Николай Стариков - Громовые степи

Немцы не заставили себя ждать. Перед фронтом новоиспеченного батальона они появились во второй половине дня. Два мотоцикла, три танка Т-11 и столько же бортовых автомашин «бюссинг» с солдатами в густых облаках пыли на большой скорости вышли из-за гряды высот на левом фланге. Боевой порядок батальона — линия из окопов для стрельбы лежа с одним взводом резерва и противотанковыми средствами на флангах, маскировка — выгоревшая на солнце степная трава. Подпустив противника метров на триста, ударили сорокапятки по танкам и автомашинам, бойцы из винтовок открыли дружный огонь по пехоте. Передний танк остановился, потом дернулся и, заворачивая круто влево, въехал в рытвину по самую башню; задымил и застопорил движение один «бюссинг». Не произведя ни единого выстрела, немцы развернулись и, прикрываясь пылью, ушли в западном направлении, оставив перед фронтом батальона подбитую технику. Тут же появилась «рама». Она пролетела вдоль реки и удалилась в сторону Дона. Но ожидаемые в подобных случаях «юнкерсы» на сей раз не появились. Цель, похоже, для них несерьезной оказалась.

Ближе к вечеру заметно уменьшилась численность отходящих войск, не стало видно и беженцев. К этому времени на КПП взводов было задержано еще более сотни военнослужащих. Среди них два младших лейтенанта — командиры взводов с небольшими группами подчиненных. Бодров сформировал из них еще одну роту, поставил ее в оборону на правый фланг.

— Надо же, — говорил он Макарову, — если дело и дальше так пойдет, скоро целый полк будет в нашем распоряжении.

Солнце посылало еще на землю горячие лучи, когда Сергей отправил посыльных к командирам подразделений с приказом: выступить через час параллельными маршрутами, форсированным маршем выйти к реке Деркуле, переправиться вплавь и занять оборону по южному берегу.

Спустя часа полтора на том месте, где только что несла службу рота войск НКВД и оборонялись подразделения Красной Армии, гулял поднявшийся ветер. Не отстали от бойцов и зэки. Пушки вместе с передками бойцы сами катили по дороге, по одной на взвод.

Как ни старался командир роты организовать марш в линию ротных колонн, через час-другой сформированные батальон и рота шли уже вслед за автоматчиками, растянувшись на целый километр. Оказалось, такое размещение подразделений имеет некоторые преимущества: есть возможность быстро собрать возле себя командиров подразделений, чтобы сообща решать возникающие проблемы. А они появлялись ежеминутно.

В полночь колонна стала втягиваться в лес. Подразделения шли по пологому спуску к реке, повернули вправо, и деревья неожиданно стеной возникли перед глазами. Лес был заполнен людьми, их было видимо-невидимо. Справа и слева от дороги горели небольшие костры, кто возле огня, сразу не определишь. «Надо бы разобраться, — думает Сергей, — но в обстановке, когда вокруг столько вооруженных лиц…» Его размышления прервал старший дозора.

— Впереди за лесом метрах в двухстах — река, а на подходах к ней с вечера обосновались румыны. Поблизости есть небольшой каменный мост. На другой стороне противника вроде бы нет.

— Какими силами располагают румыны?

— Выяснить не удалось, но копошатся по всему берегу.

— Румыны в подметки не годятся немцам, — говорит Макаров, — но вооружены не хуже.

— Будем прорываться, — сообщил Бодров свое решение подчиненным командирам. — Готовьте людей. Пока еще темно, начнем через полчаса. «Лесным» людям знать об этом необязательно.

Договорились так. Рота автоматчиков на узком участке атакует румын. Батальон идет следом и начинает сматывать оборону противника вправо на расстояние не менее километра, стрелковая рота устремляется влево от прорыва с такой же задачей. По мере продвижения вперед часть подразделений переправляется через реку, под их прикрытием то же делают остальные. С рассветом все должны быть на той стороне. По мосту идут артиллерия и подводы.

Все повторилось, как за Северским Донцом. Только румыны не применяли ракеты и не успели еще окопаться. Румыны не ожидали нападения. Знали: в лесу разрозненные группы войск противника и сброд всякий. «Сами скоро начнут выходить и сдаваться», — говорили офицеры солдатам.

Ночь в лесу душная, ни ветерка. На реке в прибрежных камышах соревновались горластые лягушки. Пополз вперед второй взвод автоматчиков, справа и слева от него — первый и третий. Пулеметчики и четвертый взвод — резерв — в готовности поддержать огнем и штыком наступающих. Разом ударили автоматы. Сминая растерявшихся румын, рота Бодрова без особых усилий вышла к реке. На флангах, удаляясь, гремели в темноте частые винтовочные выстрелы, редкие автоматные очереди. Позади из леса стал нарастать шум бегущих к реке и мосту толп людей. Едва успели переплыть, пройти через камыши и одеться, как река забурлила от плывущих и барахтающихся в воде человеческих тел. Нет времени считать потери при прорыве и переправе, нужно немедленно организовать службу заграждения, приготовиться к бою.

В суматохе и беготне Сергей забыл о зэках, а они сами вышли из камыша в мокрой одежде, виновато переминаются с ноги на ноту. Но их только сорок. «Двое утонули», — доложил старший.

Левый берег реки пологий, начинает круто возвышаться метрах в ста от воды. По этой линии командир роты выставил четыре КПП; командиры сформированных подразделений Красной Армии приступили к организации обороны, им также поручалась организация войскового заграждения.

Не обошелся прорыв без потерь. В роте автоматчиков недосчитались шестерых бойцов, в батальоне восемнадцати, стрелковой роте девяти. Раненые остались лежать на противоположном берегу. Полдня потом их там отыскивали и переправляли через реку. Помогали в этом деле и зэки.

Макаров сформировал еще одну стрелковую роту из устремившихся в прорыв «лесных» людей. Большинство бойцов оказалось из одного батальона, но без командного состава.

— Где ваши командиры? — спросил Сергей у собравшихся.

— Они идут где-то отдельно, — ответил за всех давно не бритый старший сержант.

— Как это? Не врешь? Такого не может быть.

— Верно, — подтвердили в один голос бойцы.

«Ни в какой армии командиры так не позорились», — сокрушался потом Бодров.

А вскоре командир третьего взвода привел на временный фильтрационный пункт группу задержанных командиров.

— Купались в реке, — доложил он.

Среди них были капитан, три старших лейтенанта и один младший.

— Где ваши бойцы? — допытывался Сергей.

Прибежавший по вызову старший сержант подтвердил, что капитан — начальник их штаба батальона и другие командиры оттуда же.

Стараясь сохранить спокойствие, Бодров с жесткими интонациями в голосе потребовал от задержанных сдать оружие. Капитан попытался протестовать, но все же подчинился старшему лейтенанту, предупредившему, что прикажет расстрелять каждого, кто не выполнит его требований.

— Капитан останется здесь; старшие лейтенанты, — Сергей указал пальцем на стоящих рядом командиров, — назначаются командирами стрелковых рот, остальные идут в распоряжение лейтенанта Креплова. Каждый получит свое оружие после боя или в особом отделе.

Когда остались вдвоем с капитаном, Сергей сел рядом.

— Может, я поступил грубо, но в данной ситуации по-иному нельзя. Так уж сложилось, мне приходится принимать решения не по чину. Обещания, которые даны мною командирам, относятся и к вам. Какое-то время нам придется действовать совместно. Здесь шесть стрелковых рот, возможно, прибавятся еще задержанные военнослужащие. У меня свои задачи. Вам, как говорится, и карты в руки. Предлагаю взять на себя командование сформированными подразделениями, организовать оборону. Время отхода, а также другие вопросы будем решать вместе.

— Много шума из ничего, — оживился капитан. — Зашли в деревне в одну из хат возле того леса; угостил нас дед самогоном натощак, подарил кресало, стакан самосаду, отдохнули, поговорили, вечер наступил. Не стали в темноте искать своих бойцов, отложили до утра. А тут ваш прорыв, река. Командовать двумя батальонами я согласен. Но пистолет мой верните. Не командир это — в бою с пустой кобурой, — сказал он удрученно и обиженно.

Анатолий услышал голоса людей. Кто-то вдалеке звал: «Шведов… Шведов…» Он хотел крикнуть, отозваться, но во рту земля, она везде; попытался подняться, да куда там, пошевелиться и то с трудом получается. «Похоронен заживо, — обожгла мысль, — но зачем тогда меня звали? А может, послышалось? Дышу, значит, воздух есть».

Опять ни звука, только в ушах монотонный звон, болит раненая рука.

«Болит, значит, живой, — успокоил он себя. — Надо выбираться на свет божий. Где верх, куда двигаться и как? Ага, скрючен в три погибели. Сначала выпрямиться бы».

С трудом кашлянул, стал потихоньку двигать ладонью, пересыпая землю под себя, обрадовался, когда рука стала немного двигаться взад-вперед, еще подальше, и вдруг пальцы ощутили дуновение ветерка. Вскочить бы, но земля давит, не позволяет подняться даже на колени.