Его маленькое лицо и непомерно толстая гортань составляли одно целое. Определить, где заканчивается шея, а где начинается голова, можно было только по подбородку, слегка выступающему вперед. Его волосы и кожа имели морковный оттенок, но брови и ресницы были белесыми. В невозмутимом хладнокровии этого человека ощущалось что-то жабье. Бондарь не удивился бы, если бы из тонкого рта Кочера высунулся длинный язык, приспособленный для ловли мошек.
– Пошел в задницу, Роберт Оттович, – пробормотал он.
– Будешь продолжать разыгрывать из себя героя? – вступился за шефа юркий, как хорек, брюнет с холеными усиками и зализанными волосами.
Такой мог бы добиться популярности, снимаясь в латиноамериканских сериалах. При наличии специальной скамеечки, позволяющей сравняться ростом с прочими актерами. «Возможно, – решил Бондарь, – он придает такое значение внешности, чтобы хоть как-то компенсировать свое тщедушное телосложение. Коротышки часто обладают непомерным самомнением. Всю жизнь они стремятся прослыть великими, как Наполеон или Гитлер. Грандиозные бедствия зачастую исходят от таких вот недомерков».
Как только приподнявшийся на локтях Бондарь высказал это предположение, брюнет затрясся, словно сквозь него пропустили ток высокого напряжения. Казалось: вставь ему в рот лампочку – и она не просто вспыхнет, а разлетится на тысячу осколков. Хотя за его спиной стояли пять вооруженных парней внушительного вида, он решил не прибегать к их помощи. Стремительная пробежка через зал, замах ноги и бац! – в черепе Бондаря что-то взорвалось. Удар с левой – его голова еле удержалась на хрустнувшей шее.
Вскочив на ноги, Бондарь выбросил кулак в кровавый туман, расстилающийся перед глазами. Мимо! Несмотря на неказистый рост, противник знал толк в рукопашном бое. Легко увернувшись от свинга, он снова достал Бондаря в невообразимом пируэте. Каждый разворот завершался ударом подошвы или пятки. Ребра Бондаря жалобно трещали, но ему удалось перехватить ногу брюнета, и он вывернул ее так, что тот с воплем растянулся на полу.
Охранники, передергивая затворы, рванулись вперед. Бондарь схватился за высокую спинку стула, поднял его и швырнул в набегающую ораву. Бежавший первым упал, схватившись за челюсть. Остальные вскинули «стволы».
– Назад!
Гневный окрик Кочера заставил охранников отступить. Трое были вооружены пистолетами, один сжимал в руках карабин, а получивший стулом по физиономии слепо искал оброненный автомат Калашникова укороченного образца.
– Тебя это тоже касается, Ханчев! – Новый окрик прозвучал еще более властно.
Любитель лягаться, пожиравший Бондаря ненавидящим взглядом, заворчал, как побитый пес, и вернулся на место. Он прихрамывал на ходу. Его прическа больше не выглядела идеальной. Растрепавшиеся пряди волос топорщились на манер игл дикобраза.
– Теперь тебе долго придется укладывать волосы, – предупредил Бондарь брюнета, слизывая кровь с уголка губ. – Как там тебя? Ханчев? Запишись в балетную труппу, Ханчев. Тебе самое место среди маленьких лебедей.
– У тебя завидное самообладание, – ухмыльнулся Кочер. – Но в данном случае от геройства одни неприятности. Так что веди себя скромнее.
– Пусть геройствует, – подал голос Ханчев. – Тем приятнее будет разделаться с ним. Вот этими руками. – Он растопырил обе пятерни. – Вы мне обещали, Роберт Оттович, помните?
– Я сказал, что в принципе не против.
– Это одно и то же.
– Неужели тебе нравится работа мясника? – поморщился Кочер.
– Не зря же я тренировался.
– Жаль паркета. Знаешь, во сколько он мне обошелся?
– Ремонт за мой счет, Роберт Оттович, – упорствовал Ханчев.
Пока Кочер и его приспешник вели этот таинственный, но явно зловещий диалог, Бондарь успел внимательно осмотреть помещение, в котором он находился.
Прямо напротив него полыхал большой камин. По обе стороны от него стояли два кресла, которые, должно быть, успели здорово рассохнуться от жара. В креслах восседали Кочер и Ханчев, разделенные низким столиком, на котором находились пистолет, вычурная бутылка и два широких бокала. Прекратив громкий спор, они тихо переговаривались о чем-то, косясь на Бондаря. Его вещи валялись у их ног. Одежда, ключи, пистолет, нож, документы. Убеждая хозяина в своей правоте, Ханчев поднял с пола удостоверение и сунул его хозяину. Бесцветные брови Кочера поползли вверх.
«Проклятье, – вяло подумал Бондарь, – вот же они, эти мерзавцы, по которым виселица плачет. Неужели они смогут продолжать свое черное дело? Или все же есть шанс до них добраться? Нет, не в таком состоянии. Башка просто раскалывается, я совершенно безоружен, а их охраняют пятеро молодчиков с «пушками» наготове. Не нападать же на них с голыми руками, в одних трусах? Пристрелят на месте. Даже до одной из этих дурацких железяк не добраться».
Его взгляд задержался на выставке холодного оружия и доспехов, занимавшей всю левую половину мрачного зала. На стене висело такое количество разнообразных коляще-рубящих предметов, что глаза разбегались. Тут тебе и мечи, и сабли, и рапиры, и кинжалы всех форм и размеров. Рыцарские пики и алебарды интереса у Бондаря не вызывали, поскольку он сомневался, что сумеет ими воспользоваться. Впрочем, фехтовальщик из него тоже был никудышный.
Отказавшись от идеи завладеть шпагой, Бондарь пробежался взглядом по правой половине зала. В соответствии с замыслом спятивших дизайнеров, большая часть свободного пространства была заставлена пузатой мебелью, стилизованной под Средневековье. Нырнуть за тяжелый шкаф и обрушить его на сбежавшихся охранников? Выброситься в окно, затянутое длинными золотисто-красными портьерами? Попытать счастья в отчаянном броске к двери?
Пока Бондарь строил эти невыполнимые планы, мужчины, решавшие его судьбу, пришли к какому-то общему решению. Судя по злорадной улыбке Ханчева, не в пользу пленника.
«Почему мир устроен так несправедливо, господи? – тоскливо подумал Бондарь. – Мало того, что жизнь исковеркана, так ведь и легкой смерти не дождешься».
* * *
Приблизившись к фигуре рыцаря в латах, Ханчев взял из железных рук меч и картинно взмахнул им над головой, многозначительно поглядывая на пленника. Казалось, сверкание прочерченной в воздухе дуги окончательно угасло лишь через пару секунд после того, как острие меча со стуком уткнулось в пол. Ханчев осклабился. Зубы у него были очень желтые, давно не знавшие зубной щетки.
«Сейчас меня разрубит пополам какой-то коротышка с желтыми зубами, а в управлении даже не узнают, что со мной приключилось», – мелькнуло в мозгу Бондаря.
– Отдали бы меня лучше одному из своих крокодилов, чем этому недоноску, – сказал он. – Хоть какая-то польза будет.
– У меня был только один крокодил, – вздохнул Кочер, – иначе я бы охотно воспользовался твоим предложением.
– И многих ты успел ему скормить?
– Увы, нет. Всего лишь пару шлюшек, от которых все равно не было толку.
Ханчев молча скользнул вперед, почти не отрывая подошвы от паркета.
– Знаешь, что тебя ждет за убийство офицера ФСБ? – спросил Бондарь, следя за плывущим над полом мечом.
– Какой офицер? – удивился Кочер, швырнув удостоверение в пылающий камин. – Отныне ты никто и звать тебя никак. Фактически ты уже труп – труп мужчины, установить личность которого будет невозможно.
– Поскольку он будет обезглавлен и расчленен, – добавил Ханчев, подбирающийся все ближе и ближе.
– Меня будут искать, – предупредил Бондарь.
– Но не здесь, – заверил его Кочер. – Никто не знает о твоем походе.
– Ошибаетесь.
– Твоя беда в том, что я никогда не ошибаюсь. Достаточно было сопоставить кое-какие факты, чтобы прийти к выводу, что ты действовал на свой страх и риск. – Кочер самодовольно улыбнулся. – Теперь я тоже действую на свой страх и риск. Думаю, у меня это получится рациональней.
– Глядите, шеф, что я с ним сейчас сделаю!
Ханчев обхватил рукоять меча обеими руками, занеся его над правым плечом. Для того чтобы нанести удар, ему требовалось сделать еще два-три коротких шажка. Стоящие полукругом охранники возбужденно перешептывались. Лишь побледневший автоматчик молчал, зажмурив глаза. Ему было заранее дурно.
– Погибать так с музыкой, – воскликнул Бондарь, изображая отчаянное веселье, которого он вовсе не испытывал. – Предлагаю сделать зрелище более динамичным.
– Как?
– Пусть мне вернут мой нож.
– Не морочь нам голову, – прошипел Ханчев. Его левая туфля выдвинулась вперед.
– Ты ничем не рискуешь, – настаивал Бондарь. – Мое лезвие тридцать два сантиметра. Твой меч раз в пять длиннее. Устроим настоящий рыцарский поединок. Развлечем публику, а?
– Интересная мысль, – оживился Кочер, прихлебывая напиток из бокала. – Почему бы и нет?
– Он надеется перехитрить меня! – ехидно усмехнулся Ханчев. – Нож ему подавай! Видал я штуковины подобной конструкции. Американские. Они снабжены дополнительным лезвием, метательным, верно? Ну-ка!
