Еще Донцов подумал, что все получилось глупо. Он нарвался на пули, а ведь был шанс остаться целым. Хотя был ли у него этот шанс? Он просто вошел в дверь, потому что не было выбора. Он должен был войти в эту проклятую дверь.
За муками Донцова наблюдал через глазок в двери Дэннис Линсон, почти трезвый в этот вечер. Пожарник видел какой-то приятный эротический сон, молодую особу, совершенно голую, с которую собирался поучить французской любви, когда на лестничной площадке поднялась возня. Он заворочался, встал с кровати не сразу, лишь когда услышал четыре выстрела, грянувшие одновременно. Как был, в пижамной курточке и голубых шелковых штанах, вышел в прихожую и припал к глазку. Ясно, что-то ужасное стряслось в квартире Джейн Уильямс, женщины тихой и очень симпатичной. Ее дверь раскрыта, в прихожей горит свет, но никого не видно. Но что произошло?
Линсон, не любивший долгих раздумий, решил, что соседка стала жертвой грабителя. Из прихожей он прокрался в комнату, набрал номер полиции и, шепотом сообщив о происшествии, дважды повторил адрес. Вернувшись в прихожую, снова выглянул в глазок. На этот раз он увидел незнакомого мужчину. Тот, ухватившись обеими руками за перила, кашлял взахлеб, словно собирался по кускам выплюнуть из себя легкие. Когда приступ кашля закончился, преступник, ограбивший и, возможно, убивший соседку, шагнул к лестнице. Он не отпускал перила и пошатывался из стороны в сторону, будто перебрал лишнего.
Линсон мгновенно придумал для себя новую версию преступления: любовник соседки заявился на ночь глядя к ней в гости, напился, как свинья, и, приревновав Уильямс к другому мужчине, застрелил её из пистолета. Эта версия больше походила на правду. Линсон не был человеком робкого десятка, потому что пожарники не трусы, а сильные духом мужественные люди. Он мгновенно оценил обстановку и решил, что преступник, как бы пьян он ни был, наверняка успеет смотаться до приезда полиции. Значит, ему надо помешать.
Если действовать быстро и решительно, риск получить пулю не так уж велик. Линсон не хранил дома оружия, но свято верил в свой тяжелый кулак, который не подводил его в критические минуты. Он, стараясь не издать ни единого звука, снял цепочку, повернул замок. Человек на лестнице снова закашлялся, Линсон рванул дверь на себя, выскочил из квартиры, занес кулак для удара.
Донцов периферическим зрением увидел, темную тень, появившуюся ниоткуда. Инстинктивно, он пригнул голову и спасся от тяжелого кулака. Но в следующее мгновение Линсон налетел на него, как железнодорожный локомотив на зазевавшегося пешехода. Повалил, сбил с ног. Пожарник, уронив все сто двадцать килограммов живого веса на грудь Донцова, прижал его к полу. Размахнулся, съездил кулаком по челюсти слева, а затем справа. Размахнулся и снова вмазал.
Ударившись затылком об пол, Донцов не потерял сознания. Он приподнял руку, чтобы защититься от ударов, на большее не хватило сил. Он даже не почувствовал боли, когда кулак пожарника в очередной раз врезался в рот, сломал передние зубы. Донцов уже летел в пропасть, несся в темную пугающую пустоту.
Его тряс кашель, который невозможно было остановить. Воздуха не было. Кровь шла горлом и не давала дышать. Легкие хрипели, как худые меха старой гармони. Донцов хотел попросить, чтобы человек слез с него, но так и не выговорил ни слова, лишь побулькал что-то невнятное.
Пожарник, отбив кулаки, одной рукой ухватил Донцова за горло, другой вцепился ему в волосы. Линсон чувствовал, как противник обмяк под ним, дернул ногами, перестал кашлять, и затих. Но не ослабил хватку, не разжал тиски пальцев, пережимающих горло.
Под потолком на всех этажах загорелись лампочки. Линсон увидел лицо, лежавшего под ним человека. На полу разлилась большая кровавая лужа. Пижамная курточка пожарника, его голубые шелковые брюки были густо заляпаны кровью. Линсон отпустил горло человека, неподвижно лежавшего на полу, схватился за перила и встал на ноги. По лестнице поднималась молодая парочка со второго этажа. Женщина накинула халат, мужчина успел натянуть спортивный костюм. Он был бледен и напуган. Добравшись до верхней площадки, мужчина помахал рукой жене, чтобы та не вздумала идти сюда, наверх. И уставился на тело незнакомого человека, распростертое на полу. На рот, полный крови.
– Я вызвал полицию, – сказал молодой человек. – Как… Что здесь произошло? Вы что-то видели?
– Преступник напал на мисс Уильямс, – ответил пожарник. – Он хотел улизнуть отсюда. Но я не дал негодяю уйти.
– Вы стреляли в него?
– Нет, я ни в кого никогда не стрелял, – пожарник выставил вперед окровавленные по локоть руки. – Вот мое оружие.
