Хорошо бы одетая. Впрочем, как говорится, нет худа без добра.
– А ты смелая, – одобрил Нолин, не торопясь присоединиться к Людмиле.
– Я решительная, – сказала она. – И не привыкла упускать свое.
Свое? На лице Нолина не дрогнул ни один мускул. Пройдясь по комнате, он остановился у открытой двери балкона и, стоя спиной к кровати, скрестил руки на груди.
– Я жду, – напомнила Людмила обиженным тоном.
– Петр Семенович говорил тебе, что у меня за профессия? – спросил Нолин.
– Ну…
– Значит, говорил.
– Допустим, – согласилась Людмила. – И что из того? Шпион – очень мужественная профессия. Ты любишь фильмы про агента ноль-ноль семь?
– Сказки для детей младшего и среднего возраста, – откликнулся Нолин. – Есть фильмы покруче.
– Какие же?
Судя по голосу, Людмила спросила это с кислой миной. Она пришла не для того, чтобы беседовать об искусстве. Даже о самом главном и самом важном из искусств, которым, по мнению Ульянова-Ленина, являлось кино.
– Документальные фильмы, – сказал Нолин. – Снятые скрытой камерой.
– Скры… Что?
– Скрытая камера. В этой комнате установлена как минимум одна.
– Почему ты меня не предупредил? – взвизгнула Людмила.
– Я не предполагал, что ты окажешься такой шустрой. – Нолин обернулся, ухмыляясь. – Как ты думаешь, твоему мужу понравится эта эротическая сценка?
– Идиот!
Вскочив с кровати, Людмила принялась облачаться, что, учитывая ее габариты и размеры легкомысленных одежек, оказалось нелегкой задачей.
– Тебе повезло, – сказал Нолин, едва удерживаясь от издевательского хохота.
– В чем это мне повезло, интересно знать?
– Если бы ты имела отношение к разведке, отснятый материал навсегда лег бы в твое досье, преследуя тебя до самой смерти. А так…
– Что так? – насторожилась Людмила, утрамбовывая груди под тканью топика.
– Посмотрят человек пять-шесть и забудут, – пренебрежительно отмахнулся Нолин. – Другое дело – шпионаж. Обрати внимание, это слово рифмуется с другим специфическим термином. – Нолин поднял палец. – Шантаж. Бытовое порно используется вербовщиками на всю катушку. Они угрожают прокрутить фильм близким, сослуживцам, соседям. У тебя есть дети?
– Есть, – прошептала потрясенная Людмила. – Двое. Они сейчас у бабушки.
– Молись богу, чтобы они никогда ничего не узнали о шалостях своей мамочки, – жестко произнес Нолин. – И радуйся, что ты не на крючке у ЦРУ. Понимаешь, о чем я толкую?
– Д…да.
– Вот и славно.
Людмила шмыгнула носом и подтянула шорты, комично двигая ногами. Типичный жест нашкодившей девчонки. Дрянной, испорченной девчонки, не заметившей, как она состарилась.
– Это была шутка, – сказала она. – Я решила тебя разыграть, вот и все.
– Будем считать, что розыгрыш удался, – кивнул Нолин.
– Ты не сердишься? – взглянула Людмила исподтишка.
– Слишком сильное чувство. Не для этой ситуации.
– Мы взрослые люди, правда?
– Более чем, – подтвердил Нолин.
– Тогда… – Осекшись, Людмила осмотрела комнату, ища взглядом объектив видеокамеры. – Поговорим позже, – пробормотала она, направляясь к выходу. – До скорого.
Подразумевалось скорое свидание. Оно состоялось раньше, чем предполагал Нолин, но сперва ему предстояло узнать еще кое-что об особенностях женской психологии.
Через пару минут после ухода жены Банщикова, когда время, оставшееся до завтрака, хотелось посвятить обдумыванию дальнейших действий, дверь отворилась снова. И опять без стука. На этот раз Нолина решила почтить визитом Марго. Сегодня он определенно пользовался успехом у женского пола, чему был не рад.
– Привет, – сказал он, старательно улыбаясь.
– Салют, – поздоровалась Марго, приблизившись на расстояние вытянутой руки.
Они стояли друг напротив друга в прямоугольнике солнечного света, падающего из окна. Нолин чувствовал, как нагревается его затылок, и надеялся, что его укрытые тенью глаза не выглядят больными и воспаленными. Ярко освещенное лицо француженки могло бы послужить великолепной рекламой всевозможных косметических средств. Ее волосы, окруженные сверкающим ореолом, подтверждали, что качественные шампуни существуют не только в телевизионных заставках. Пахло от Марго чем-то волнующим и нежным, что совершенно не соответствовало выражению ее глаз. Она смотрела, словно готовилась к выстрелу. Выбирала место, куда всадит пулю.
– Чем обязан? – светски осведомился Нолин.
– Зачем она к тебе приходила? – не приняла тона Марго.
– Ты имеешь в виду мадам Банщикову?
– Я имею в виду эту мерзавку с глазами голодной суки.
– Она тебя чем-то расстроила? – спросил Нолин.
– Расстроила? – переспросила Марго. – Да она просто вывела меня из себя!
– Но чем?
– Еще вчера ночью, когда ее мужа забрали в больницу, я поняла, что она не успокоится, пока не заберется к тебе в кровать!
– Женские фантазии! – Выпалив это, как спасительное заклинание, Нолин привычно приложил ладонь к уху и состроил предостерегающую мину.
– Прекрати кривляться! – окончательно разозлилась Марго.
Плевать ей было на прослушивающую аппаратуру и все Центральное разведывательное управление США в полном составе. Она изнемогала от ревности и желания выпустить пар. Нолин понял, что дело плохо.
– Я чертовски проголодался, – примирительно произнес он. – Что на завтрак? Может, составишь мне компанию? Поговорим за столом, ладно?
Тирада сопровождалась все той же пантомимой. Марго покосилась на пятерню Нолина, изображающую локатор, и пожала плечами:
– Ладно, хотя завтракать с постояльцами не в моих правилах.
– А… – вырвалось у Нолина. Он прикусил язык.
– Что ты хотел спросить? – прищурилась Марго.
А спать с постояльцами в твоих правилах? Именно эта фраза едва не вырвалась у Нолина. Догадываясь, что шутка окажется совершенно неуместной, он спешно придумал иной вариант:
– А ужинать… с постояльцами?
– Ты приглашаешь меня поужинать?
– Почему нет?
– Где? – недоверчиво спросила Марго.
– Тебе виднее, – сказал Нолин, сожалея о своей реплике. – Выбор за тобой.
– Ты… Ты серьезно?
– Серьезней некуда. Если мужчина и женщина спят вместе, то почему бы им не разделить трапезу?
Еще одна роковая ошибка. Во взгляде Марго появилось выражение, которое можно наблюдать во взгляде ищейки, взявшей след. Приблизившись к кровати, она провела рукой по подушке и спросила зловещим шепотом:
