– Стволовые, Женя, – перебила Морталюк. – И сядь на место, пожалуйста. Я не разрешала тебе вставать.
Он хлопнул себя по лбу:
– Стволовые, конечно же! Из этих клеток можно без труда вырастить любой орган. Заменяй износившуюся печень, почку или селезенку и живи дальше. – Бондарь шагнул вперед. – То же самое касается различных желез, отвечающих за старение организма. Фактически правильное манипулирование стволовыми клетками гарантирует не только вечную молодость, но и чуть ли не бессмертие. Одного не пойму…
– С-стоять! – угрожающе прошипела Морталюк.
– Одного не пойму, – признался присевший рядом Бондарь. – Зачем вам целая куча зародышей? Один пойдет на запчасти тебе, другой – Щусевичу. Но остальные?
– Принцип самоокупаемости, Женя. Здоровые живые недоноски стоят огромных денег. – Морталюк приставила пистолетный ствол к паху Бондаря. – Продав их за границу, я не получу прибыли, но зато погашу убытки.
– И действительно: принцип окупаемости, – пробормотал Бондарь. – Основной закон капитализма. Мне такое и в голову не приходило.
Против ожидания его не охватила ни всепоглощающая ярость, ни леденящая ненависть. То, что он услышал, не укладывалось в рамки обычных человеческих представлений о добре и зле. У готовящегося преступления были поистине вселенские масштабы. Неужели недалек тот день, когда богатые и циничные люди будут официально покупать младенцев, чтобы кромсать их в «научных» целях? Сегодня леди Мортале вынуждена таиться, а завтра? Прикончить ее, пока не поздно? Придушить, как мерзкую гадину? Оторвать ей башку? Раздавить каблуком и размазать по полу?
«Задумка хорошая, но преждевременная, – бесстрастно отозвалось в мозгу. – Уничтожив Морталюк, ты никогда никому не расскажешь о том, что творится на Лунной Поляне. Ее дело продолжит Щусевич. Некоторые девочки уже забеременели и готовы к употреблению. Скальпели наточены, опытные руки хирургов вот-вот облачатся в перчатки, чтобы не испачкаться в невинной крови. Ты допустишь избиение младенцев? Убьешь одного Ирода, чтобы на его место пришел другой?»
Ответ был краток и однозначен: «Нет».
* * *
– Нет, – усмехнулся Бондарь, когда Морталюк произнесла третье по счету предупреждение и заявила, что оно последнее. – Ты не спустишь курок, Марго. Зачем? Чтобы отстрелить яйца, подержаться за которые мечтаешь? Глупо. А как же принцип окупаемости? На меня потрачены деньги. Сначала я должен их отработать. Ты не выстрелишь.
– Ты плохо меня знаешь, Женя. – Ствол в руке Морталюк так и норовил ввинтиться в беззащитную мошонку Бондаря.
– Я хорошо разбираюсь в человеческой психологии, – сказал он, надеясь, что испарина, выступившая у него на лбу, не сильно бросается в глаза. – У тебя была возможность позвать на помощь, но ты этого не сделала. Ты поверила мне, Марго, а кочевряжишься из врожденного упрямства. Я не возражаю. Иногда приятно пощекотать нервы себе и другим. – Сидящий на корточках Бондарь опустил руку, нащупал пистолет, нацеленный ему между ног, легко завладел им и отложил в сторону. – Но хорошего понемногу, Марго.
– Помногу! – захихикала Морталюк на манер предвкушающей пиршество гиены.
– Значит, можно считать, что инцидент исчерпан? – уточнил Бондарь.
Он был спокоен, непрошибаемо спокоен. С одинаковым безразличием он мог бы обнять или прикончить женщину, сидящую рядом. Морталюк не была исчадием ада. Космическая тварь в человеческом обличье, вот кем представлялась она Бондарю. Нелюдь, нежить. Разве можно пылать ненавистью к эпидемии, стихийному бедствию, цунами или тайфуну с женскими именами? Это невозможно. При уничтожении смертоносных бактерий не возникает эмоций. Нервная система отказывается реагировать на подобную нечисть. Мозг осознает ее наличие, но сохраняет полную бесстрастность.
– Исчерпан? – повторил вопрос Бондарь.
– Да, – хрипло ответила Морталюк. – Ты действительно знал, что я затеяла, но не попытался сбежать. Я тебе верю.
Она встала, чтобы было удобнее избавляться от трико, но Бондарь взял ее за руку и потянул вниз, возвращая на место.
– Зато я тебе не верю, – сказал он.
– О чем ты? – поморщилась Морталюк.
– У тебя ничего не получится, – заговорил Бондарь, – прижимая ее голову к своему плечу. – Откажись от своей затеи.
– Что за чушь ты мелешь! – она раздраженно отбросила его руку. – Ты предлагаешь мне отказаться от мечты всей моей жизни? Я не собираюсь превращаться в дряхлую старуху!