– Тогда откуда же столько крови? – спросил парень.
– Да, крови в нем, как жирном борове с фермы моей матери, – пожарник стащил с себя курточку, оставшись голым по пояс, стал вытирать ей руки. – Черт знает, откуда столько крови. Может, Мисс Уильямс его подранила. В квартире ведь стреляли. Ты сам слышал выстрелы?
– Слышал.
– Она защищалась. Ну, и зацепила подонка. А я этой паршивой кровью всю пижаму испортил. Весь перепачкался.
– Он мертв?
– Я не врач. Он не дышит – это факт.
– Может, мисс Уильямс нужна помощь?
– Может быть. Но в её квартиру заходить нельзя до приезда полиции. А помощь… Кажется, помощь нужна твоей жене.
Линсон показал пальцем вниз. На площадке между вторым и третьим этажом лежала жена молодого человека, секунду назад упавшая в обморок.
Москва, следственный изолятор
Матросская тишина. 22 октября.
Допрос, который проводили генерал Антипов и подполковник Беляев продолжался третий час. Дело шло к вечеру, короткий дождливый денек незаметно перетекал в такой же дождливый и холодный вечер. Подследственный Вадим Тараскин, пользовался случаем, и уже третий раз просил у генерала сигаретку, зная, что за порогом следственного кабинета халява кончится, а в сырой камере, куда напихали тридцать рыл, и короткого бычка не выпросишь. Он со вкусом пускал дым и переворачивал страницы уже пятого альбома, куда были вклеены фотографии находившихся в розыске лиц, подозреваемых в тяжких преступлениях. Однако карточки Дьякова там не нашлось. Тараскин раздавил в пепельнице, привинченной к столу, докуренную до фильтра сигарету, захлопнул альбом и отодвинул его в сторону.
– Нет тут его.
– Ладно, тогда расскажи, при каких обстоятельствах ты познакомился с Дьяковым, – приказал Антипов. – Вспомни все, до мелочей.
– Я другому следователю из ФСБ все это уже сто раз повторял. Протокол почитайте.
– Теперь повтори мне, без протокола, – нахмурился генерал.
– Познакомились мы три с лишним года назад. Дело было в ресторане гостиницы «Ленинградская» на Каланчевской площади, что у трех вокзалов. У меня кончались бабки, я форменно припухал, срочно нужно было заработать хоть сколько. За два месяца до этого я откинулся с зоны, сидел на мели, но ничего приличного не подворачивалось, одна мелочевка. В тот день я решил попробовать старый номер. Ну, уже несколько раз одевался поприличнее, шел в кабак при какой-нибудь гостинице. Там ужинал, когда начинались танцы, приглядывал и клеил какую-нибудь лохушку из провинции. Потом поднимались к ней в номер. Сеанс любви. Ну, короче, утром она просыпалась без денег и без золота. Гостиница «Ленинградская» неплохое место для таких дел. Если повезет, можно сшибить денег.
Тараскин покосился на пачку сигарет. Антипов кивнул, мол, бери, не стесняйся.
Этот Тараскин попал в поле зрение Службы внешней разведки случайно. Запросы, ориентировки и фоторобот на некоего Дьякова, мужчину приблизительно сорока лет, плотного сложения со свежим шрамом над правой бровью, были направлены в МВД и ФСБ. Нужно было выяснить, не проходил ли человек с такой внешностью по делам в этих ведомствах. Ответ с Лубянки пришел скоро. Выяснилось, что гражданин Тараскин, отбывающий срок за мошенничество в одной из мордовских колоний, добровольно сознался в преступлении, совершенном около трех лет назад. Он помогал Дьякову вывозить за город и закапывать в лесу под Подольском трупы мужчины и женщины, супругов Юрловых. С зоны Тараскин был доставлен в Матросскую тишину, где с ним провели следственные действия. Подозреваемого привезли в указанное им место, Тараскин указал, где похоронили убитых.
Оба тела лежали в глинистой почве, поэтому неплохо сохранились. Делом занималась не милиция, а ФСБ, потому что Георгий Иванович Юрлов, член Московской коллегии адвокатов, являлся штатным осведомителем чекистов. Три года назад, когда он вместе с супругой бесследно исчез, возбудили розыскное дело, перетрясли массу людей, но Юрлов вместе с женой как в воду канули. Поиски этой парочки из активной стадии перешли в стадию вялотекущую. Удалось выяснить, что в вечер своего исчезновения Юрловы отправились по какому-то важному делу. И больше не вернулись домой, где их ждала взрослая дочь и её жених. С кем и где была назначена встреча – так и осталось тайной. Тараскин утверждает, что в убийстве участия не принимал, лишь помогал вывозить и закапывать трупы. Да и согласился на эту грязную работу то лишь потому, что воспротивься он, задумай помешать убийце, сам бы лежал рядом с Юрловыми, в одной могиле.