– Ты неправильно меня поняла. Для чего рисковать, гробить время и средства? Неужели в цивилизованных европейских странах нет специализированных клиник? Плати и лечись в свое удовольствие.
– Клиники-то есть, – вздохнула Морталюк. – Абортивный материал широко применяется, например, в Британии. Тамошние законы практически не ограничивают исследования стволовых клеток и эксперименты по клонированию.
– Так за чем же остановка? – удивился обратившийся в слух Бондарь.
– Английским ученым разрешено извлекать стволовые клетки только из эмбрионов, зачатых в пробирке.
– Что в этом плохого?
– Плохого в этом ничего нет, – пожала плечами Морталюк, – но и эффективность почти нулевая. Пользы от такой методики как с козла молока.
– Странно, – нахмурился Бондарь.
Он фиксировал в уме каждое слово, понимая, что ни с кем другим Морталюк откровенничать не станет. Было очень важно выведать у нее как можно больше подробностей. Бондарь выведывал. И даже не передернулся, когда покойницки-холодная рука Маргариты Марковны скользнула ему под свитер.
– Ничего странного. – Она зашлась визгливым смехом. – Интересующие меня компоненты содержатся не в пробирках, а в реальных живых женщинах. Когда оплодотворенная яйцеклетка начинает делиться, образуются не только стволовые клетки, но также плацента и собственно эмбрион.
– Эмбрион, – откликнулся эхом Бондарь, представив себе крошечного человечка, свернувшегося в материнской утробе. Следом воображение предложило ему полюбоваться собственным сынишкой, покоящимся в могиле. – Эмбрион, да, – понимающе наклонил голову Бондарь и занялся поисками сигареты, которая упорно не желала выниматься из пачки.
– Ты опять перешел на свои гадкие «Монте-Карло»? – недовольно спросила Морталюк.
– «Монте-Карло»? – Бондарь уставился на мятую сигарету. – Ах, да. Те, что были в портсигаре, закончились.
– Кури мои.
– Мне нравится, когда покрепче.
– Мне тоже, хи-хи…
Ледяные пальцы Морталюк ловко расстегнули ремень Бондаря.
– Почему обязательно дети? – сипло спросил он. – Почему не взрослые?
– Доля стволовых клеток в тканях взрослого организма, как правило, очень мала. Из-за этого возможности органов по регенерации сильно ограничены.
– Ты рассуждаешь как заправский специалист в этой области. – Бондарь поймал шкодливую руку Морталюк и вытащил ее наружу. – Я покурю, с твоего позволения.
– Не будет такого позволения!
– Тогда обойдусь. – Бондарь в несколько затяжек сжег сигарету до половины. – В общем, взрослые не годятся.
Морталюк скривилась:
– Наилучшими свойствами обладают те клетки, которые взяты на ранних стадиях развития организма.
– Организма, ну да, – подхватил Бондарь, гася окурок.
– В дело идет все: костный мозг новорожденных, слизистая оболочка, жировая ткань, пуповинная кровь, плацента. – Морталюк схватила Бондаря за плечи и заглянула ему в глаза. – В чем дело? Ты какой-то квелый, дружок… Признайся честно, тебя смущает мой возраст? Плевать! Через месяц-другой ты меня не узнаешь. Слышал выражение «заново родиться на свет»? Это про меня… Про нас… – Ощутив прикосновение рук Бондаря, Морталюк вздрогнула всем телом. – Мы всегда будем вместе, всегда, Женечка. – Белки ее норовящих закатиться глаз дико сверкнули. – Сто лет, двести, триста…
– Целая вечность, – подытожил Бондарь.
– Эй! – насторожилась Морталюк. – Что за упаднические настроения?
– У меня забрали «вальтер».
– Ну и что?
– Прикажи, пусть вернут, – попросил Бондарь. – Без оружия я как без рук. Не в своей тарелке.
– Э не-ет! – протянула Морталюк, водя перед собой указательным пальцем. – Не выйдет. Не хочу, чтобы ты ходил с пистолетом. Ты больше не телохранитель. Ты просто мой мужчина.
– Вообще-то в Москве осталась женщина, которая так тоже считает.
– Я помню. – Морталюк встала. – Сама себе удивляюсь, но никак не могу выбросить из головы твою царицу Тамару. К чему бы это? Вот уж не думала, что я… Я!.. однажды втрескаюсь по уши. – Она подбоченилась. – Посмотри на меня.
– Смотрю, – пробормотал Бондарь.
– Не так! – Морталюк топнула ногой. – Хорошенько посмотри, внимательно!.. А теперь отвечай. Ты сделал выбор? Я или Тамара?
Десятки, а может, сотни неродившихся малюток испытующе взглянули на Бондаря. Они тоже просили его сделать выбор. Прямо сейчас. Немедленно.
